Потянуло сыростью и прохладой. Рэм не слышал своих спутников, но ощущал. Теперь, когда они на время лишились одного из органов чувств, его с легкостью заменили другие: осязание, зрение, обоняние и кое-что еще, присущее исключительно их клану.

Он подтянулся на руках, поставил одно колено на твердый и такой долгожданный уступ, потом — второе, захотелось лечь полежать на животе, потом перевернуться на спину. Но его страховку заметно подергивало, за ним неотступно следуют Эррнгрид и Лирн.

Пещера оказалась огромной, такой, что в ней могло уместиться целое драконье семейство, пришлось задрать высоко голову, чтобы увидеть неровные своды. Он провел рукой по шершавым стенам входа, потер в руках оставшийся желтоватый песок; на мозолистых пальцах, покрасневших от натуги подъема, остался песочный след.

Затем зажег один из блуждающих волшебных фитилей. Одно из утраченных в веках магических чудес: свет падающих звезд, выпущенный из склянки, он не тух, но еще какое-то время горел, освещая дороги, развеивая темноту, отпугивая живущих в ней существ, охраняя хозяина, он витал над ним, предупреждая подрагивающим тельцем об опасности. Жаль, что их осталось очень мало.

До темноты оставалось пара часов, но этого должно хватить. Эррнгрид забралась второй и деловито оглядывалась, прикидывая… что-то прикидывая.

Спустя удар сердца — Лирн вообще как будто взлетел к ним. Ни роунгарри, ни молодой раайэнне не выглядели уставшими.

Эррнгрид довольно всматривалась в темноту. Она ждала улетевших во мрак блуждающих огоньков. Пошевелила губами, звука по-прежнему не было слышно, но Рэм ее понял, снова.

Пошевелил в ответ.

— Скоро двинемся, вот вернутся огни.

Эррнгрид и Рэм сидели прямо на полу, и разглядывали стены, Лирн прохаживался, потом и он присел. Отхлебнули по кругу из фляги укрепляющего отвара, все отдыхали.

Вернувшиеся через какое-то время, хотя этой категории мироздания здесь не существовало, огоньки заметно побледнели, надолго их не хватит, но то, что они вернулись, внушало надежду. На благополучный исход.

Вот и все. Вот он — момент истины. Сокровища дракона ждали их. Первой пошла Эррнгрид, Лирн и Рэм переглянулись и пожали плечами, ну, ладно, драконьи дела лучше оставить драконам.

Мирэйн с неприязнью разглядывал пустую комнату, в которой кроме кресла у камина, растрескавшегося комода из некогда благородной вишни, а также затерявшейся в пыльном и жутковатом углу кушетки неясной расцветки в блеклый цветочек, ничего не было.

Следопыт, наблюдая за реакцией Мирэйна, про себя усмехнулся, зачем ему дорогая мебель и вся эта мишура, если его вообще в Замке почти не бывает.

После того, как эльфы открыли подрагивающим голубым Обрыв, который оказался ничем иным, как точкой Сотворения Мира, Обитель сильно преобразилась.

Еще вчера или позавчера он был уверен в том, что он знает самый неприметный уголок, карты не надо, он с закрытыми глазами проведет небольшой отряд и через горный перевал на север, и густой лес к людскому порту.

А теперь каждый день появляются горы, пригорки, корявые сухие деревца, земляные валы, озера с темной, непрозрачной водой, руины совершенно невозможных строений, остовы древних кораблей, кости огромных чудовищ, мощеные не пойми кем и когда дороги с черным бугристым покрытием.

Иногда ему слышится шум океана, а иногда его манят дивные птицы своими нежными голосами. Это уже не тот мир, каким его узнал Каринэль. Узнал и… полюбил?

Карты переделывались сперва раз в месяц, теперь раз в неделю. Скоро понадобится целый штат картографов и географов. Люди в своем Сером Порту болтали, что видели целый материк. Но люди есть люди, что они могут видеть своим кротовьим зрением!

Каринэль предложил Мирэйну занять кресло у камина, а сам отошел к комоду, наклоном головы и едва заметным жестом руки уточняя, будет ли его собеседник что-нибудь.

