— Это что? — строго спросил преподаватель. До сих пор вижу гримасу, которую он скорчил.

— Проект, — робко ответил я. — Дом.

— Не дом, а яичница с луком! — уничтожающе закричал он.

— Не понимаю.

— Ах, вы не понимаете?! Так вот! — Он написал на желтой стене: «яичница»; а на зеленой крыше — «с луком». — Теперь понятно? Повторите!

— Яичница с луком, — машинально ответил я в прошлое преподавателю, и в настоящее — Аркадию.

Аркадий рассмеялся.

— Знакомься, это Мария.

Она, Мария, была очень хороша. Особенно волосы (где-то я читал, что у одной героини были волосы цвета спелой ржи. Что это такое, я понял лишь сейчас). Профиль очень тонкий, как у юной маркизы со старого гобелена. Все это я ей сказал.

— Мария, — предупредил ее Аркадий, — это он «выпимши» говорит. Не верь ему, обычно он строг и холоден. Настоящая старая дева.

Она дружески улыбнулась.

— Ну, это в будущем — холоден, правда? А сейчас… сейчас поздравляю. — У нее была узкая холодноватая рука.

— Раздевайтесь. — Я хотел помочь ей снять летнее пальто, но она чуть отстранилась.

— Это платье, Виктор, — разъяснила она и рассмеялась.

— Платье? — удивился я. — А похоже на пальто.

Мы вошли в комнату.

У стола Гнат разливал коньяк.

— Все рюмки наливать, инженер?

— Валяй, Гнат.

— Может, подождем? — предложила соседка Жанна.

— Ждать некого, Жанна. Все тут.

В этот вечер я часто ошибался. В комнату вошли Владик и Нина. Великий психолог преподнес мне занятную ручку, финскую, а Нина цветы, розы. Наверно, я слишком подробно рассказываю о подарках, но они, как мне кажется, в какой-то мере характеризуют людей.

— Почему опаздываете? — закричал Гнат.

— Да мы уже минут десять звоним, — Владик обходил всех, представлялся, кажется, даже щелкал каблуками.

Потом пришли еще мои институтские друзья. Когда мы сели, за стол, остались незанятыми только три места. Тамадой единогласно избрали мужа Жанны. По всему было видно, что в этом деле он человек весьма опытный. Мне только показалось, что он несколько спешил. За полчаса гости были доведены до такого состояния, что они уже с успехом обходились без виновника торжества и без тамады… А когда стол сдвинули, начались танцы, и соседи, жившие подо мной, принялись стучать в потолок, я понял, что моя миссия закончена. Несколько минут я еще побыл в комнате. Танцы разгорались, особенно усердствовал Аркадий со своей девушкой. Ее лицо раскраснелось, движения стали слишком вольными, она уже совсем не походила на маркизу с гобелена.

Тихонько я вынес на балкон два стула, на один поставил телефон. Боль, возникшая вдруг, когда весело и бесцеремонно разливали бутылку Викиного вина, не уходила, казалось, она жгла меня. Над моим домом, над тысячами домов, над всем городом висел огромный купол вечернего неба, сквозь него так же, как миллионы лет назад, с любопытством смотрели звезды. А в вершине купола застыла бледная ленивая луна, про которую уже теперь не скажешь «загадочная».

«Ладно вам, смотрите», — пробормотал я звездам.

«А зачем телефон?» — подмигнула одна, моя.

«Может быть, позвонит, ведь всегда звонила», — ответил я… Телефон молчал. Но ведь это так просто! «Снимите трубку, наберите номер, при глухих длинных гудках ждите ответа» — так гласят телефонные правила.

Тогда я решился… Телефон Вики не отвечал. Так, ну что ж!

Дверь открылась, на балкон вышла Мария.

— Вы тут?! — удивленно спросила она. — А мы думали, что вы сбежали.

— Да вот… — небрежно пробормотал я.

Мария наклонилась и, почти касаясь губами моего лица, прошептала:

— Бедненький! Все дежурите у телефона?

— Да вот…

— Помочь?.. Мне почему-то кажется, что я могу вам…

Но на этот раз мне не удалось установить характер предлагаемой помощи — в дверях балкона появился Аркадий.

— Ах, он тут, наш скромнейший Ви… Виктор звездо… счет? Сколько их, звезд? — Он чуть покачнулся. — И ты тут, Мария? Только ты, Виктор, ее не считай. Она хоть и звезда, но земная, Ви… Виктор, совершенно земная… — Он сделал шаг на балкон. — К тебе пришел там че… человек, совершенно мрачный, в передней… — Он посмотрел на Марию: — Ты его утешала, Мария?

