Но дом не был пуст. Когда я открыл дверь, то увидел высокую, худую женщину с коротко подстриженными волосами. Она сидела на подоконнике и покуривала, рассматривая журнал.

— Здравствуйте, — удивленно сказал я.

Она отложила журнал и, не вставая, сказала:

— А, Виктор Константинович! Здравствуйте! Ну как вам тут?

— Так… знаете, — ответил я неопределенно. — Чем могу быть полезен?

— Это не нужно, — дружески сказала она. — Со мной нужно просто… Елена Ивановна.

— Но не знаю, чем обязан?

— Опять!

— Да… но… («Черт знает, кто же она такая?!»)

— Понимаю. Вы точно такой, как мне рассказывали. — Она не спеша закурила новую сигарету. — Может быть, вы предпочитаете молодых секретарш?

Так вот оно в чем дело! Кто же ее прислал?

Словно угадывая мои мысли, она не спеша рассказала, что работала секретарем у Костырина, но не сработалась. Возможно, виновата она. Тут ей предложили пойти сюда… Она прервала рассказ и улыбнулась:

— Высокая печь, правда? — Потом, окинув меня проницательным взглядом, в упор спросила: — Так я вам нравлюсь? — И, не ожидая ответа, соскочила с подоконника, протянула длинную руку, холодную, как кафель нетопленной печи. — Я тоже думаю, что мы сработаемся… Ага, привезли!

Подъехала машина.

— Что привезли, Елена Ивановна?

— Я звонила Костырину, он прислал мебель.

Кто такой Костырин, я так и не знал, но мне вдруг показалось, что отделался он сравнительно легко.

Дальше события развивались весьма стремительно. Подошла еще машина… Елена Ивановна сидела на подоконнике и, покуривая сигарету, давала указания, где что ставить.

Через час я сидел за огромным письменным столом; справа через открытую дверь виднелось большое помещение, меблированное для заседаний, а слева, в небольшой комнате, Елена Ивановна отстукивала на машинке бог весть какую бумажку.

Я вышел. Ветер стих… Было все: приказ главка о назначении, строительная площадка, весьма энергичная секретарша; были даже экскаватор и два бульдозера, которые в ожидании начала работ пригнало вчера управление механизации; наконец, была контора, кабинет, телефоны. Но все равно площадка была мертва, не было главного — людей.

Мой вечный спутник — телефон, пока тихенький-тихенький. Сидя за своим столом, я мысленно представил свои задачи. Первая — проект. Конечно, раунд был за проектировщиками, но сдаваться нельзя. Великий закон, который открыл Анатолий, гласил, что экономия труда строителей начинается в проектной мастерской… В мастерской, так-так! А попробуй доказать архитектору Кузяеву, что винтовую лестницу нужно заменить на обычную, попробуй убедить бестелесного Ракова (между прочим, почему возникает это впечатление бестелесности?) сократить объем монолитного бетона, когда конструктор уверен, что монолит нужен для устойчивости здания; попробуй, наконец, добиться чего-нибудь от Кореня, когда он бледнеет от одного упоминания о Василии Васильевиче. (Кто он такой? Наверное, какое-то большое проектное начальство.)

А может, действительно, винтовая лестница, монолитный бетон нужны, может быть, и трепет Кореня оправдан? Что тогда?.. Как легко себя уверить — там, мол, сидят квалифицированные специалисты, что мне с ними копья ломать? Дадут чертежи, они за них отвечают, а ты — строй! Нельзя с самого начала портить отношения…

— Виктор Константинович, что вы делаете? — Елена Ивановна на миг прекращает печатать. — Может быть, вас соединить с кем? Вы не стесняйтесь.

— Я не стесняюсь.

Она снова печатает, потом смеется:

— Мне Костырин хотел всучить старую машинку. Я сказала, что не могу на ней печатать. Дал новую, испугался, наверное, что вернусь. Слышите, звук какой?

— Слышу.

— Понятно. Закрою дверь… Вы думаете?

— Да.

— Иногда и это нужно.

Мне вдруг показалось, что сейчас Елена Ивановна длинными холодными пальцами уложит в моей голове мысли по-своему. Но она только посмотрела на меня, прикрыла дверь… Недаром этот ее Костырин дал мебель, новую машинку… Может быть, и мне, пока не поздно?.. Ладно, посмотрим, как дальше будет.