— Давай ты мне скажешь, зачем ты меня позвал, а я решу, что пить? — прокаркал Мирэйн, он быстро освоился в личном пространстве следопыта, и даже кресло стало не таким жестким, как показалось ему сначала.

Вместо ответа, Каринэль вытащил из-за пазухи зеленоватого камзола небольшой продолговатый конверт серого цвета с темно-красной печатью посередине шва.

Мириниэль его понял без слов, теперь Каринэль вместо Рэма управляет делами общины и передает ее обитателям, вольным и невольным, вести с Большой Земли. Мирэйн нахмурился, вести были плохими. Это было видно по самому конверту, его наполнению, печати, всему. Он вздохнул.

— Есть у тебя гномий ртыз?

Вместо ответа Каринэль открыл тяжелые дверки комода, достал из дальнего угла пыльную бутыль из синего стекла и плеснул жидкости себе и Мирэйну; один стакан протянул ему, оставив тяжеленную бутыль на полу, с другим прошел в тот самый пыльный угол и, распугав пауков, сел на кушетку.

Молчать он умел также хорошо, как искать следы. И его чутье следопыта говорило, что Мирэйну нужны уши, а они у него есть. Мирэйн стал совсем старым, плохо скрывает эмоции, а досадой несет за милю…Но ему нельзя начинать разговор первым. Ни в коем случае.

— Конверт с печатью Верховного Совета, — прокомментировал Мирэйн очевидное, сделав затяжной глоток. — Плохо дело.

— Ты даже его не открыл…

— Не открыл, может, ты?

Каринэль принял послание не сразу:

— Уверен?

— Уверен, давай, не тяни.

— Сними печать.

Мирэйн сделал легкий, почти незаметный пасс рукой, красная печать осыпалась на пол черной крошкой, которая исчезла под порывом неведомо откуда взявшегося ветра.

Каринэль достал содержимое конверта и пробежал глазами:

— Прошение о Помиловании удовлетворено, ты можешь вернуться… домой.

— На кой оно мне? — ничуть не удивившись содержанию конверта, бросил Мирэйн, делая большой глоток голубоватой жидкости. — Сейчас, когда все стало так удачно для меня складываться, когда мы все готовимся к празднику, когда роунгарри просила описать свои мемуары, когда…

— Мемуары можно писать и на Большой Земле.

— Да, но здесь лучше.

— Вот как? Что же, я могу в своем ответе написать, что ты здесь нужен, не вдаваясь в детали причины. Допишешь, а там, после Дня Открытых Дверей — решишь сам.

— Ты можешь? — удивленно воззрился на него старый раайэнне.

— Мемуары нужны мастеру над монетой, — Каринэль намеренно не назвал Эррнгрид по имени, — значит, они нужны клану. — Пока Рамидар отсутствует, обязанности по управлению делами общины возложены на меня. Правила ты не хуже меня знаешь.

— Не будешь дожидаться Рэма?

— Почему же, подождем, но если его отсутствие будет затягиваться, придется ответить. А то получится невежливо. Как идет работа?

— Идет, вот закончу, дам почитать, — Мирэйн горделиво вскинул голову.

— Не уверен, что смогу оценить по достоинству, лучше кому-нибудь из нашей любознательной молодежи.

— Да что она понимает…

— Говорит, что много, — наверное, пошутил Каринэль.

— Нет, мне нужны опытные, заматеревшие… ценители…

— Там есть что… оценить?

— Есть, — многозначительно пообещал Мирэйн.

Каринэль кивнул и прикрыл глаза. Начало положено.

Как, в общем-то верно, подметил Рэм, Эррнгрид очень изменилась за те пару часов, а во времени Замка пару-тройку дней.

Тонкая кожа натянула скулы, загар почти исчез, сменившись привычным многим ледяным ящерам белым цветом, под глазами прочно обосновались фиолетовые круги.

«Моль в обмороке», — мысль скользнула тонкой серебряной нитью и исчезла.

Не сказать, что она любила физические нагрузки, но не могла отдать им должное: мысли пропадали и не возвращались, внутренние диалоги останавливались, концентрация на дыхании и простых движениях, контроль за опорой и страховкой занимали все внимание.