— Ну вот видишь, Петр Иванович, — Егоркин положил руку на плечо прораба. — Твой отпуск совсем невозможен.

Петр Иванович молчал. Собственно говоря, ему отпуск не нужен. Что ему делать без стройки? Но он ждал, чтобы его попросил Новый начальник. Что касается Аксиомы, то ничего другого от нее Петр Иванович не ожидал, он даже не посмотрел на нее. Чего только Новый начальник молчит? Ну что ж, пусть подумает.

— Вы еще вот что, — остановил Петр Иванович пробегавшую мимо Машу.

— Да, Петр Иванович? — Маша остановилась.

— Паклю заказали?

— Нет, Петр Иванович.

— Закажите, чтобы завтра привезли.

Алешка зевнул:

— Ну, я пошел, с ночной нужно поспать. — Он насмешливо посмотрел на Нового начальника. — А костюмчик у вас что надо. Где вы его шили? Я пошел…

— Одну минуту, — остановил Алешку Важин. Потом посмотрел на Петра Ивановича. — Значит, вы хотите в отпуск?

— Да.

— И к тому же завтра?

— Да.

Новый начальник усмехнулся, он снова выпрямился.

— Хорошо, с завтрашнего дня можете быть в отпуске…

— Да вы что! Кто же его заменит? — резко возразил Егоркин.

— Еще минуту, и все будут свободны. — И, завершая свою победу, Новый начальник по очереди разделался с каждым: — Замените прораба вы, — сказал он Егоркину.

— Но…

— Вашу работу я возьму на себя.

— Но…

— Ничего, — внушительно сказал Новый начальник. — Кроме пользы, от этого ничего не будет. Понятно?

— Понятно, — тихо ответил Егоркин.

— Ваша фамилия? — Новый начальник повернулся к Алешке.

— Кусачкин.

— Так вот, Кусачкин, вам понравился костюмчик, как вы выразились. Вы его можете заказать в ателье на Смоленской. Закройщик Соколов. Не забудьте: Соколов. Что касается непорядков на стройке — они были на вашей смене, — еще раз замечу, понижу в разряде. Ясно?

— Я… — начал было Алешка.

— Ясно? — в голосе начальника послышался металл.

— Ясно.

— Ну вот и хорошо. Нам нужна ясность… Вы, — обратился Важин к Аксиоме, — зайдите как-нибудь ко мне.

Аксиома покачнулась в сторону Нового начальника.

— Хорошо, — готовно улыбнулась она.

— А вы, Самотаскин… — Новый начальник сделал паузу. — Пожалуйста, несмотря уже на вашу усталость, исправьте тут все безобразия по качеству работ. Уж, пожалуйста, из последних сил.

Петр Иванович молчал. Молчали и все остальные. Сейчас все стало на свое место. Петр Иванович уже не напоминал Аксиоме огромного удава — так себе, стоит прорабик, ну приделали еще слово «старший», чтобы больше зарплаты можно было платить, худенький, невзрачный, с серым лицом; а рядом настоящий мужчина, высокий, интересный, голевой и к тому же умница. Засыпался прорабик со своим молчанием, с отпуском. Конечно, ушла от него эта Г. В. Гусакова.

— Поехали, Егоркин, — властно сказал Новый начальник. В последний раз его взгляд задержался на Аксиоме. — Поехали!

Они пошли к машине.

— Корчит из себя! — Алешка взметнул свои длинные волосы. — Новая метла всегда хорошо метет. Правда, Петр Ива?

Но Петр Иванович не позволил себе злословить.

— Можешь идти, — сухо сказал он. — И вы отдыхайте. — На Аксиому он не посмотрел.

Идя следом за Самотаскиным, Аксиома впервые заметила, как некрасиво торчат лопатки у прораба. Сколько разных начальников, сколько строительных забот гнули эту спину! Ей стало вдруг жалко его. Почему-то вспомнились слова Анеты, что, в общем, людей любят не за их достоинства, а за недостатки. Аксиома тогда очень смеялась над словами Анеты. А сейчас… эти жалкие, острые лопатки!.. Может быть, Г. В. Гусакова любила его именно за недостатки?..

Петр Иванович и Маша вошли в прорабскую. Аксиому тоже потянуло зайти туда. Подвела она Петра Ивановича… Для чего ей нужно было вмешаться? Но она ведь… Что «она ведь»? Когда Новый начал на нее кричать, Петр Иванович мог бы промолчать. Собственно, по мысли Нового начальника, она должна была стать громоотводом. Промолчал он? Нет, по-рыцарски… Конечно, понятие «рыцарь» к Петру Ивановичу не подходит. Какой из него рыцарь? Но поступил он благородно, когда сказал, что за все тут на площадке отвечает он, Самотаскин.

