Я резко выпрямилась и накрыла руками страницы книги, которую никак не могла дочитать.

Может, я не так уж много знала о них обоих, но о мире узнать что-то вполне могла. Правда, и Рован мог начитаться об этом Андерлайте в библиотеке – благо, постоянно здесь торчал.

Кто он вообще такой? И какого лешего делает здесь? Даже если поверить, что он тоже подсадной… Чего он хочет добиться? И при чем здесь Гвендолин и Радагар?

Предприняв последнюю попытку отогнать навязчивые мысли, я снова заставила себя сосредоточиться на книге, и кое-как долистала ее до конца, но так ничего в ней и не нашла.

Второй том облегчения тоже не принес, как и следующие два. И только в пятом фолианте я с удивлением обнаружила то, во что верилось с трудом.

Описание ритуала по сотворению миров. Но эта была еще ерунда. Быстренько пролистав несколько страниц текста, я поняла, что макет, который мы создали, вряд ли смог бы просуществовать дольше нескольких недель. Я пролистала еще с десяток страниц и перешла к пояснениям старого магистра, занимавшегося исследованием теории миров – и истинного мира в том числе.

«Для того чтобы мир был сотворен ему нужна плоть, – писал тот, – плоть и кровь мира есть сущность любого из миров. Только уничтожив один мир, мы можем создать другой».

Я сглотнула и уставилась перед собой. Вот зачем этот макет так понадобился всем. Но разве могло хватить «плоти» всего лишь одной ученической поделки, чтобы создать самый реальный из миров?

Предположим, Ева, в самом деле, хотела лишь создать приманку. Как могло купиться на эту приманку столь древнее существо, как Радагар?

А если Ева была таким же профессионалом, как я, то разве могла она сработать так халтурно? Это все равно что ловить крупную рыбу на пластикового червя.

Я захлопнула книгу и встала, твердо решив, что нужно услышать вторую версию событий. Собрав все фолианты в стопку, я взяла их в руки и собиралась уже относить к стойке библиотекарши, когда, свернув за очередную книжную полку, нос к носу столкнулась с Жаклин. Та стояла, сложив руки на груди и внимательно смотрела на меня. Книги в руках не давали мне обрести контроль над ситуацией, но мне не хотелось отвлекаться на то, чтобы искать, куда их положить.

– Следишь за мной? – поинтересовалась я.

Жаклин, конечно, не собиралась отвечать.

– Чего ты добиваешься, Жаклин? – спросила тогда я. Этот вопрос был куда важней, чем могло бы показаться на первый взгляд. Я никак не могла понять, в чем ее интерес.

К моему удивлению, Жаклин принялась отвечать.

– У меня нет другой магии, кроме власти над стихией огня. Мои родители – чародеи, известные в нескольких мирах. Само собой имелось в виду, что их достижения продолжу и я. Но я плохо управляюсь с магией огня. Это самая непослушная из стихий, и она не для меня.

Я молчала, предпочтя не перебивать.

– Ева сказала, что поможет мне. Показала парочку трюков. К тому же, я думала, что дружить с дочерью Сильфов будет хорошо. Как раз по мне.

– Честно, – признала я, хотя у меня пока что и вызывали сомнения ее слова.

– Но Ева ведет себя все более странно. Я не подписывалась помогать ей в различных опасных вещах.

– Опасных вещах? – уточнила я.

– Я могла бы многое рассказать, – Жаклин улыбнулась и отступила в тень. – Только пока не понимаю, зачем это мне?

Отличный вопрос.

– Чего ты хочешь? – повторила я.

– Подумай. Я тебя еще найду.

Жаклин отвернулась и растворилась в тенях. В отличие от управления магией огня, это у нее получилось очень даже хорошо.

Глубоко вздохнув, я потащила книги к стойке и, попросив оставить их за мной, выбралась наконец на улицу. Над парком снова кружились снежные хлопья, и я подумала, что уже начинаю уставать от этой зимы. А ведь она еще только началась.

«Может быть, все-таки не придется оставаться здесь до лета», – без особой надежды подумала я. Надо только выяснить поскорей, кто же из них задумал возрождение истинного мира, и чем это нам грозит. Ну и, само собой, остановить.