Значит, как быть с проектной? Не портить отношения? Я взглянул в окно и мысленно представил себе каркас нового здания. Вот на высоте ста метров виснут плотники — делают опалубку монолитной балки… Страшно, наверно. Мне вдруг вспомнилось строительство театра и Никита Воронин, плотник. Перед тем как ставить опалубку, он выпил полстакана водки…

«Как тебе не стыдно, Никита? — Я его вызвал к себе, когда узнал об этом. — Водку — во время работы!»

«Боязно, Виктор Константинович, высота большая», — смущенно ответил он.

«Боязно!» — это сказал крепкий и сильный человек. Смелый! Ибо он, преодолевая свой страх, все же работал на куполе. А высота, знаете вы ее? Как сладостно притягивает, манит тебя вниз земля! Нет, не головокружение надо преодолеть в себе, а именно это желание взмахнуть руками — и туда, к желанной земле.

Воронин поклялся, что этого больше не будет. Но все равно пришлось перевести его на другую стройку.

Нужно побороться в проектной. Подготовиться как следует и… второй раунд. Только подготовиться! Шумом, криком там не возьмешь. А может быть (сейчас я улыбаюсь), перед тем как туда идти, тоже полстакана водки выпить… Что угодно, что угодно, только чтобы Воронину не было страшно, чтобы Ворониным было легко. Это задача первая.

Вторая?.. Начало работ на стройке. Чего сидеть тут одному с секретаршей? Нужно ускорить начало работ. Правильно! Но по важности вторая задача — другая. Как будем строить, какие технологические идеи заложить в строительство? Ведь тут не просто возводить здание. Сюда приедут инженеры других стран. Через год на оперативные совещания будут приходить не только наши субподрядчики, но и представители иностранных фирм. Придут с переводчиками, сядут, закурят сигареты и вежливо-насмешливо будут смотреть, как ты барахтаешься. Ибо ко всем неотработанным вопросам управления добавится еще один: как руководить работой фирм, которые тебе не подчинены, даже если за ними будут только поставки и шефмонтаж.

Иностранных фирм будет около двадцати, а наших не менее тридцати. Итого пятьдесят организаций примут участие в строительстве. А «начальник строительства» — этакая вновь испеченная должность! — должен ими управлять.

Великий баснописец Крылов описал работу, в которой участвуют только три организации: Лебедь, Рак и Щука, взявшиеся совместно воз везти. Что из этого вышло — известно. Воз уже более ста лет стоит на месте.

В XX веке придумали генерального подрядчика. Придумали и свободно вздохнули. Вот сейчас есть кого лупить, когда Лебедь рвется в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду… Знать ничего не знаем — воз должен двигаться!

— Виктор Константинович, вы курите? — В дверях стояла Елена Ивановна.

— Нет. (Вот черт! Все мысли перебила!)

— У меня кончились сигареты… Смешно, право, какое у него было лицо, когда я забирала свой столик… «И столик?» — спросил он. Потом покорно сказал: «Берите».

— Кто сказал?

— Да Костырин.

— А-а, понимаю.

— Я пойду за сигаретами. Застучалась тут.

Что, собственно говоря, она печатает? Ну ладно!.. Вернемся к субподрядным организациям… Стал генеральный подрядчик Лебедя уговаривать:

«Пожалуйста, уважаемый Лебедь, тяните не вверх, а прямо».

«Не наш профиль, дорогой товарищ. Мы — только вверх!»

«Щука, милая, пожалуйста, по дороге!» — просит генподрядчик.

«Вот еще что придумал! Нам, Щукам, вода нужна».

Рак тоже из солидарности накинулся на генподрядчика. Тогда тот засучил рукава, сам толкнул воз. И случилось чудо — воз стал двигаться. Когда дорога шла к реке — помогала Щука, на подъеме — Лебедь. В остальных случаях они делали что хотели, а Рак вообще не помогал.

А вот у меня будет не три субподрядных организации, а много больше…

— Виктор Константинович… — Елена Ивановна сделала паузу, потом добавила секретарскую формулу: — Вас к телефону.