Морда города-дракона смотрела на север, встречая гостей города раскрытой пастью, одно крыло утыкалось в океан, другое зажимало западные леса, хвост, причудливо свернутый кольцами, огибал побережье.

Даже летом там было прохладно, вдоль океанского крыла высились серо-голубые виллы и особняки богатеев, за ними прямыми линиями стояли дома попроще, хотя их простота была относительной и завуалированной. Стоимость такого жилища была немногим меньше дворца.

Он вдруг стал замечать, что старается найти малейший повод, чтобы вновь попасть в Новый Роунгаррион. Даже кратковременное пребывание в городе приносило облегчение, магия и сила присутствующих здесь роунгарров замораживали его чувства, даря маленькие передышки.

За своими тяготами и бесконечным ожиданием Илэнин он утратил чувство реальности, разбираться в большой политике ему не хотелось, он стал подумывать о покупке своего дома, но выяснилось, что для раайэнне места там нет.

Теперь, чтобы поселиться за пределами Алакантэ, каждому раайэнне требовалось личное приглашение, заверенное подписями и печатями главы поселения или общины. Надо ли говорить, что приглашать раайэнне никто не стал. Им пришлось тесниться в своем синяке.

***

Судьбоносная встреча произошла весной, когда все цвело и пахло, пахло и цвело. Небо, трава, деревья, и даже нагретые солнцем скалы благоухали.

Весне радовалась каждая песчинка на дороге. Она тоже готовилась цвести и пахнуть, пылинку не смущало, что ее суть на это неспособна. Это же весна, весной творятся чудеса!

Он обратил на него внимание, потому что невозможно было не обратить. Предпочитая верховую езду передвижению в экипаже, Рамидар всегда останавливался на крошечной полоске песчаного пляжа, сбоку ее поджимали утесы и скалы, здесь скоро проложат дорогу вглубь Герриндора, заморозив песок, землю и поля, часть вырубленного леса, но пока строители до нее доберутся, у него еще есть время насладиться первозданной природой и северным океаном.

Он по-своему был прекрасен, его родное, теплое и ласковое море, омывающее все острова Лимирии, всегда манило и приглашало освежиться. Северные океаны радушием не отличались, впрочем, кажется, тот, кто сейчас купался, на это и не рассчитывал.

Спрыгнув с коня, недовольно всхрапнувшего, почуяв дракона, Рамидар восхищенно смотрел за тем, как молодой светловолосый роунгарр выходит из воды, ловко перебираясь через большие волны.

Завидев незнакомого эльфа, роунгарр широко улыбнулся, кивнул, и не спеша скрылся за песчаной дюной. Его морозостойкость объяснялось просто — наличием костюма из кожи белого дракона, сидящим так плотно, что Рамидар невольно вздрогнул и поморщился: змеевидное тело смотрелось завораживающе и отвратительно одновременно. Каждая ледяная чешуйка переливалась на солнце таким спектром цветов, что смотреть долго не получалось, яркие краски слепили глаза.

Драконья слепота. Белые драконы ослепляли своих жертв перед нападением, а затем, выпуская струю ледяного пламени, замораживали добычу, откусывая потом ее по кусочкам и припрятывая остальное на черные дни.

Впрочем, нападать и морозить молодой роунгарр не собирался, выйдя из-за дюны, протянул руку Рамидару, здороваясь:

— Кассиддин.

Рамидар был… удивлен и польщен. За руку с раайэнне здоровались только раайэнне, все остальные эльфы предпочитали иные способы приветствия, держась от раайэнне на расстоянии.

Потому что, возлюбленные Бесцветной Девы убивали, в том числе и прикосновением. О чем, молодой роунгарр, хотя возраст его скрадывался за счет светлых волос и кожи, прекрасно знал.

В его поведении не было страха, который испытывают живые существа, инстинктивно чувствуя опасность, не было заискивания или лести. Это было приветствие, которым мог наградить равный равного. Да, они были из разных кланов, но что с того? Поздороваться, что ли, теперь нельзя?

Рамидар ответил. Рука роунгарра была теплой, рукопожатие крепким. Глаза смеялись, на лице играла белозубая улыбка, и, тем не менее, Рамидар готов был поклясться, что за всем этим дружелюбием стоит холодная змеиная расчетливость.

