Торжество было назначено на 18 июня, то есть Киселеву пришлось принимать решение о полете в Тель-Авив незамедлительно. Что он и сделал. Согласитесь, когда вы сначала теряете работу и вдруг вам на голову падает выгодное предложение, скорее всего, долго раздумывать вы не будете. Вот и Евгений Алексеевич поступил сообразно обстоятельствам. Первая за четыре года встреча Гусинского и Киселева состоялась прямо на свадебном банкете, а все формальности уладили на следующий день. Таким образом, «золотой состав» российского подразделения RTVi сформировался окончательно, для того чтобы просуществовать еще чуть больше года.

Что же касается свадьбы, то, как и полагается подобному событию, она получилась красочной и шумной. Илью Гусинского мы знали уже несколько лет, более того, Юля еще раньше познакомилась с его матерью, первой супругой Владимира Гусинского Ольгой. Какое-то время мы даже работали почтальонами, привозя посылки и подарки от матери сыну и обратно. Невестой Ильи Гусинского стала Орна Эткович, американка израильского происхождения, работавшая на одной из руководящих должностей в интернациональной телекомпании Fashion TV.

Приглашения (которые, кстати, печатали в Штатах, что становилось понятно из адреса, указанного на конверте) сообщали, что сбор гостей назначен на 19:00, а хупа[54] – на восемь вечера. Гости не подвели, и никто из приглашенных не опоздал. Мужчинам, вне зависимости от вероисповедания, выдавали шелковые кипы, на которых были вышиты инициалы новобрачных – «I & O», то есть «Илья и Орна». Церемония проходила на иврите, поэтому для нас с Юлькой осталась практически непонятной, если для свадьбы необходимо какое-то особое понимание. Но общение во время банкета в основном шло на русском и английском языках, что оправдывалось списком приглашенных.

Распределением гостей по столикам занимался лично Гусинский, превративший эту процедуру в очередное развлечение. Он специально рассаживал гостей так, чтобы столкнуть людей, не слишком благоволивших друг другу. Так, например, он усадил Киселева за один стол с Березовским, хотя прекрасно знал, что они находятся в прохладных отношениях, если не сказать – в неприязненных. Эти маленькие пакости доставляли Владимиру Александровичу огромное удовольствие, и, прогуливаясь по украшенному залу, он бросал взгляды то на один, то на другой такой «островок ненависти» и тихонько посмеивался.

Подозреваю, что Березовский вообще остался недоволен праздничным вечером, ибо настроение ему испортили с самого начала. Сделал это я, причем совершенно без какого бы то ни было умысла. Когда гости еще собирались, коротая время за аперитивами, только-только приехавший Березовский подошел ко мне и спросил: «Андрей, а где камеры? Почему нет камеры?» Я, еще не забывший эпизода с грибным соусом и предшествовавшим ему заявлением Березовского про выполнение обещаний, сухо ответил: «Не ко мне вопрос, Борис Абрамович! Здесь за это отвечает Меерсон. Если бы мы с вами были в Москве, я бы с удовольствием обеспечил вам камеру!» Видит бог, я не имел в виду ничего такого, но Березовский решил, что я ему угрожаю! Он сверкнул на меня глазами и больше за весь вечер ни разу ко мне не подошел. Впрочем, мне это и не нужно было.

Развлекали гостей свадьбы музыканты ансамбля Gipsy Kings. Был ли это аутентичный состав или один из их многочисленных клонов, я судить не берусь, потому что еще во время первых гастролей Gipsy Kings в России, в начале 1990-х годов, некоторые сомнения в подлинности гастролеров уже возникали. Впрочем, это не имело особенного значения: песни были узнаваемыми и прекрасно подходящими к настроению гостей, среди которых я то и дело находил знакомые лица «капитанов большого бизнеса». В том числе и тех, чье «плавание», возможно против их воли, временно прекращалось у гостеприимных израильских берегов. Например, владельца банка «Нефтяной» Игоря Линшица, который в то время пережидал в Израиле расследование Генпрокуратуры России, связанное с обвинениями в нарушении банковского законодательства. А вот оппозиционных политиков Гусинский на свадьбу сына не пригласил, хотя тот же Борис Немцов, близкий друг и деловой партнер Линшица, в это же самое время находился в Израиле, более того, даже встречался с Гусинским. Почему же он не получил приглашения на праздник? Об этом, думаю, стоит поговорить чуть подробнее…

Мои личные отношения с Борисом Ефимовичем Немцовым нельзя назвать близкими, дружескими и даже приятельскими. Хотя мы, безусловно, были знакомы, более того, обращались друг к другу на «ты», что я объяснил бы особенностями характера Немцова, который остался в моей памяти человеком открытым, может быть, даже слишком, абсолютным экстравертом, балагуром и любителем веселых компаний. Мы периодически встречались с ним на различных мероприятиях, днях рождения, а в начале 2000-х я пару раз приезжал к нему в Государственную Думу, в которой он тогда руководил фракцией «Союза правых сил», чтобы обсудить какие-то его политические проекты и их освещение в нашем эфире.

