— Здравствуйте, раайэн Шар Ракейн. Меня зовут…

Старик резковато перебил, словно выплюнул:

— Я знаю, кто Вы, Вы — внучка Шая, — голос прозвучал глуховато. — У меня мало времени, что Вам надо? Зачем пришли?

— У меня живет Ваш племянник, я нашла его в лесу. Рилинн. Думаю, он очень скучает по родным, у него их, кроме Вас, нет, даже если Вы с ним никогда не виделись. Он хочет получить от Вас послание. Что мне ему передать?

Старик замолчал, обдумывая услышанное:

— Пусть остается у Вас. И пусть ни при каких обстоятельствах не суется в Обитель и держится от нее подальше — это мое ему завещание. Моя последняя во… — последнее слово старик не договорил.

Внезапно его глаза закатились за веки, а потом снова появились с нормальным черным зрачком, темно-синей радужкой и обычным белком, он улыбнулся и противным голосом запел:

— И кто это такой красивый к нам прише-еел?

Вэйраш было дернулся, но Рэнни не далась.

«— Погоди, не время. Послушаем, что он скажет.

— Он Исступленный, в нем две или три сущности — сильные кхааграш. Они почти полностью сожрали его душу и разум, ищут нового носителя. Хочешь, чтобы они поселились и в тебе?

— Ты не дашь, ты — жадный».

Вэйраш чем-то хрустнул, мысленной сосулей, что ли?

— Да это сама несравненная роунгарри! Такая вкусная, такая аппетитная, а мы такие голодные, — старик изменил свой голос и забасил, слова сменились бессвязными бормотаниями и улюлюканьем, слюна стекла с подбородка и капнула на пол. Старик забегал по полу, затем вскочил на противоположную входу стену, уцепившись острыми, неизвестно когда отросшими когтями, вывернул голову назад, хрустнули позвонки. И вдруг замер. Замолчал, разглядывая Эррнгрид, а потом снова изменил голос и тихо зашипел:

— Ты же видела ее? Видела. Мы придем, нас будет много, за вами, за тобой, за твоими детьми — хорошие мальчики, хоть и со странностями, за, всеми, кто мог бы тебе стать дорог… — И резко оттолкнувшись от стены, совершил невозможный кульбит — прыгнул на решетку. Решетка прогнулась, но не далась, старик, побегав по кругу, снова забрался на стену и, по-птичьи склонив набок голову, ухмыльнулся:

— Смелая. Гляди, не испугалась. Посмотрел бы на тебя, когда тебя пожрут мои собратья, у нас еще никогда не было роунгарра…

Тело старика обмякло, стекло со стены на пол как жидкая квашня, словно в нем никогда не было позвоночника и костей.

На Рэнни что-то быстро надвигалось. Она это поняла по мертвящей тишине вокруг. Время снова застыло. Она слышала, как дверь сзади нее открывается, но как она медленно открывается, никогда не думала, что дверь можно так открывать — что за скорость такая — полдюйма в минуту?!

Рэнни закричала, вэйраш бросился вперед, но было поздно — ее сдавило со всех сторон и расплющило, не осталось ни одной твердой косточки, все перемололо в гигантской мясорубке и прижало прессом. Последней мыслью было, что и она стечет жидкой квашней, нет, ледяной квашней, и застынет на полу белой лужей, или застынет, стекая.

***

За окном накрапывал дождик. Капли стучали по подоконнику таким приятным ненавязчивым стуком. Пахло… ммм… чем там пахнет в дождь? Отрицательными катионами.

На этой мысли Рэнни окончательно пришла в себя. Она в своей кровати, накрытая тридцатью тремя одеялами. Даже шевелиться тяжело.

Слева на столике стояли вчерашние розы, а вот уровень воды уменьшился. Она это хорошо запомнила. Она испарилась, или воду кто-то поменял? Если поменял, то почему не постриг стебель? Странно как-то, к чему такая возня с водой, если стебель надо постригать, в первую очередь, из-за пузырька воздуха, который не дает поступать воде…

— Ну и мысли у тебя, Грид!

Только одна эльфийка называла ее таким сокращенным именем. Только одна. Дора нависла над ней с ложкой в одной руке и стаканом — в другой. В стакане плохо пахло.

— О чем только ни думает приходящий в себя эльф после первой атаки Исступленных!

— Там кто-то умер? — Рэнни с облегчением поняла, что она может еще и говорить, не только мыслить.

