В комнату быстро вошел Ким, он положил на стол огромный ключ, похожий на сантехнический — для соединения труб, и многозначительно сказал:

— Сейчас все откроем…

Лицо Йожефа Надя стало подчеркнуто серьезным.

— Перейдем к делу, — старательно перевела Нелли.

Быков, посчитав, очевидно, что наступил подходящий момент для традиционного приветствия, привстал, начал откашливаться, но переводчица уже говорила:

— Наши фирмы рассмотрели проект здания. Мы готовы поставить на стройку алюминиевые потолки, паркет, слаботочные устройства… — Переводчица остановилась. Надь, глядя на меня, четко произнес по-венгерски фразу. Переводчица добавила: — Товарищ Надь спрашивает: ему сказали, что генподрядчик рассчитывает только на поставки и шеф-монтаж. Так?

— Да, — быстро сказал Быков, — только шефмонтаж.

— Шефмонтаж, — подтвердил Померанцев, допивая кофе.

Быков, вынув из папки листок, протянул его Надю. Я знал, что на нем график поставки материалов венгерскими фирмами. Я подписывал его, Быков действовал законно. Но поспешил — мы договорились, что я скажу, когда вручить график.

— Товарищ Надь благодарит, — сказала переводчица, — он совместно с фирмами рассмотрит график и завтра даст ответ.

Быков, Померанцев, Ким встали. Венгры собирали на столе свои атрибуты курения: пачки сигарет, зажигалки, спички.

— Будьте добры, — тихо сказал я переводчице, — переведите товарищу Йожефу Надю мой вопрос: «Возникли ли у него, какие-либо предложения после рассмотрения проекта?»

— Я пойду, — сказал Быков.

— Посидите еще немного.

— Товарищ Надь просил передать следующее: ему и его товарищам кажется, что конструкции зала несколько тяжелы. Можно было бы сделать… — переводчица что-то переспросила Надя, — …можно сделать их подвесными. Это сэкономило бы металл и придало бы потолку особый… извините… оригинальный вид… Можно было бы потолок сделать из отдельных алюминиевых деталей. Сейчас товарищ Пал нарисует…

Пал, тот самый, молодой, симпатичный, улыбнулся (его улыбка была похлеще, чем у Кима). Он вынул из небольшого портфеля фломастер, небольшой лист желтоватого картона и несколькими легкими линиями нарисовал потолок — узорчатый свисающий полог, из-за алюминиевых звезд льется свет.

Мне хотелось сказать Палу, как он здорово рисует, но я остерегся: черт его знает, возьмет и сразу преподнесет фломастер…

— Я пойду, — повторил Быков.

— Понятно… еще вопрос: взялись бы венгерские фирмы комплексно выполнить весь зал — конструкцию и отделку?

Надь выслушал перевод, чуть усмехнулся. Несколько минут разговаривал со своими товарищами.

— Мы подумаем, — ответила переводчица.

— Спасибо. Последний вопрос: приехали ли бригадиры, которые будут вести работы?

— Nem, — Надь покачал головой.

— Нет, — сказала переводчица.

— А можно было бы, скажем, к пятнадцатому, чтобы они приехали — те, кто будут работать на высотной части?

— Jegen, — утвердительно кивнул Надь.

— Благодарю.

Мы вышли на площадку. Ким, как всегда, пошел с гостями вперед, показывая, что сделано.

— Минуту! — Быков снял свой дипломатический пиджак и сразу обрел уверенность. — Я ведь… мы ведь договорились, что фирмы выполняют только шефмонтаж, не больше?

— В самом деле, Виктор Константинович, в чем дело? — Пенсне Померанцева нестерпимо блестело на солнце.

— Я вынужден буду поставить вопрос в главке. Это черт знает что! Ни о чем нельзя договориться. Сегодня договорились, завтра изменения. — Быков резко махнул рукой и, косолапя, быстро пошел.

По поручению начальника главка приехал Сарапин, главный инженер треста, великий мудрец.

На стройке, да и вообще на производстве слово «мудрец» утратило свое первоначальное значение и произносится обычно с ироническим оттенком, но Сарапин, как считали многие, был мудрец настоящий, без оттенков.

Хотя стройуправление Быкова подчинялось ему, Сарапин еще ни разу не был у нас на стройке. При встречах он все отмахивался, занят, мол, и доверительно добавлял, что ему делать нечего там, где сидят два таких кита (в степень «китов» возводились Быков и я).

