Иными словами, с этого момента мне уже ничто не мешало целенаправленно заниматься созданием «конголезского телевидения»!

Кстати, было бы интересно узнать, существовали ли в действительности у RTVi конголезские телезрители? Поскольку Григорий Кричевский, придумавший эту дразнилку, профессионально владел французским языком, он мог иметь в виду как Республику Конго, так и Демократическую Республику Конго. Но скорее всего, ни там, ни там про нас ничего не слышали. Аудитория RTVi располагалась в бывших советских республиках, в Европе, США и Канаде, а также в Австралии. Ну и в Израиле, разумеется. До Африки наши длинные руки не дотягивались…

При всей кажущейся несерьезности, проект вовсе не являлся пустышкой. Правда, его разработчики допустили несколько досадных ошибок, связанных с продвижением и финансированием, и через некоторое время после старта это сильно ударило по RTVi. Прежде всего я говорю о моменте выхода в американские телесети основных русскоязычных конкурентов RTVi: «Первого канала» и канала «Россия». Появление в подписных пакетах их экспортных версий на RTVi просто проспали, а когда спохватились, поезд уже ушел. При всех особенностях формирования сетки этих телеканалов новинок у них все же было гораздо больше, чем у нас. RTVi пытался их догнать, но – поздно, так что монополистов из нас не получилось. В Израиле же благополучие нашей телекомпании оказалось подорвано по другой причине. В стране запретили показ местной рекламы на иностранных телеканалах. А RTVi, напомню, был каналом американским, поэтому и лишился весьма заметной финансовой подпитки. Ставки на борьбу в суде не оправдались, и хотя компания существует до сих пор, сколь-нибудь заметным игроком на израильском медиарынке RTVi давным-давно не является.

Впрочем, весной 2002 года до этих проблем было еще далеко. Главными оставались уже описанные мной технические сложности. К их решению я, по причине клинического технического дебилизма, не привлекался. В мою задачу входило формирование контента, а самым главным специалистом по этому направлению был Игорь Евгеньевич Малашенко. В связи с этим ему пришлось со мной познакомиться, для чего я отправился в город Лондон.

Каждому уважающему себя менеджеру «Медиа-Моста» полагалось иметь в паспорте четыре основные визы: американскую, британскую, шенгенскую и израильскую. Тогда визы в Израиль еще не были отменены. Для быстрого решения подобных текущих вопросов в «Мосте» существовала целая консульская служба, которая не прекратила своей деятельности и после вынужденного отъезда из страны нашей руководящей верхушки. Услугами этой службы я и пользовался, хотя мне, как начинающему менеджеру гораздо более скромного масштаба, многолетние визы никто не выдавал. Но я и не жаловался. Все мои командировки оплачивались за счет компании, поэтому, если мне и приходилось в поездках тратить деньги, то это уже были мои личные прихоти. В Тель-Авиве я всегда останавливался в отеле Dan, который, как я уже говорил, находился в непосредственной близости от квартиры Гусинского. Это был флагманский отель знаменитой израильской гостиничной сети, с которого она, собственно, и началась. К тому времени, когда я стал часто наведываться в Израиль, отель Dan уже не мог похвастаться эксклюзивными достоинствами, в чем-то его превосходили и более молодые однофамильцы, и разросшиеся вдоль набережной представители международных гостиничных сетей. Но такой истории, как у Dan, не было ни у кого, так что по критерию происхождения этот отель навсегда оторвался от всех своих преследователей.

В Лондоне мое место жительства также поражало воображение. Сначала меня шокировала стоимость – четыреста двадцать фунтов за номер! – а потом я поражался уже по другим поводам. Спустя несколько лет, когда мы приехали в Лондон как туристы, дама-экскурсовод с гордостью заявила нам, что «у нас в Лондоне самые плохие, но самые дорогие гостиницы!». Настаиваю: она произнесла эту фразу именно с гордостью! Так вот, прилетев в Лондон, я назвал таксисту в аэропорту адрес Стрэттон-стрит, ибо поселили меня не где-нибудь, а в The May Fair Hotel!

