И еще один важный момент. В шесть часов утра наше «Сегодня» вышло не только на ТНТ, но и в эфире НТВ. Всего на несколько секунд! Вряд ли это длилось дольше минуты. Но мы успели сказать свое последнее слово. Я не хвастаюсь сейчас примером самоотверженности технических работников телекомпании, хотя так оно и было. Просто хочу сказать, что при всей моей сегодняшней критической направленности, при всем понимании огромного количества ужасающих ошибок, которые мы все тогда делали, при всей моей осознанной политической позиции, заключающейся в категорическом неприятии пресловутых «либеральных ценностей», которые мы тогда столь активно защищали с подачи наших хитроумных начальников, – при всем при этом главный вывод состоит в следующем. В телекомпании НТВ работали профессионалы высочайшего класса! Они были разными людьми, со своими политическими взглядами, со своими особенностями, пристрастиями, но все они были суперпрофессиональны. Ну, хотя бы за это стоит сказать спасибо Гусинскому, правда? После чего упрекнуть его в том, что – сейчас я говорю без какой бы то ни было иронии! – такая прекрасная команда развалилась, по большому счету, по его же – Гусинского – вине.

Я еще напишу, что я думаю о Гусинском как о человеке. Как и о Киселеве, Березовском, Венедиктове… Эти люди находились рядом со мной последующие несколько лет. Переход через улицу Академика Королева стал для меня началом нового жизненного этапа – этапа, к которому я не готовился. Я не стал тогда снимать свой портрет со стены на восьмом этаже. Когда Кричевский, Сорокина, Шендерович, Лобков, Осокин, Кара-Мурза и другие (многие – с этими самыми портретами в руках) переходили через улицу, раздавая интервью, я уже готовил выпуск новостей. Это хорошо, что они раздавали интервью! Должен же был кто-то выражать нашу точку зрения. Но в тот момент это не казалось мне важным и не было для меня главным. Так же как и судьба моего портрета на стене восьмого этажа… Права была Оксана Пушкина, сказавшая в «Антропологии» про «тяжелый развод». Было в этом «портретном» переходе что-то искусственное. Тем более что совсем скоро после начала работы на канале ТНТ члены УЖК снова пересекли улицу Академика Королева в обратном направлении! Правда, уже без портретов. А еще правда – то, что желанными гостями мы так и не стали…

Несколько недель мы провели на ТНТ. Павел Петрович Корчагин, генеральный директор этого телеканала, сделал практически невероятное. Он обеспечил для нас физическую возможность размещения и работы в редакции ТНТ, совершенно неприспособленной для выпуска такого объема информационных программ. В утреннем эфире ТНТ существовали информационно-развлекательные шоу, но ни ежедневных новостей, ни тем более еженедельных итоговых программ в сетке не было. Кроме программы «Сегодня в столице», являвшейся скорее муниципальными, но никак не федеральными новостями. Для нас пришлось расчищать эфирное время. И это стало вторым подвигом Корчагина, которому пришлось резать сетку ТНТ по живому, выбрасывая все, что могло бы помешать выходу в эфир наших программ.

Конечно, работать приходилось по принципу «в тесноте, да не в обиде». Наш (теперь уже бывший) восьмой этаж АСК-1 тоже не мог похвастаться большим количеством свободных площадей. Телецентр «Останкино» в начале 2000-х вообще уже катастрофически отставал от технологических требований телекомпаний. Но все же мы как-то размещались по отдельным «квартирам». На ТНТ царила атмосфера квартиры коммунальной: «Сегодня» сидели вместе с «Итогами», корреспонденты делили помещение с операторами, а службы координации теснились рядом с продюсерами. Некоторые не выдерживали таких условий.

