Стало еще более неуютно, чем было. Ему хотелось еще раз на нее взглянуть, так потрясла ее внешность. Невероятно прекрасная и ужасающая одновременно. Поражающая и своей красотой, и недугом. Эльфы, только они остаются верны своей красоте долгие годы, несмотря на лишения и болезни.

Ливень разыгрался не на шутку. Клокочущие струи нещадно колотили его по голове и плечам, выбивая из него остатки тепла и надежды, грозя и его смыть в сточную канаву, обратив в мутный поток сора и песка.

Бродяги и попрошайки потянулись в иные, более доходные места, а он застыл на месте, и все смотрел на маленькие огоньки внутри гостиницы, согреваясь их видом и внутренним ощущением, что она там, в тепле и безопасности. Словно через нее он сам мог поесть и согреться.

Через некоторое время вышел лакей, тот самый служка, что встретил женщину, и презрительно его окликнул:

— Эй ты, иди сюда. Наша постоялица желает развлечься.

Джуно с недоверием на него воззрился, но нетерпеливый новый окрик привел его в чувство:

— Да живее же.

Джуно быстро пошел за ним, проходя по залитым водой дорожкам за служкой — молодым парнем в намокшей ливрее. Они шли не к центральному входу, а, по всей видимости, к черному.

И точно, над неприметной дверью болтался фонарь в проржавевшей металлической обрешетке.

Зайдя внутрь небольшого помещения, Джуно облегченно выдохнул — запахи еды и вина. Здесь было сухо и тепло, вкусно пахло.

Внутри было натоплено и уютно, хотя из обстановки была пара потертых кресел с журнальным столиком, на котором лежали карты, вероятно, прервали партию, длинный обеденный стол, на котором стояла грязная после обильного ужина посуда, лавки вдоль стола для прислуги, справа от входа ряд вешалок для одежды.

— Тебя велели помыть и накормить, — властный голос не дал времени ему осмотреться.

На него брезгливо смотрели толстая деваха с красным лицом, пожилой статный человек в дорогом костюме и тот самый лакей.

— Тебя проводят. Мира, — пожилой человек голосом совсем непожилого человека окликнул стройную девушку с доверчивым лицом и застенчивой улыбкой.

Мира присела и в следующую секунду, шустро засеменив, повела его по длинному коридору, заставленного сундуками и ларями, свернули направо.

Мира показала на дверь:

— Там вы найдете все необходимое.

За ним закрылась дверь. Он оказался в маленькой низкой и плохо освещенной комнатке с двумя широкими потемневшими от влажного воздуха и чьих-то грязных ляжек лавками. Помещение было без окон. От соседней двери тянуло жаром и влагой. — Мыльня.

Отмывшись жесткой щеткой и душистым мылом, он вышел из мыльного отделения и обнаружил чистую одежду: нижняя рубаха и портки из плотного хлопка, а штаны, сапоги, ремень и куртка — из черной кожи с переливающимися плотными чешуйками — неужели драконья?

Провел пальцем по коже, шершавая, бугристая и от нее шло едва уловимое тепло. Недолго думая, стал одеваться. Свои лохмотья решил оставить здесь. Пусть сами решат: выбрасывать или пустить на тряпки.

Начало неплохое, сейчас бы еще поесть и выпить.

Одевшись и заплетя длинные волосы в косичку, вышел в коридор. В коридоре, перетаптываясь с ноги на ногу, его ждал уже знакомый лакей.

— Иди, быстро поешь, и тебя уже ждут, — недовольно оглядывая его с ног до головы, просипел он.

Судя по неодобрительным и завистливым взглядам, которыми его встретила местная прислуга, он определенно поймал удачу за хвост. Драконий хвост. Или драконью удачу. Или…Его прервал запах горячей еды.

Вернувшись в столовую для слуг, он обнаружил стол прибранным и вытертым. На крае стола стояла большая тарелка с мясной похлебкой, на разделочной доске лежал огромный кусок пирога с зайчатиной, рядом примостился вместительный кувшин с местной настойкой из кислых ягод с сахаром. Воздав должное таланту повара, а это и, правда, был мастер — готовил простые, но очень вкусные блюда домашней кухни, он поблагодарил и пошел навстречу судьбе. Нет, не так, навстречу Судьбе.

