– А он не слишком… мал?

Ева пожала плечами.

– В разных мирах измерения времени и длины имеют разный смысл.

Впервые с начала разговора она оглянулась на меня.

– Нужно посмотреть, что находится внутри.

– А если там сплошные азот и аммиак?

– Очень может быть.

– Тебе стоит захватить скафандр, – вклинилась Жаклин.

– Мне? – я подняла бровь. Не то чтобы они мне были так уж нужны внутри… Но мысль о том, что они так легко собираются отправить меня в мир, откуда не предусмотрено дороги назад, немного напрягла.

– Я могу пойти с тобой, – предложила Ева.

Предложение было щедрым, но бессмысленным.

– Ладно, – согласилась я, – если вам не интересно посмотреть самим. Что вы хотите, чтобы я узнала?

Ева медленно отошла от края пентаграммы, и я увидела, что по мере того, как она отдаляется, шар увеличивается. Только когда он стал достаточно большим, чтобы в нем в самом деле поместился человек, она сделала несколько пассов, которые помощницы тут же повторили следом за ней, и мир, вздрогнув напоследок, перестал расти.

– Для начала нам достаточно будет знать, что внутри действительно существует пространство, в которое можно войти, – сказала Ева, – так что просто зайди туда и выйди назад.

Я кивнула и, достав из-за пазухи амулет, на который к тому времени записала несколько заклятий для этого путешествия, начертила в воздухе знак.

Амулет вспыхнул, воронка портала раскрылась передо мной.

Я ступила внутрь и на несколько мгновений оказалась в кромешной темноте. Но это я поначалу приняла ее за темноту, но затем поняла, что меня лишь окружает очень плотный туман.

Я сделала несколько шагов сквозь него и обнаружила себя стоящей на серой равнине – туман, из которого я, казалось бы, только что вышла, был уже далеко позади.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что увидела это «место» – если его можно было бы назвать «местом» – во сне.

Серая бесконечная равнина тянулась во все стороны от меня. Туман клубился над горизонтом, а далеко впереди маячили контуры города, которых, как я знала, невозможно достичь.

Однако стоило мне подумать об этом – и раньше, чем на меня нахлынуло знакомое отчаяние бесконечной дороги, как стены города оказались прямо передо мной. Ворота, украшенные фигурами животных с рогами и клешнями, были чуть приоткрыты и манили заглянуть внутрь.

Ева была права. Теорию сущности миров она знала, похоже, хорошо. Пространство и время действительно были разными в разных мирах – но до сих пор я не попадала во вселенную, в которой магический эфир был бы настолько плотным, что одна только мысль, одно только желание мгновенно обретали плоть.

Чтобы проверить свое предположение, я представила, что Каркуша сидит у меня на ладони, вытянула руку перед собой и тут же услышала негромкое:

– Кар!

Я представила, как Каркуша меняет цвет, и та мгновенно стала черной, как у меня в голове, а затем красной, повинуясь новому движению мысли.

Такая отзывчивость мира могла бы показаться мечтой, но я представила себе, что каждое желание обретает плоть – и мне стало страшно при мысли о том, что все может быть так легко. Случайная обида, случайное пожелание смерти в тот же миг станут реальностью? Или все же другие люди, попав сюда, смогут сопротивляться чужой воле?

Пока ответов у меня не было. Зато были ворота, и, отпустив Каркушу, я представила себе, что они открываются передо мной.

Ворота мгновенно подчинились. Они распахнулись, не издав ни звука, и от этой молчаливой мощи меня пробрал озноб.

Я переступила невидимую границу города и двинулась вперед, разглядывая разномастные здания, тянувшиеся по обеим сторонам. Улица, по которой я шла, похоже, когда-то была просторной, и по ней ходило множество людей.

С двух сторон от нее тянулись русла пересохших каналов, а за этими почерневшими оврагами виднелись ветхие решетки мертвых садов. Кое-где еще чернели остовы обугленных деревьев, которым никогда уже не суждено покрыться листвой. Деревья защищали от взглядов несуществующих прохожих потемневшие от времени камни особняков.

Сколько лет уже здесь не было никого? Дома не могли прийти в негодность меньше чем за несколько веков, но тогда и последние деревья уже рассыпались бы в прах.

Некогда эти руины, должно быть, были красивы. Их украшали колонны и скульптуры, и кое-где можно был разглядеть их оплывшие силуэты. Пустые глазницы окон взирали на меня, заставляя отводить взгляд.

Мне стало холодно под этими пристальными взглядами давно покинувших собственный мир мертвецов, и, выходя на площадь, которой заканчивалась улица, я потерла локти и посмотрела на небо, лишенное солнца и луны. Единственная звезда мерцала на нем, играя серебристыми лучами на руинах города, которого нет.

Что мы знаем об истинном мире?

Да, по большому счету, ничего.

Одни считают, что он был рожден из цветка. Другие – что его родила гигантская кобыла. Одним словом, до него не было ничего, даже богов. Только хаос и пустота, в которую, по легендам, отправляются души мертвецов, чтобы заблудиться навсегда.

Я как человек двадцать шестого века не верила ни одной из этих версий. Каждый младенец в наше время знает, что миры возникли в результате Первого Взрыва, породившего множество реальностей реализованных на тысячах планов.

То есть, истинного мира в принципе нет. А создать новый мир может каждый идиот: достаточно представить его у себя в голове. Другое дело – установить с ним контакт и попасть в него. Как сделали только что девочки и я. Попасть, кстати, имея соответствующие способности, довольно легко, а вот материализовать реальности в достаточной мере, чтобы они не схлопнулись обратно, едва туда ступит человек…

Иными словами, самое сложное сделали Ева, Зэлма и Жаклин, а самое рискованное досталось мне. И все равно то, что они создали, могло бы быть чем угодно – только не истинным миром, потому как даже по легенде, он, погибший от заклятья Радагара, разлетелся на множество миров. И значит, чтобы вернуть ему плоть – придется схлопнуть все ныне существующие миры назад. Что по определению нельзя совершить, потому что не во всех можно хотя бы побывать.

Однако окруживший меня пейзаж способствовал тому, чтобы верить в чудеса.

По преданию истинный мир населяли беспредельно могущественные существа. К тому времени, когда Радагар их погубил, каждый из них обладал властью над материей и магией, способной одной только силой мысли создавать предметы из ничего.

Люди истинного мира были бессмертны как боги – да они и были богами, которых мы запомнили как создателей наших миров.

На что могли быть похожи существа, обладавшие таким могуществом? Оставалось только гадать. Если они могли менять материю по своему желанию, должно быть, и постоянная форма была им не нужна.

Я вздрогнула при мысли о том, что, может быть, они все еще присутствуют здесь, сейчас, и только я, слишком примитивная, чтобы увидеть их, не могу их опознать.

Однако здания, которые окружали меня, хоть и служили образчиками погибшего великолепия, очевидно предназначались для людей. Скульптуры устрашающих существ встречались тут и там, около ворот опустевших особняков как молчаливые охранники навечно запертых дверей – но в то же время я могла увидеть и скульптуры людей.

Так, в самом центре площади, на которой я замерла, стоял фонтан, струи которого умолкли навсегда. Семеро похожих на людей крылатых существ держали в руках кубки и рога. Они стояли друг к другу спиной, и стоило вглядеться в лицо одного из них, начинало казаться, что он внимательно смотрит тебе в глаза.

Я вздрогнула и поспешила отвести взгляд. Попятилась, отступая за угол одного из домов, хотя теперь и свет звезды, пылавшей в самой сердцевине неба, казалось, норовил высветить меня и продемонстрировать последним каменным обитателям этих мест.