Я обрадовался его приезду. Усадил в самое мягкое кресло, вынул из холодильника бутылку нарзана.

— Это все? — на широком лице Сарапина появилась отеческая улыбка. — По моим сведениям, иностранцев тут встречают не так.

— Сведения неточные, Григорий Владимирович, нарзан как раз чисто дипломатическое угощение!

— Что у вас тут получилось с Быковым, поладить не можете? Он хочет в главк жаловаться. — Сарапин искоса посмотрел на меня. — Вы не бойтесь, я ему запретил.

— Я не боюсь… Да ладно об этом. Расскажите, как у вас дела.

— Запретил я ему. Мы и без главка разберемся, правда?

— А здоровье как у вас?

— Где Быков? Вызовите его сюда.

— Говорят, что вы в отпуск собрались?

— По какому телефону звонить? Я ему сейчас такую взбучку задам, что он своих не узнает. Зазнался! В главк ему нужно жаловаться. — Сарапин набрал номер. — Это ты? — закричал он в трубку. — Мы тебя ждем у Нефедова, иди сейчас же сюда… Я тебе «не пойду», я не Нефедов, я с тобой цацкаться не буду… Сказал — немедленно сюда!

Сарапин бросил трубку, напился нарзана.

— Шустрый какой!

Быков пришел быстро. Он хмуро поздоровался и уселся на стул.

— Вы посмотрите на него, Виктор Константинович, — усмехнулся Сарапин, — под иностранного инженера работает: подтяжечки, кепочка специальная. Может, объяснишь, почему — в главк? Что, треста нет?! Что у тебя? Говори!

— Я уже вам говорил, чего зря… — нехотя начал Быков.

Но Сарапин его прервал:

— Ничего ты не говорил… а сейчас вот скажешь.

Быков, глядя в одну точку между мной и Сарапиным, глухо сказал:

— Не пойдет так на стройке дело…

— Как дело пойдет, это мы будем решать с Виктором Константиновичем, — снова оборвал его Сарапин. — Говори свои претензии!

— Мне прислали проект производства работ. Начал по нему работать. Он, — Быков кивнул головой в мою сторону, — сейчас говорит, что проект будет перерабатываться. Потом…

— Подожди… Проект не опротестован Виктором Константиновичем?

— Нет. — Что-то не нравилось в этом разговоре Быкову, он все время хмурился, на меня не смотрел.

— Так, Виктор Константинович? — Сарапин отпил глоток нарзана.

— Так. Официальное письмо я не писал, — охотно подтвердил я.

— Понятно. Хороший нарзан у вас, — Сарапин придвинул к себе бутылку. — Что же вы сейчас предлагаете?

Сарапин говорил очень мягко и уважительно, и, хотя мне не совсем было ясно, какую позицию он занимает, я надеялся, что сейчас все станет на свои места. Когда я рассказал о предложениях Кима и Роликова, Сарапин согласно закивал головой.

— Ким толковый малый. Это вы правильно, что к нему прислушиваетесь. Правильно! Позвони ему, Быков, пусть придет.

Ким тоже пришел очень быстро.

— Тебя тут Виктор Константинович хвалит, — Сарапин тяжело посмотрел на него, — рассказывает, предложение у тебя интересное.

Ким очаровательно улыбнулся:

— Было предложение. Но потом понял: нереально оно. Я его снял, это предложение. Это так, вроде игры ума.

— Как это сиял? — возмутился Сарапин. — Хорошенькое дело, человек на тебя рассчитывает, а ты его подводишь. Как это — предложил, а потом вдруг снял?!

— Мне можно сесть, вроде никто не приглашает, — пошутил Ким. — Вы напрасно, Григорий Владимирович, на меня кричите. Я ведь об этом уже говорил Виктору Константиновичу.

— Как говорил? Это верно, Виктор Константинович?

Я встал, подошел к столу. Дождь перестал, над стройкой, словно большая разноцветная арка моста, висела радуга, такая неожиданная. Она будто напоминала, что в этом мире техники есть еще природа со своими удивительными и кажущимися наивными явлениями.

— Смотрите… радуга! — не удержался я.

Сарапин приподнялся, посмотрел в окно и тут же вернул нас к делам людским.

— Радуга — это хороший знак. У нас тут все хорошо закончится, правда, Виктор Константинович?