Да, так людям и кажется, что стоит поесть и помыться, то капризы Судьбы преодолеть будет легче, поэтому многие, если не большинство, так и поступают: едят и моются, на этом преодоление заканчивается. Как правило, скоро выясняется, что этого явно недостаточно, но не так просто съехать с наезженной колеи, особенно если речь идет о набитом желудке и чистой заднице.

Выйдя из половины, предназначенной для отдыха персонала гостиницы, они оказались в большом холле — гостиной, здесь всем постояльцам предлагали нехитрые развлечения: карты, музицирование, общение. Неудивительно, что гостиная пустовала.

Пройдя ее насквозь, поднялись по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой на второй этаж. И почти сразу остановились перед лакированной дверью с цифрами 1306.

Постучав, лакей подождал и открыл дверь. Полумрак. Джуно ударил в нос запах сигарет и дорогих духов.

Лакей почтительно поклонился:

— Госпожа, вы просили…., - тут лакей замялся, не зная, что сказать, — полулежавшая на софе в дальнем углу женщина его выручила, протянув руку с блестящими монетками. Лакей подобострастно изогнулся в поклоне, подошел за чаевыми и быстро удалился.

Джуно остался стоять у входа в комнату.

— Присядешь или тебе удобно стоя?

— Что удобно, миледи? — Джуно только много лет спустя приноровился, вернее, он себя убеждал в этом, к ее манере речи: говорить недоговаривая.

— Разговаривать, конечно.

Женский голос звучал удивительно: низкий, должно быть от курения, с рычащими нотками, обволакивал и подчинял. Мягко, но властно. Вернее, предлагал подчиниться. Многие охотно соглашались.

Джуно оглядел большую и богато уставленную комнату. Он бы сказал, забитую дорогой мебелью.

— Соглашусь, полная безвкусица.

Джуно выбрал маленькое креслице с изогнутыми ножками, стоящее напротив мягкой софы, на которой лежала эльфийка.

Худая, больная, тем не менее, она не вызвала в нем жалости, скорее, желание защищать и накормить.

— Спасибо за заботу, но я не голодна. — Она выпустила струю дыма, и посмотрела на него. В ее голосе не было благодарности, лишь едкая насмешка и холод.

— Не знал, что мои мысли так просто прочесть.

— Все написано у тебя на лице, просто неприлично быть таким эмоциональным.

Джуно взяла досада.

— Грустить об этом будешь позже, не сейчас и не при мне. Я этого не люблю. Давай к делу. Мне нужен слуга, сама я, в силу сложившихся обстоятельств, не в состоянии выполнять ранее привычные для меня дела, поэтому предлагаю это тебе.

— И что я должен буду делать?

— Все.

***

Джуно, справедливо рассудив, что таких предложений ему, в теле бездомного бродяги, коих миллионы в Ран-Тарре, никто больше не сделает, согласился.

Все, в ее понимании, значило абсолютно и даже больше. Много больше. Удручающе больше: лакей, кучер, телохранитель, секретарь и прочее… Обязанности ширились и множились, и до него быстро дошло, что ему не хватает не только знаний тела, но и его, личных, умений не всегда бывает достаточно.

А ведь он неплохо собирал информацию из окружающей среды — она приходила в дорожной пыли, с каплями дождя, в шуме грозы или ветра, но лучше всего он мог управляться с тлеющими углями. Многого, к сожалению, позволить себе не мог. Человеческая оболочка хрупка и слаба, как весенняя бабочка-однодневка, не выдержит его способностей. Тело приходилось беречь, иначе, жизнь тела быстро закончится, а ему придется вернуться в дээйлир, в пустоту.

Свои условия он обозначил в первый же вечер. Ему нужно новое тело, и не просто человеческое тело, а тело перворожденного, который согласится добровольно его передать. Только так возможно переселение. В теле эльфа для него открывались несоизмеримо большие возможности, чем в простом человеческом теле.

Она согласилась. Правда, условий с ее стороны было втрое больше, ее монолог растянулся на полчаса, она старалась оговорить все форс-мажоры и пункты сделки, предусматривая для себя пути отхода.