— Найдется минутка, Мириниэль? — неожиданно обратился к нему Каринэль.

Несмотря на довольно теплую погоду по спине пробежал холодок недоброго предчувствия. Вспомнив, что еще ни разу к нему Каринэль не обращался с просьбой, а памяти Мирэйна позавидовал бы любой тысячелетний дракон, старый раайэнне слишком быстро согласился, о чем тут же пожалел. Надо было согласиться. Но не сразу.

«— Размяк я что-то».

Давно она не чувствовала такого подъема сил и настроения, как сейчас, при подъеме.

«— Подъем при подъеме, ну и стиль у тебя, дорогуша.

— Ка-ккой нна-до, так-кой и стиль, — с натугой просипела она, выдыхая на последнем отрезке пути. Нога, рука, нога, толчок, рука. Перехват. Отталкиваясь ногами, Рэнни ползла наверх, Рэм уже взобрался на первый уступ, на котором они отдохнут. И дальше, все вверх и вверх.

— Серьезно, это твой аргумент? Он не выдерживает ни малейшей критики. Значит, при спуске ты почувствуешь спад…»

Там, болтаясь на страховке, работая руками и ногами, она вдруг впервые за последнее время пожалела о…

«…- О том, что ты жрешь сладости, как три голодных лесоруба.

— Д-да, именно так, т-ты прав…в этот раз.

— Я всегда прав.

— Слезу, сяду на диету, — прерывистое дыхание делало невозможным такой нужный сейчас диалог.

— Слезу-сяду, сяду-слезу. Я так много раз слышал эту песню. Давай еще начнем новую жизнь с понедельника, или как у людей называется время, когда они, говоря, что начинают новую жизнь, еще с большим усердием продолжают старую, — гнусаво гнул гадкий голос.

— Понедельник и Новый Год.

— А-а, это торжество бреда и самообмана».

Да, трудно быть драконом.

Но еще труднее стать драконом. Когда ты ни разу не дракон. Вон, как эти ребята, что сейчас ее втягивают за руки наверх.

Отдышавшись, Рэнни подошла к краю обрыва. Эдо был недалеко, с одной стороны, с другой, ему предстояло еще лезть и лезть.

***

Наступал ее личный аэйкаррон — брачный период, в котором она должна выбрать подходящего для нее партнера — аэйкаррон-тэм — и позвать его.

О приближающемся брачном периоде ей сказали взгляды мужчин, а также весьма ощутимое раздражение в Замке. Так все обычно и начиналось. И плохо заканчивалось, по крайней мере, для нее.

Аэйкаррон был одним из самых охраняемых секретов южных и северных роунгарров. Потому что сложно объяснить его действие тем, у кого он не наступал, и… рассчитывать хотя бы на… нулевую толерантность, не говоря уже о понимании и приятии.

Он касался не только звероящеров, но и самих жителей Южных островов и Эйаггер-Фьордур. Роунгарри выбирали себе партнера в свой аэйкаррон не только на какое-то время, но на всю жизнь.

Ни на какую жизнь, тем более свою, она звать никого не собиралась, и надеялась, что подвернувшееся, как нельзя более кстати, восхождение освободит ее от необходимости присутствовать при мужских разборках, ну или как там у них называется то, когда они дерутся за самку, тьфу ты, женщину. Голова совсем плохо соображает.

Потому что вырабатываемый надпочечниками адреналин и изнурительные физические нагрузки гасят действие аэйкар-гормона.

В чем она убедилась еще на Земле, когда раз за разом, меняя комфортную жизнь на роскошной вилле у океана на риск и непомерный труд покорения всех восьмитысячников, будь они неладны. Все шесть. Или сколько их там.

Ни о каком удовольствии и азарте речи и не было. Это были вопросы сохранения жизни и здоровья окружающих мужчин. И своего психологического комфорта.

Она только надеялась, что ее полузвериная сущность не успела никого никуда позвать, ни словом, ни делом. Иначе выйдет не очень красиво.

Первая тысяча ярдов сделала свое дело, она успокоилась. Ее окружение тоже.

Подтянувшись на руках, Эдо, не без труда влез на острый выступ. Выдернув зубами пробку из фляги, глотнул, прополоскал рот, сплюнул. Окинул взглядом пройденный маршрут — выдохнул, посмотрел на верх — вздохнул.

