Впрочем, он подъехал и вежливо поинтересовался у роунгарри, не поменяла ли она намерение заехать еще в одно место.

— Если это возможно, я бы заехала.

— Возможно, время еще есть.

Рэм вопросительно на него взглянул, но тот ему не ответил, он лишь отвернулся и тронул поводья Карины. Лошадка сразу тронулась легкой рысью.

«— Хмм. Вот значит как, старина. Ревнуешь, но еще этого не понял. Добро пожаловать в Клуб тупых ревнивцев. Только вот…. я — тут Председатель».

***

Если бы в Обители было солнце, оно, наверное, начало бы садиться за виднокрай, но ни солнца, ни солнц в это время года не было. Близилась зима, а зимой в Обители солнц не бывает. Они уходят в теплые края и возвращаются весной. Рассвет и закаты определяют по растекающимся на небосводе горизонтально лучам света: светло- и темно-розовых, соответственно.

Межсезонье, близкое по погодным условиям к поздней осени, длится долго, но всегда очень неожиданно обрывается: как будто дежурный, следящий за сменой небесных декораций и сезонов, все время или опаздывает, или торопится.

Рэм сразу сообразил, куда они едут, поскольку сразу за гарнизоном они свернули влево на лесную тропу. Тропа быстро закончилось, а за ней закончилось и все остальное.

Впереди была пустота, тонкая и трепещущая, подергивающаяся голубоватым мерцанием. Место, которое выбрала Эррнгрид на карте, называлось Обрывом и на самом деле представляло собой точку, откуда Обитель разрасталась, увеличиваясь в размерах. Зыбкая подрагивающая реальность, ломающая перспективу и привычные представления о трехмерном пространстве.

Здесь стоял постоянный гул, напоминавший жужжание многотысячного роя ос, усиленного собственным эхом. Древние черные плиты с тонкими веточками пульсирующих сосудов цвета терракоты образовывали дорожки, которые тянулись к центру.

В центре пространство изгибалось, дергалось, преломлялось, танцевало и, словно клетка, делилось с ужасающей быстротой, а потом замирало, переводя дух, проводя в анабиозе часы, недели, годы.

Из лет складывались десятилетия, потом века. Прибывающие в Обитель эльфы и ускоряли процесс деления клетки и замедляли его одновременно.

Эррнгрид завороженно смотрела перед собой, Каринэль остановился рядом с ней, и перехватил поводья лошади, чтобы лошадь случаем не взбрыкнула.

— Сотворение мира? — прокричала она.

— В миниатюре, — криком ответил ей Каринэль.

Наступал третий и, она надеялась, по-видимому, напрасно, последний день ее пребывания в Обители. Задерживаться надолго она не собиралась. Впрочем, она нигде не собиралась задерживаться, даже захоти того.

«— А, кстати, хороший вопрос. Где бы ты захотела остаться?

В памяти стали вспыхивать маленькие осколки прожитых событий, закружились в вихре как в калейдоскопе, к ним присоединились цвета, запахи, звуки, отголоски внутренних монологов.

Все это скручивалось в одном котелке и начинало закипать на сильном огне, разжигаемом тягучими воспоминаниями: горькими и невкусными, как фрукты и овощи, выращенные на скудной почве в неплодородных краях. Мысленная каша стала неаппетитно пахнуть.

— Так, стоп.

— Да, неправильный вопрос, — согласился внутренний голос, ставший в последние дни очень покладистым. — Полагаю, вопрос должен был звучать так: с кем бы ты хотела остаться?»

???!

***

Дни были такими насыщенными, что на осмысление информации у нее не было ни капельки времени. Хотя капля ее бы не спасла.

В этом она доверилась своей природе — драконья сущность соберет все, что нужно в укромную пещерку подсознания, а потом достанет необходимое в подходящий момент.

Если подходящий момент за отведенное ей кхаари время таки настанет, в чем она сомневалась.

Главное она сделала: договорилась, уточнила, узнала, получила, удостоверилась, отметила, запомнила, оценила.

Проснувшись рано утром, за час до предполагаемого рассвета, долго лежала и смотрела в потолок. Понежившись с полминуты, которая на поверку оказалась целым часом, она потянулась в кровати. Мышцы болели, особенно задняя поверхность бедра и поясница, верховая езда далась ей ой как непросто. Вот не зря она не любит лошадей.