Если даже вы никогда не были в Лондоне, то все равно на слух поймете, в каком районе британской столицы я оказался. Выйдя из гостиницы и перейдя через улицу со знакомым названием Пиккадилли, вы оказались бы в Грин-парке, который достаточно лишь пройти насквозь, чтобы упереться прямо в Букингемский дворец и охраняющих его гвардейцев в смешных шапках из медвежьего меха. Эти шапки, как известно, не дают спокойно спать ни одному активисту движения «Гринпис», но подданные Ее Величества остаются верны традициям. Я, кстати, в ту поездку стал свидетелем грандиозной демонстрации в защиту еще одной давней привычки местных жителей – охоты на лис. Призывы запретить это развлечение, похоже, тогда не нашли поддержки у населения. Далее я бы предложил обойти резиденцию королевы Елизаветы II, оставляя ее по правую руку, и направиться к Темзе, чтобы выйти к Вестминстерскому аббатству и Биг-Бену. Полюбовавшись на прославленные символы британского парламентаризма, вы могли бы вернуться чуть назад, чтобы по Уайтхоллу подняться вверх до Даунинг-стрит, где в доме номер 10 традиционно проживает премьер-министр. Подойти непосредственно к знаменитой на весь мир двери не получится из-за мер безопасности, но ее можно увидеть. Продолжив движение вверх, вы бы попали на Трафальгарскую площадь, про которую тоже, конечно, слышали.

В этом месте вам бы уже пришлось делать выбор: продолжать пешую прогулку по сердцу Лондона или по той же Пиккадилли потихоньку возвращаться в отель? В принципе, если остались силы, можно пройти еще столько же и через Риджент-стрит попасть на Мэрилебон-роуд, откуда уже рукой подать до столь любимого всеми россиянами адреса Бейкер-стрит, 221б. Я ровно так и сделал при первой же возможности, потому что другой интересный маршрут (по выходе из гостиницы – направо) меня не очень привлекал. Эта тропинка могла бы очаровать потенциальных покупателей элитной недвижимости, потому что ведет в районы Найтсбридж и Кенсингтон, которые так ценят наши состоятельные соотечественники. Так или иначе, думаю, теперь вам понятно, что мой первый визит в Лондон был обставлен с поистине королевской роскошью.

В квартире Шерлока Холмса

Для встречи с Малашенко мне нужно было дойти уже до его гостиницы. Он жил недалеко от меня, в отеле The Dorchester на улице Парк-лейн, тянувшейся вдоль знаменитого Гайд-парка. Как я понял, Малашенко часто останавливался именно в этой гостинице, возможно потому, что каждый иностранец, попадающий в Лондон, рано или поздно начинал чувствовать себя просто обязанным следовать традициям. Не исключено, что привязанность к конкретной гостинице и была такой личной традицией Малашенко. Кроме того, надо добавить, что среди бывших руководителей «мостовских» СМИ преобладали франкофоны и франкофилы. А Игорь Малашенко, хоть и трудился некогда в Институте США и Канады, был ближе к англофилам. Правда, из его собственных слов выходило, что гораздо в большей степени, чем Англия, Малашенко привлекала другая страна – Италия.

До этого дня я не был знаком с Игорем Евгеньевичем. На восьмом этаже «Останкино» он появлялся гораздо чаще Гусинского, но для молодых сотрудников НТВ вроде меня эти его приезды все равно становились историческими событиями. Поэтому накануне нашей встречи я немного робел. Чего, кстати, не испытывал перед знакомством с Гусинским. Однако не могу сказать, что разговор не получился. Он был именно таким, каким и должен был стать: Малашенко говорил, я слушал. Он рассказывал о тех задачах, которые стоят перед нашим московским бюро RTVi, и тех способах, которыми эти задачи следует решать. Беседовали мы в лобби гостиницы, сидя за небольшим столиком, мимо которого периодически пробегали члены семей и сопровождающие лица каких-то арабских шейхов. Естественно, все в белом. Малашенко каждый раз замолкал и провожал их взглядом, причем я никак не мог понять причину его странного поведения. Потом он сам это пояснил: «Сразу после 11 сентября такого тут не было!» – сказал он, из чего я сделал два вывода. Первый: что он уже не раз останавливался в этом отеле, и второй: видимо, в мире стало чуть спокойнее и атака на Башни-близнецы в Нью-Йорке постепенно уходит в историю.