Я быстро вышел. В передней со свертком в руке стоял Анатолий.

— Анатолий Александрович, как я рад!

Он поздравил меня.

— Туда я не пойду, — решительно заявил Анатолий.

Но когда я обнял его, он немного оттаял и пошел за мной. На его худом болезненном лице появилось подобие улыбки.

К тому времени наш тамада, муж Жанны, усадил всех гостей вокруг круглого журнального столика, конечно, с рюмками. Когда вошли мы с Анатолием, вся компания живо обсуждала какой-то вопрос.

— Товарищ тамада, — официально начал я, — прошу вас приобщить к обществу моего друга Анатолия Александровича Смирнова.

— Мы заняты, Виктор Константинович, — небрежно сказал муж Жанны. — Поручается вам накормить и напоить нового гостя. Потом к нам.

— Есть. — Я повел Анатолия к столу, но он наотрез отказался выпить без меня. — Так я же, Анатолий Александрович…

— Как хотите, — Анатолий как-то странно посмотрел на меня.

— Ну и хорошо.

Мы чокнулись. Я уже превысил свою норму, комната легко и плавно начала кружиться. А в центре ее почему-то стояла Мария, только теперь ее волосы отливали золотом. Она выключила гремящий магнитофон, в комнате раздались голоса спорящих:

— Я не согласна, — говорила Нина, — я не согласна!

— В чем же, милая девушка?.. — перебил ее муж Жанны. — Смотри, Жанна, такая милая девушка… Студентка? — Нина кивнула. — Ну вот видите — студентка. Такая милая девушка, а не понимает.

— Что она не по… понимает? — кричал Аркадий.

Муж Жанны оглядел всех, снисходительно разъяснил:

— Сейчас не война у нас и не землетрясение. Просто обычная жизнь. Так, Аркаша?

— Так.

— Так, Виктор Константинович? — неожиданно спросил меня муж Жанны.

Хотя мы остались сидеть на своих местах, его лицо надвинулось на меня. Комната замедлила свое движение. Я подождал, пока она остановится.

— Что «так», уважаемый товарищ тамада? Да, войны нет, и землетрясения нет. Согласен.

— Все согласны?

— Все! — закричал Гнат.

— А вы, Анатолий Александрович? — спросил муж Жанны (я почему-то про себя отметил, что он сразу запомнил имя и отчество Анатолия).

— Давайте, Виктор Константинович, еще по одной. — Анатолий протянул мне рюмку.

— Нет, все!

— Ну хорошо, сейчас я могу выпить сам. — Анатолий выпил. — Не понимаю, почему я должен вам отвечать? — вдруг резко спросил он мужа Жанны.

— Я — тамада. — Муж Жанны внимательно смотрел на Анатолия.

— Хорошо. Да.

Муж Жанны уважительно наклонил голову.

— Благодарю вас… Итак, кругом нас все спокойно. Нет войны, землетрясения, потопа, когда о себе не думают. Так вот, может наше поколение тридцатилетних пожить как следует? Иметь хорошую квартиру, начинку квартиры. Иметь свою машину, жену…

— Не по… нимаю, — закричал Аркадий. — Слово «свою» относится к машине или к жене тоже?

— Только к машине, — усмехнулся муж Жанны. Он посмотрел на меня, за внешней насмешкой открылась глубина глаз. — Иметь хорошую работу, по душе. Иметь время для отдыха, проводить его как следует…

— Да, может, — ответил Анатолий. Как-то само собой получилось, что дальше разговор вели они вдвоем. — Только куда вы ведете, не пойму.

— А вот разговор у нас начался о содержании жизни.

— Ну и что же? — резко спросил Анатолий. — В этом цель жизни? «Пивная» философия!

— Не забудьте, я в том числе сказал: «Хорошую работу по душе», — осторожно улыбнулся муж Жанны. — Пожалуйста, не надо говорить о пиве. Всегда когда начинаешь этот разговор, вторая сторона сразу спрашивает: не работаю ли я продавцом пива. Для того чтобы не терять даром времени, сразу скажу: работаю тренером по гимнастике, и даже присвоили недавно звание «заслуженного»!

— Все равно, кем вы работаете! Философия эта — пивная, — упрямо повторил Анатолий. — Сам термин «пожить», вопрос «имеем ли мы право пожить?» — пивные. Мне кажется, нужно сказать — жить, и почему это вы отгораживаете «тридцатилетних» от остальных людей? Вот Нине, кажется, двадцать три. Да, Нина?