На новом месте. Рядом со мной – Дмитрий Штоколов и Владимир Чернышев

Лев Новоженов, 14 апреля несколько часов просидевший на столе в одном из таких временных приютов, грустно сказал: «Ребята, я, пожалуй, не смогу так. Я уже не в том возрасте, чтобы сидеть друг у друга на голове!» И ушел обратно. Осенью Лев Юрьевич начал работу в утреннем эфирном блоке НТВ, сначала в программе «Пять минут с Новоженовым», а потом – в «Утре на НТВ». Мы – несгибаемые киселевцы – не обиделись. Все-таки понимание того, что каждый вправе делать свой собственный выбор, которое появилось у многих из нас в начале этого тяжелого месяца, никуда не ушло.

Аналогичная история произошла и с Павлом Лобковым. Во время «портретного» перехода через улицу Королева Паша метал громы и молнии в адрес коллег, появившихся в коридорах НТВ в ночь на 14 апреля. «Теперь стало понятно, что значит – «уходить в никуда», – бушевал он, намекая на Леонида Парфенова. Но спустя некоторое время Лобков вернулся на НТВ. Может быть, не захотел работать у Березовского. Я ведь спустя год тоже ушел из «команды Киселева», отказавшись вставать под знамена «олигархического колхоза» под названием «Медиа-Социум». А может быть, Лобков просто был устроен гораздо тоньше, чем большинство членов УЖК, решающих вопросы любой сложности быстро и без раздумий.

Павел Альбертович, напротив, – человек перманентной рефлексии, постоянно сомневающийся и очень любящий жаловаться на все подряд. Проработав на НТВ еще пять лет, Лобков ушел – на питерский «Пятый канал». Недолгое время мы с ним трудились там вместе. После двух лет на «Пятерке» он вернулся на НТВ, задержался еще на четыре года и… снова ушел! На этот раз уже на канал «Дождь», который, на мой взгляд, совершенно не соответствует его профессиональным возможностям. Лобков – один из немногих репортеров, сумевших добиться успеха и в других областях журналистики. И в жанре интервью, и в документалистике, и в образовательных программах. Из всего цикла «Новейшая история», выходившего на НТВ многие годы, лично мне больше других всегда нравился фильм Лобкова «Мавзолей». Автору удалось создать по-настоящему увлекательный научно-популярный фильм, а не просто рассказать очередную документальную историю, проиллюстрированную кадрами из хроники. И, конечно, программа «Растительная жизнь» могла бы украсить сетку любого телеканала – потому что так увлеченно рассказывать о растениях мог только человек, безумно влюбленный в эту тему.

Мы, естественно, за глаза называли его передачу «Лобковой растительностью», но это не означало какого-то личного неприятия. Мол, вот подлец какой, не поддержал нас в трудный момент, предпочел свои «цветочки-лютики да грибочки-ягодки»! Нет, такого не было. У меня, по крайней мере. Наоборот, я считал и считаю профессиональной удачей то, что мне довелось работать вместе с репортером Павлом Лобковым в службе информации НТВ. Например, во время президентских выборов в США, когда он должен был выйти в прямой эфир моего выпуска с рассказом о съезде Демократической партии. Как только мы начали наш разговор, на сцену поднялся кандидат в президенты Альберт Гор и объявил, что не признает своего поражения и требует пересчета голосов! Это была настоящая сенсация! Или взять наш чудесный диалог с Лобковым во время солнечного затмения 11 августа 1999 года. Тогда все телекомпании мира прислали свои группы в Румынию, страну, в которой стопроцентное затемнение солнца можно было наблюдать в течение почти двух минут. Арендованные у турок тарелки стояли в какой-то степи, и журналисты из разных стран по очереди выходили в эфир своих телекомпаний. Все это сопровождалось огромным количеством технических накладок, поэтому наше общение выглядело так: «Андрей, вы меня сейчас видите?» – «Нет, Павел, я вижу какого-то мужика, скачущего на коне… Но, очевидно, это – не вы!»

Когда умер Ельцин, Лобков – совершенно неожиданно – позвонил мне. «У тебя есть водка?» – спросил он. Водка, и не только, наличествовала. Паша приехал ко мне, на канал RTVi, и мы с ним выпили у меня в кабинете. Потом он уехал. А ведь это был уже 2007 год, то есть с той исторической ночи прошло шесть лет! Какие уж тут личные обиды друг на друга…