Брр.

Так, просто зверь или Хранитель? Разрыв физической оболочки по невольной вине раайэнне или должок с Земли?

Запах показался ей знакомым, но она не была в этом уверена до конца.

Надо бы вернуться туда, в этот гарнизон и спуститься вниз, осмотреть размозжённые на скалах останки. Что-то не давало ей покоя, мысленная заноза доставляла вполне ощутимые неудобства.

«— Поручу это Джуно.

— То-то он обрадуется, — поддакнуло в ответ.

— Должна же у него быть хоть какая-то радость в жизни, — удовлетворенно согласилась роунгарри.

— Да, с чувством юмора у тебя все также туговато, — хмуро прогудело внутри.

— Это был юмор? Не почувствовала, — удивленно вскинула брови Рэнни.

— Поэтому для этого оно и нужно.

— Что нужно? — не поняла Рэнни.

— Чувство».

Одеяло сползло вниз на пушистый ковер, ворс которого стал еще гуще, (подрос, что ли, за ночь?!), роунгарри вальяжно поднялась с кровати, подошла к ванной, открыла дверь и…вышла обратно в комнату, плотно затворив за собой дверь. Постояла, досчитала до пяти и снова вошла.

Не было противоположной стены.

Зато прямо перед ней вился Северный Драконий Хребет под слепящим бело-желтым зимним солнцем, поднимаясь к самой высокий точке мира — Сс'аш'Эйкарр — Хрустальному Шпилю — одному из любимых мест обитания ледяных ящеров.

Вершина Шпиля всегда окутана хороводами миллионов снежинок и осколков ледяной взвеси, никто никогда, за исключением, пожалуй, ящеров, не видел его навершие.

Прощальный подарок Аккелона — скопировал изображение из головы и вставил, в смысле, отобразил на мраморе в ванной?

— Я весьма и весьма…польщена, — она сказала это вслух. — Но предпочла бы покоренные мной вершины, Эверест, например. — Так ты позволишь мне уединиться? — помолчав, добавила она. Какое-то время ничего не происходило, а потом стена вернулась на место. Теперь роунгарри спокойно приступила к утренним процедурам.

Осмотрела свою руку, потрогала. Чернильная клякса с мерзкими темно-фиолетовыми щупальцами все еще украшала ее предплечье, внутри пульсировал кхаари, отмеряя своим маленьким безжизненным тельцем драгоценные мгновения ее жизни.

Но даже это не мешало наслаждаться видом своей внешности. Совершенства достичь трудно, но она была где-то очень недалеко. Еще раз с благодарностью вспомнив Джейка и передав ему мысленный привет, она залезла в ванну и ушла под воду с головой.

***

Джуно по обыкновению ждал ее в коридоре, слишком прямая спина и слишком невозмутимое лицо выдавало в нем тщательно скрываемое напряжение и внутренний огонь. Может, с тамлин переборщил? В черных косичках торчал красный шнурок с цветными лоскутками.

Ага, то есть он все-таки моет голову и переплетается. У Джуно еще ни разу не было повторяющихся шнурков, а она только сейчас это заметила.

Оба оделись в облегающие кожаные штаны и куртки с вставками из связок и сухожилий темно-зеленого ящера, мягкие тапочки с жесткой подошвой, укрепленной роговыми наростами.

— Джуно, зайди и закрой дверь. — Эррнгрид распахнула перед ним дверь и, кивком пригласила его войти, — знаю, ты хотел бы пойти со мной, но у меня для тебя другое поручение. Тот Зверь не выходит из головы, я… я не знаю, почему. Хочу удостовериться, что это именно тот самый Зверь, с Земли, а не какой-нибудь другой. Уж очень быстро он меня нашел.

Джуно начал понимать, куда она клонит.

— В раайэнне ли дело, или нет, не уверена. Хочу, чтобы ты вернулся обратно и внимательно его осмотрел. В ту ночь, когда зверь атаковал меня, стреляли минимум из десяти ружей и пистолетов, хоть одна пуля должна была в него попасть. По теории вероятности. Вероятности того мира, конечно. Если я права, если мы правы: я и создатель теории, ты найдешь пулю…