Он не ошибся. Роунгарр не просто так здесь плавал, именно в этом месте в это время.

— У меня к вам деловое предложение, — начал он, не теряя ни минуты. — Я располагаю сведениями относительно местонахождения вашей жены. И я вам их передам, за небольшую услугу.

***

Все эти события прошедших лет и переживаний стрелой пронеслись в мозгу Рэма, когда Эррнгрид в первый вечер по возвращению из пещеры, совпавшему с кануном Дня Открытых Дверей, спросила:

— Зачем вы это сделали? Зачем продали свои векселя моему брату?

Ох, хвала небесам, неужели догадалась? Наконец-то можно показать свое истинное лицо, не скрываясь, не прячась. Рэм, стоявший в пол-оборота у окна своего кабинет, посмотрел на нее в упор, неспешно приблизился к ней вплотную, стоящей у пылающего жаром камина, и едва заметно растянул губы в улыбке. Вышла жуткая гримаса, голубые глаза потемнели, а воздух сгустился так — хоть режь. Перед Эррнгрид стояла сама… Смерть.

— Догадалась? — прищурившись, ответила Эррнгрид, не отводя взгляда от незнакомого существа, бывшего еще минуту назад наместником. — Всегда знала. «Где-то в глубине, где-то очень глубоко». — Не хватало то одной детали, то другой, теперь все части мозаики на своих местах.

— Теперь? — отчего-то развеселился Рэм. Но Эррнгрид не разделяла его веселья:

«— Хорошо веселится тот, кто веселится последним… А это точно не тот, кто веселится вместе со Смертью.

— Заткнись».

— Теперь, когда Джуно нашел малыша Рилинна, и теперь, когда стало ясно, что он искал тут, у вас.

— И что же?

— Свой кхаари. Напоследок перед своей…, - тут Эррнгрид замялась, она не знала, каким термином раайэнне обозначают самую конечную точку своей жизни…. - кончиной его дядя успел мне сказать, что его родовой кхаари забрали вы.

— Успел-таки, не ожидал от старика. Он оказался покрепче, чем я думал. Ну да ладно, дээйлир с ним, — радостному настроению Рэма не было конца и края. Только от него тянуло могильным холодом, при котором даже вэйраш поежился, а сама Эррнгрид начала…замерзать?

Обычно весьма терпеливая к самой разной температуре, она не отказалась бы от меховой шубки. Двух.

— Ну, а почему я так поступил, не успел? Вот это вполне ожидаемо… Раз не успел, значит, не нужно вам этого знать. А то вдруг вместо того, чтобы обвинять меня, вы начнете меня жалеть. Уж увольте.

Эррнгрид продолжала замерзать, но не по своей воле, и вэйраш был в этот раз не причем.

— Вам холодно? — участливо поинтересовался наместник. — Боюсь, будет еще холоднее.

И точно, черные волоски ее боа, небрежно наброшенного на тонкие плечи, покрылись тонким налетом инея, кончики пальцев, сдавленных узенькими туфельками стало покалывать, а ледяные дорожки потянулись верх, сковывая ноги, бедра, спину, живот, грудь. Она перестала дышать. Но в этот раз он не укрыл ее пледом, не подбросил поленьев в камин, не предложил горячего супа.

Он кивнул самому себе, прислушиваясь к своим движущим мотивам. Движущие мотивы вновь его перенесли в Серый Порт.

— Тогда в Сером Порту, вы спросили, как мы убиваем. Помните? — Рэм взял из ее рук статуэтки, которые она, как и в прошлый раз, намеревалась рассмотреть поближе, они тянули магнитом, и поставил обратно на камин.

Эррнгрид не поняла, моргнула она или нет, способна ли она была хоть на какое-то движение. Но ему ответ не нужен.

— Извольте. Мы убиваем самыми разнообразными способами. Но чаще всего, мы пользуемся тем же оружием, которым владеет наш… ммм… противник, если мы познакомились с ним достаточно близко и хорошо изучили его силу.

Перед нашим отъездом к гарнизону, в часы утренних снов меня навестил ваш вэйраш. Кажется, так вы его назвали в прошлый раз? Так вот, он не пожадничал, и поделился со мной ею сполна.