Тем не менее как серьезного политика я Немцова никогда не воспринимал. Вообще, мне казалось странным, что он занимается политикой. Я скорее мог представить его телевизионным ведущим или представителем какой-то другой сферы шоу-бизнеса. Но одно дело – я, и совсем другое дело – олигархи, привыкшие на рубеже веков распределять роли в политических спектаклях. Так вот, олигархи Немцова презирали. Мне кажется, что это определение вполне уместно, несмотря на его уничижительный смысл. Немцова-политика они воспринимали как отработанный материал, неудачника, упустившего свой шанс. Никто из знакомых мне бизнесменов, претендовавших на звание закулисных кукловодов отечественной истории, на Немцова не ставил. Никто не обращал внимания на намеки Ельцина, якобы видевшего в Немцове собственного преемника. Если говорить о «Союзе правых сил», то в этой организации для олигархов существовал только один человек – Анатолий Чубайс. Но вне СПС о Немцове даже говорить было смешно! Его считали кем-то вроде «деревенского дурачка», забавного, но совершенно бесполезного человека.

Хотя главная, на мой взгляд, причина пренебрежительного отношения олигархов к Немцову скрывалась вовсе не в политике, а в бизнесе. Как я уже говорил, уважение представителей этой среды вызывали либо люди, облеченные властью, либо те, кто умел зарабатывать деньги и преумножать их. А Немцов этого делать не умел. Когда весной 2016 года в прессе разразился скандал, связанный с дележом наследства убитого политика, я ни на секунду не поверил в слова адвоката одной из претенденток, оценившего состояние Бориса Немцова в миллиард долларов. Это – полная чушь! Немцов не имел доступа к полезным ископаемым, как Ходорковский, не занимался политическими авантюрами так безоглядно, как Березовский, и не проявлял никаких особенных талантов в банковском деле или в области медиа, как, например, Михаил Фридман или тот же Владимир Гусинский. Борис Немцов вообще сам как бизнесмен ничего не создал, а проекты, в которых он участвовал, столь грандиозного богатства – миллиард долларов! – принести никак не могли.

И все же тема «Немцов и деньги» заслуживает дополнительного внимания, потому что крайне важна для анализа той деятельности, которой он занимался в последние годы своей жизни. Скажу больше – анализа деятельности всей нашей так называемой «несистемной оппозиции». Уже после убийства Немцова газета «Комсомольская правда» напечатала следующие слова Ирины Хакамады, человека, хорошо его знавшего: «Борис не любил бизнес. Не было у него ни предприятий, ничего такого, что можно было назвать серьезным бизнесом. Жил на спонсорские деньги. Да, противникам власти давали деньги, кто – не буду называть. И на эти деньги он существовал. Как вся оппозиция».

Я не хочу сейчас разбирать слухи и конфликты, связанные с работой Немцова в Нижегородской области и в правительстве России. Об этом можно при желании прочитать в той же Википедии, хотя я снова посоветовал бы осторожно относиться к этому ресурсу. Я познакомился с Немцовым уже после завершения этих этапов его жизни. Покинув Думу, Борис Ефимович занялся предпринимательством. Занялся так, как смог, то есть, с точки зрения моих знакомых олигархов, крайне неудачно. Например, в 2004 году стал членом Совета директоров Rostik Group, одного из ведущих игроков ресторанного бизнеса в России. В состав этой международной корпорации входили компании «Росинтер Ресторантс» и «Ростик’c», владевшие множеством заведений общественного питания. «IL Патио» и «Планета суши», American Bar & Grill и KFC, TGI Fridays и Molly Gwynn’s – все это были заведения группы Rostik. Причем названными сетями список не ограничивался. Приблизительно в это же время Борис Немцов занял пост председателя Совета директоров концерна «Нефтяной», который, впрочем, скоро покинул, сразу после обысков в штаб-квартире Игоря Линшица. Это решение Немцов объяснил тем, что хочет «исключить всякие политические риски в бизнесе своего друга»… Я не знаю, какую зарплату получают члены и председатели Советов директоров, это не мое дело. Надеюсь, что высокую. Но для того, чтобы стать своим для людей типа Гусинского и Березовского, этой зарплаты Немцову явно не хватало. Получается, что Хакамада была права.