Я плотнее запахнула пуховик, натянула шапку на самые уши и, спрятав руки в карманы, поплелась в направлении мужского общежития, на ходу раздумывая о том, как попасть внутрь. Не было особых оснований надеяться, что вахтерша пропустит меня.

Так и не придумав ничего толком, я остановилась в стороне от здания, снизу вверх глядя на окна Рована. Там горел свет. Он никуда не уехал, так же как и я. Но все равно больше ни разу не пытался заговорить со мной. А у меня скопилось столько вопросов… и при этом не было ни тени уверенности в том, что он даст на них правдивый ответ.

Наконец, почувствовав, что даже спрятанные в карманы руки начинают леденеть, я ударила одним сапогом о другой, и с удивлением обнаружила, что взлетаю вверх.

Я, конечно, умела летать, но обычно для этого требовалось сконцентрироваться и серьезно захотеть. Однако на сей раз все получилось так естественно, как будто я просто взмахнула крылом.

Я сосредоточилась на окнах Рована, замедляя полет и выставила перед собой руку – конечно же, в метре от здания находился магический барьер. И сделанный на совесть – его создавали лучшие маги Академии много веков назад.

Меня удивило другое. Стоило моим пальцам коснуться мерцающей поверхности магического поля, как по кисти до самого запястья пробежали мурашки, а щит расступился, пропуская меня внутрь. Я, может, и могла бы его сломать, но, как и полет, такая атака требовала немалых усилий. А сейчас мне оказалось достаточно просто захотеть. «Как в том мире, где я недавно была», – пронеслось в голове, – «В мире, где в небе светит единственная звезда».

По спине пробежал холодок, но я решила не тратить времени на сомнения и, скользнув вперед, преодолела барьер. Подлетела к окну и на мгновение замерла, увидев свое отражение в стекле. За спиной бились крылья, сотканные из темно-коричневых, как перья кондора, потоков энергии.

Не успела я осознать эту новость до конца, как увидела силуэт по другую сторону окна. Секунду Рован просто смотрел на меня, а затем решительно распахнул раму и, отступив в сторону, кивнул на комнату, давая понять: «Заходи».

Я влетела внутрь и, стукнувшись ногами о пол, перевела дух. Потянулась к застежке пуховика, думая, снимать или нет – надолго ли я тут?

Рован определиться мне не дал. В одно мгновение я ощутила себя прижатой к стене. Его губы давили на мои, требуя пропустить внутрь. Ладони оказались на моих щеках.

Мгновение я не знала, как это вообще понимать, а потом забилась в его руках – оказавшихся неожиданно сильными, и только когда Рован сам ослабил хватку, мне удалось его оттолкнуть.

– Ты окончательно с катушек съехал? – поинтересовалась я.

– Ты сама ко мне пришла.

– Поговорить! Ты вообще-то на меня напал!

– А… – Рован нехотя отошел назад. – Ты опять об этом?

– А еще о чем?

Он отвернулся и, подойдя к холодильнику, на котором стояли нагреватель, чайник и две чашки, принялся делать чай.

Еще мгновение я поколебалась, но потом решила все-таки раздеться. Сняла куртку и вышла в коридор, чтобы пристроить ее на вешалку. В комнатах Рована меня накрыло странное чувство – будто я вернулась домой. Я знала тут каждый уголок и каждую полочку. Знала, что можно брать, а что нельзя. Рован не любил, когда прикасались к его вещам. У него вообще было много заморочек, но мне бы и в голову не пришло делать что-то поперек его желаний…

Когда я вернулась в комнату, чай уже стоял на столике перед диваном. Судя по расположению чашек, Рован ждал, что я сяду рядом с ним – но я опустилась в кресло напротив.

Пригубив чай, он посмотрел на меня.

– Я жду, – сказал он.

Вопросы медленно расплывались в голове и все мысли сводились к понимаю того, что его глаза смотрят на меня. Прямо сейчас. Я многое отдала бы, чтобы они так же смотрели на меня всегда.

За окнами тихонько кружились хлопья белого снега, небо заволокли тучи, так что как ни старайся, не разглядеть было ни единой звезды. Свистел ветер, и вой его был слышен даже сквозь стекло. Во всей академии не горело ни одно окно.