Аксиома взялась за ручку двери. А если он спросит, какое у нее дело в прорабской? Ведь она закончила последнюю смену и уже фактически находится в отпуске. Что она ответит? Она так и скажет ему: «Вот зашла извиниться и поблагодарить за защиту…»

Аксиома толкнула дверь. Эти двери типовых бытовок, желтых с красным, всегда плохо открываются. Она толкнула сильнее, и вместе с дверью — дверь открывалась вовнутрь — влетела в прорабскую.

Самотаскин сидел, устало положив руки на стол, как тогда, после случая на высоте. В углу за своим столиком — Маша. Не поднимая глаз, Петр Иванович тихо спросил:

— Что у вас… еще?

Ах, если б он не сказал этого «еще», она бы обязательно извинилась, а сейчас…

— Мне тут нужно, Петр ИваноВИЧ…

— Что вам нужно?

— Тут… бумаги в моем столе… нужно.

Он ничего не ответил.

— Петр Иванович, вот посмотрите, — быстренько-быстренько сказала кладовщица Маша. — Так не может быть, чтобы вас в отпуск послали. Приедут в контору… Вот увидите, позвонят и отменят отпуск.

Аксиома поняла, что Маша продолжает ранее начатый разговор, при котором ей, Аксиоме, присутствовать не следует, но сейчас выходить было уже неудобно. Она искоса посмотрела на Петра Ивановича. Он сидел выпрямившись, глядя перед собой, как всегда замкнутый и подтянутый. Но его выдавали руки: большие, загорелые, со вздувшимися жилами, они бессильно лежали на столе.

— Вот увидите, Петр Иванович! — жалостливо твердила Маша. Они сидели молча, пока резко не позвонил телефон.

— Да-да, — Маша сняла трубку. — Слушаю… сейчас. — Она прикрыла трубку рукой. — Ну вот видите, Петр Иванович, я ведь говорила вам… Секретарь начальника звонит.

Петр Иванович не спеша подвинул к себе микрофон:

— Самотаскин.

— Это Оля, Петр Иванович…

— Слышу.

— Новый начальник, Игорь Николаевич, вы его знаете, подписал приказ о вашем отпуске. Анна Ивановна просила передать: отпускные вы сможете получить завтра в два часа… Алло, алло, вы слушаете меня?.. Алло, алло!

Петр Иванович отключил микрофон. Маша быстро перебирала на столе какие-то бумажки. Аксиома тоже нагнула голову над тетрадью.

Вошел бригадир Иван Васильевич, степенный, доброжелательный.

— Здравствуйте… Пакля нам нужна, Маша.

Маша вопросительно посмотрела на Петра Ивановича.

— Делайте!

Они остались вдвоем. Аксиома уже выпотрошила все ящики в своем столе и складывала бумажки. Петр Иванович смотрел прямо перед собой. Потом он снял трубку и набрал номер.

— Начальника, — коротко сказал он.

— Там у него совещание, Петр Иванович.

— Соедините!

В микрофоне послышался голос Нового начальника:

— Слушаю.

— Самотаскин говорит…

— Вам разве не звонила секретарь? Я подписал приказ.

— Звонила, но… я отказываюсь от отпуска.

— Не понимаю вас, Самотаскин. То вы требуете отпуск, то отказываетесь… В чем дело?

Петр Иванович глубоко вздохнул.

— Не слышу. — Голос Нового начальника был резок.

— У меня… мне… некуда ехать, — угрюмо сказал Петр Иванович.

Микрофон рассмеялся.

— Вы что, любезнейший? Как это «некуда ехать»?! На Черное море, в горы, к родным… мало ли куда можно поехать!

— Я прошу отменить приказ.

Некоторое время микрофон молчал, потом снова раздался голос Нового начальника, холодный и жесткий:

— Нет, в отпуск вам придется пойти. Я не привык отменять свои приказы… Ну а если вам некуда ехать, рекомендую побывать в домах, которые вы строили. Жильцы, наверное, вам кое-что поучительное расскажут.

Петр Иванович подошел к окну. Аксиома видела только его сутулую спину с жалко выступающими острыми лопатками. Снова раздался телефонный звонок. Петр Иванович торопливо подошел к столу:

— Слушаю.

В микрофоне голос Важина:

— Это вы, Самотаскин?