Вполне возможно, что первые тревожные звоночки этого непонимания, потери смысла собственного существования Березовский стал ощущать уже тогда, в самом начале своей эмиграции. Это происходило и происходит с большинством наших беглых олигархов, которые продолжают, как они считают, заниматься политикой. Есть категория предпринимателей, скрывшихся за границей на всякий случай. Возможно, они и испытывают чувство постоянной обиды на российские власти, но не вынашивают планов свержения «кровавого режима», ограничиваясь прежними или новыми способами зарабатывания денег. А есть и другая категория бизнесменов, как раз из числа тех, кого в России особенно не любят и по-прежнему называют олигархами. Эти, наоборот, каждый свой день проживают так, будто он на самом деле приближает их к осуществлению заветной мечты: въезду в Кремль на белом коне. Таким, очень недолго, был Гусинский. Таким, как я понимаю, сейчас является Ходорковский, хотя раньше более реальным кандидатом на эту роль казался Невзлин. А Березовский был таким всегда, до самой своей смерти, о которой написано столько, что можно собрать том, сравнимый толщиной с «Моби Диком».

Я бы не хотел много рассуждать именно на эту тему. Я сильно сомневаюсь в версии убийства Березовского. Вернее, в версиях, которых существует довольно много и некоторые из них выглядят вполне достоверно. Очень стройную схему предположений рисует, например, журналист Олег Лурье, изучивший целую цепь удивительно странных совпадений, связывающих Березовского, трагически погибшего банкира Эдмона Сафра и Уильяма Браудера, возглавляющего небезызвестный фонд Hermitage Capital[36]. Существуют и не менее интересные расследования контактов Березовского с британскими спецслужбами, замешанные на многочисленных загадочных умолчаниях в «деле Литвиненко» и т. д. Предположение, что Березовский на самом деле жив, поскольку инсценировал и смерть, и собственные похороны, думаю, всерьез обсуждать вообще не приходится. Хотя даже у этой версии есть свои доказательства и свои сторонники.

Мне кажется, что причины были гораздо банальнее, а оттого и гораздо страшнее. Борис Березовский менее чем за десять лет новейшей российской истории сначала вознесся на самую вершину, а потом рухнул к ее подножию. Оказавшись в эмиграции, Березовский лишился не только инструментов власти – он потерял также свое окружение и, самое главное, потерял возможность реально оценивать происходящее. Впрочем, это качество было у него не слишком развито и до вынужденного отъезда.

В Москве Дом приемов ЛОГОВАЗа был центром вселенной. Вокруг Березовского постоянно бродили толпы блестящих женщин и подобострастных мужчин. Но с каждым месяцем, проведенным в изгнании, Березовский все быстрее терял свою свиту, понимавшую, что от некогда всесильного Бориса Абрамовича толку становилось все меньше и меньше. Это тоже общее правило для всех наших опальных бизнесменов. Просто Березовский переживал происходящее болезненнее остальных, хотя обижаться ему было нужно только на себя самого: слишком рискованными, слишком непросчитываемыми становились его проекты и заявления, и с каждым из них круг его сторонников все больше сужался.

Сейчас существует множество доказательств того, что антиЮКОСовская кампания была подготовлена Березовским. Это был его план: воспользоваться претензиями в адрес Ходорковского, на которые Кремль намекал довольно прозрачно, претензиями, которые касались политического вмешательства главы ЮКОСа в складывающуюся систему равноудаленности олигархов от власти, чтобы спровоцировать полномасштабную войну. Для достижения этой цели и был опубликован так называемый «доклад о заговоре олигархов». Березовский рассчитывал на ответную реакцию властей, за которой должен был последовать олигархический бунт, осмысленный, но беспощадный. А его, этого бунта, не последовало. Оставшиеся в России олигархи не поддержали революционный порыв своего бывшего коллеги, что, конечно, вызвало его обиду.

Если вы почитаете интервью, которые давал Березовский отечественной и зарубежной прессе, то увидите, как заметно меняется его настроение. Я говорю именно о тех интервью, в которых он выносил оценку коллегам-предпринимателям, политикам, общественным деятелям и журналистам. В какой-то момент становится заметно, что он перестает представлять кого-либо в качестве своих союзников, затем начинает обзывать, оскорблять и клеймить как предателей. И, наконец, уже не нападает и не защищается, а просто сообщает факты, скорбные и абсолютно безнадежные. Он постепенно остается один. Его покидают даже журналисты, для которых он из «серого кардинала» Кремля превратился сначала в политического бузотера, а потом в рядового персонажа светской хроники, распродающего остатки прежнего богатства, чтобы покрыть судебные издержки от бесчисленных процессов. Sic transit gloria mundi…

Он цеплялся за свою земную славу, потому что, подозреваю, не рассчитывал на славу небесную. Хотя очень любил анекдот, в котором, попадая в ад, упрашивает чертей устроить ему аудиенцию у Господа. Всего на десять минут. А когда такую встречу ему организовывают, проводит в разговоре со Всевышним целый час, по истечении которого выходит из-за дверей под руку с Богом, который спрашивает: «Борис Абрамович, мне все очень нравится, но я не пойму одного: почему именно я – младший партнер?» Этот анекдот и отношение к нему Березовского говорят сами за себя. Бориса Абрамовича называли авантюристом, человеком, с которым нельзя иметь дело из-за его непредсказуемости, человеком, который не держит слова, который способен на самый ужасный и самый подлый обман. И вместе с тем он долгое время, как магнит, притягивал к себе людей самых разных, в том числе умных, рассудительных, порядочных.

Мои не слишком частые встречи с Березовским привели меня к выводу, что тот безумный темп, с которым мчалась его жизнь и который он всячески поддерживал, объяснялся одной-единственной причиной: страхом. Знаете, до сих пор популярна легенда, что Николай Гоголь был похоронен в состоянии летаргического сна. Именно так, как боялся быть похороненным, то есть – заживо. Березовский же боялся оказаться к концу жизни никому не нужным. И ровно так оно и случилось.

Борис Абрамович с удовольствием добавлял инфернальности в собственный портрет. После нашего знакомства в чайной комнате отеля The Ritz мы снова встретились – совсем скоро, через пару дней. Малашенко отсутствовал, и я входил в расширенный состав делегации из Москвы. Кроме меня в гости к Березовскому отправились Юрий Федутинов и Алексей Венедиктов со своей женой, Еленой Ситниковой. В этот раз нас ждал домашний ужин. Встретившись с тогда еще многочисленными охранниками Березовского, которых возглавлял темнокожий человек, представившийся как Жером, мы сели в два автомобиля и отправились в графство Суррей, где находилось знаменитое поместье Березовского Wentworth Park. Насколько я понимаю, именно этот замок он продал, чтобы выполнить требования бракоразводного процесса со своей женой Галиной Бешаровой, но сделка привела к новому скандалу, теперь уже с последней спутницей Березовского Еленой Горбуновой, которая в тот вечер принимала нас на правах хозяйки дома.

Не могу сказать, что путь из Лондона оказался долгим, но все же мы прибыли на место уже почти в сумерках. Остававшегося света было достаточно, чтобы увидеть многочисленных кроликов, фазанов и каких-то маленьких оленей или косуль, гулявших по территории поместья вдоль дороги, которая вела от въездных ворот к дому. Мы остановились на небольшой засыпанной гравием площадке, после чего двери открылись и в ярко освещенном проеме предстал хозяин: одетый во все черное, с бокалом красного вина в руке и огромным черным псом, лежащим у ног. Ни дать ни взять – Князь Тьмы собственной персоной!