Так они и двинулись дальше, сочетая выдохи и вздохи. Вздохов, как будто тащилась вереница ветхих старичков и старушек, было больше.

«— Почему как будто?

— Ты мне не облегчаешь задачу.

— Так я здесь не за этим».

На ходу перекусывая сухофруктами, они, не дожидаясь ночи, решили добраться до второго уступа.

Встревоженные возгласы впереди идущих ребят, добравшихся до второго уступа, он услышал, находясь ровно посередине отрезка. Первым шел Лирн, потом Дэй, потом Пирс. Скорее всего, Лирн уже давно достиг подходящего для ночевки лагеря, или должен был.

Парень был самым…физически развитым, он не пропустил еще ни одну…тренировку. О чем говорили многочисленные шрамы на теле, шее, руках. Даже его собственный шрам блек на фоне обезображенного Лирна. Лирна это не смущает, тебе-то что?

Сперва он подумал, что кто-то из первой тройки сорвался и предостерегающе крикнул Эррнгрид и Эдо, те, мигом сообразив, плотно прижались к скале, замерев и стараясь не дышать.

Ни острых камней, падающих на головы, ни порванных веревок, ни пролетающих эльфов. Тишина. Плохая тишина. За много-много лет Рэм научился отличать разные виды тишины, и эта тишина к умиротворяющей тишине не имела отношения.

Кричать он не стал, не до того.

Сейчас перед ним был острый коричневый зубец камня, пытающий на прочность трехпрядную веревку из связок дракона. Если бы она была льняная, они бы давно лежали на… Неважно, на чем.

Спокойно, не торопись. Сохраняй хладнокровие. Получалось плохо. Физическая усталость вкупе с ожиданием беды быстро довела его до изнеможения. А ему еще очень далеко.

Эррнгрид и Эдо, идущие следом, продвигались очень медленно, но уверенно. Они просто ползли, дюйм за дюймом, сокращая расстояние до того вожделенного плоского камня, на который с трудом втянут себя и переведут дух.

Нельзя, нельзя останавливаться, иди. Пот жег глаза, а мышцы просто вопили от боли, прося о пощаде. Связки и сухожилия все равно трещали, поднимая стройное тело наверх.

Толчок, перехват, еще и еще, еще и еще. В какой-то момент ему стало все равно, и тогда сильные руки помогли ему забраться на выступ. На нем едва умещалось трое. Четвертому просто некуда было забраться и, тем не менее, плотно прижимаясь к потным телам, пришлось потесниться еще.

— Смотри, — Лирн показал на следующий этап маршрута. Рэм сперва не понял, что перед ним, а потом, когда понял.

Такого просто не может быть.

Следующий отрезок пути представлял странную картину. Соседняя скала, в которой находилась пещера и жил дракон, оказалась перевернута верх тормашками в гряде утесов. Пространство здесь было сломано, и верхушка горы с пещерой упиралась прямо в него, словно росла сверху вниз.

То есть, они двигались всегда снизу наверх, а теперь должны были лезть — сверху вниз. В обратном направлении.

— Что будем делать?

— Подождем Эррнгрид и Эдо. Пусть он скажет, как с этим быть, и безопасно ли переступить границы ломаного пространства. Пещера оказалась значительно ближе, чем им казалось со стены Замка.

— Пусть идет первым.

— Я не возражаю.

— Нет, не так, йа-аа не ва-аазражаа-ю, — Молодой Дэй, лишь немногим старше Колди, и его напарник Пирс, единственный наследник весьма и весьма именитого рода раайэнне, зубоскалили, они быстро расслабились. Не место и не время. Лирн напряженно молчал.

— Довольно, — негромко обронил Рэм, и ребята сразу притихли.

Ждать, когда Эррнгрид и Эдо поднимутся, оказалось не намного легче, чем ползти самому. Вблизи сломаного пространство время тоже было сломано. Ночь должна была настать, но все никак не наступала.

Хотя, его внутренние часы тикали как отлаженный гномий механизм, который наместники богатых людских городов устанавливали на своих корявых центральных площадях. В Замке второй день близился к завершению.