— Где? — Дора не поняла.

— У тебя в стакане?

Дора усмехнулась.

— Пей, это придаст тебе сил.

— Правда? А я думаю, отнимет их вконец.

Дора вдруг стала серьезной.

— Грид, я не стала бы просто так вливать тебе отраву. Если я говорю надо, значит, надо. Это выведет те токсины, которыми тебя отравляет твой кхаари.

— Моя кровь способна переработать либо яд, либо эльфийское противоядие, но не то и другое вместе, — Рэнни не сдавалась.

Дора вместо этого поднесла стакан ко рту:

— Либо ты выпьешь сама, либо я тебе ее волью в рот. Силой.

Настала очередь Рэнни ухмыляться:

— Да неужели?

Вместо ответа Дора открыла дверь в гостиную и крикнула:

— Рэм!

Рэнни попыталась приподняться на локтях, но не вышло. Доброжелательный и внешне невозмутимый как всегда Рэм подошел и навис над ней:

— Как Вы себя чувствуете?

— Вполне…

— Ясно, надо выпить.

— Если пахнет дерьмом, и на вид как дерьмо, то, скорее всего, — это дерьмо. Для этого не нужно его пить, чтобы в этом удостовериться.

Рамидар присел рядом с кроватью на стул.

— Эррнгрид, Вы не оставляете нам выбора, — он мягко начал. — Надеюсь, Вы меня простите. Когда-нибудь.

— Что вы..? — Рэнни не успела возмутиться, как оказалась прижатой сильными руками к постели. Не пошевелиться. Дора одной рукой открыла ей рот, надавив на щеки, а другой начала вливать в рот снадобье. Сперва по чуть-чуть, потом побольше.

— Я сама, — прохрипела Рэнни.

Рэм и Дора переглянулись, Рэм отпустил ей руки, Рэнни неохотно приняла стакан и мужественно выпила остатки:

— Думала, что нет ничего хуже человеческого дерьма. Оказалось, я не права. Эльфийское — намного-намного хуже.

— Где же ты распробовала человеческое? — Дора хмыкнула и поставила пустой стакан на столик.

Рэнни только вздохнула. Рэм понимающе улыбнулся и вышел.

— Ты ему сказала, — Рэнни откинулась на подушки.

— Сам догадался. Отдыхай.

Оставив Рэнни одну, Дора спустилась во двор, где ее ждал Рэм.

— Что скажешь, Дора?

— Шансы неплохи, попробую еще одно средство, думаю, должно помочь.

— Спасибо.

— Не благодари, она — моя подруга.

***

Эррнгрид проснулась во второй раз только под вечер. Дождь прекратился, а за окном начинало темнеть. О том, что это вечер того же дня сказала оставленная записка на стакане с «дерьмом» — с датой и временем. «Если ты проснулась и видишь этот стакан дерьма полным, значит, жизнь продолжается». Дора всегда умела подобрать слова. Но рядом никого не было, и пить его было необязательно. Последнее время она и так это делает, в смысле — расхлебывает чан с дерьмом.

Откинув с себя толстые одеяла, Рэнни осторожно поставила ноги на коврик, они с удовольствием утонули в пушистом ворсе и отказались всплывать. Погладила колени, вытянула и сократила стопы, повторила еще пару раз, потерла шею и плечи. Тело ломило, но, в целом, о мясорубке ничего не напоминало. На комоде напротив окна стоял графин с желтоватой жидкостью, вынув стеклянную пробку и подозрительно понюхав содержимое, Рэнни налила в стакан — травяной настой, поморщилась, немного горьковатый, но сойдет.

Прошла в ванну. Не терпелось посмотреть на себя в зеркало. Увиденное ее не слишком обрадовало, но и не огорчило. Вместо огромной гематомы на все лицо — всего лишь пара синяков тут и там, под глазами и над скулой, ссадины и небольшие царапины.

А вот глаза выдавали усталость, напряжение и… страх. Да, пришлось нехотя признаться себе самой, предварительно оглядевшись по сторонам, не наблюдает ли кто за ней, что она испугалась. С тех пор, как она прошла Вратами, она стала бояться. Даже личинка в руке ее не пугала, она с ней свыклась. А вот Обитель чувствовала этот страх и тянула его. Увеличивая и углубляя.

— Что же делать? — задумчиво спросила она вслух у своего отражения в зеркале.

— С чем? — ответило ее отражение.