Снег шел второй день подряд. Казалось, он обнял весь город, стремясь заставить всех и каждого полюбить зиму и не думать о лете. По улицам бегали дети, сооружая целые армии снеговиков. Даже студенты вывалили на улицы и играли в снежки.

Томас с группой скрывались за сооруженным из все того же снега укрытием, взяв перерыв на пять минут. После интенсивной снежной битвы необходимо было отдышаться.

— Мы их сделаем! — глаза Френка азартно горели. — Еще не хватало, чтоб нас обставили второкурсники! — альфа заглянул в оставленную для наблюдения дыру в укрытии. – А им хоть бы что! Откуда столько энергии?!

— Это старость, — рассмеялся Пол, и Френк, не долго думая, ссыпал ему снега за шиворот. — Я тебя убью! — зашипел Пол, пытаясь с помощью Томаса извлечь холодную массу.

— Это тебе за боулинг, — засмеялся Френк.

Битва продолжалась. Но в конечном итоге все закончилось всеобщим помешательством и стрельбой куда попало. Томас завалился прямо на снег, пытаясь выровнять дыхание. К нему тут же присоединился Пол:

— Томми, я устал, — пожаловался он. — Может, ну ее, эту войнушку? Пойдем погреемся куда-нибудь. Я бы не отказался от горячего чая.

— А от горячего альфы? — рядом приземлился Френк.

— Ты сейчас тянешь только на кофе со льдом, — Пол потрогал нос Френка, — тебе бы тоже чая.

— Решено! Все за чаем! — Френк резко поднялся и получил снежным снарядом в лоб.

— Сейчас начнется месть. Суровая и беспощадная, — Томас перевернулся на живот, сотрясаясь от хохота.

— Накрылся наш чаёк.

— Давай, Рич, выходи! Ты же альфа! — прокричал Френк. Но Пол уже разогнался и сиганул на его спину и, не удержавшись, они упали.

— Нет уж, Френки, мы идем пить чай...

Френк предпринимал отчаянные попытки выбраться из-под веселившегося Пола.

— Мой милый друг, либо ты ползешь со мной на спине, либо встаешь и мы идем греться. Андерсон, не дергайся!

— Я должен отстоять свою честь! — Френк, как мог, цеплялся руками за снег, но Пол упрямо одергивал его руки.

— Еще пять минут на животе, и ты свою честь отморозишь, — заржал Пол, — нечего будет спасать.

— Пол, ты его заездил, — из укрытия появился альфа Рич и показал Френку язык.

— Сколько тебе лет, Ричард? – упрямился Френк, все еще находясь в плену, но оппонент уже скрылся за дверью кампуса.

— Теперь чай, — Пол поднялся.

— Я прямо сегодня напишу твоему будущему мужу письмо с соболезнованиями, — Френк отряхивал налипший снег с джинсов.

— Обязательно. Только сначала нам всем надо просушить вещи.

— Идите сюда, — Френк своими медвежьими объятиями сгреб омег и поцеловал каждого в нос, — Френк Андерсон поделится с вами своим горячим темпераментом и это поможет вам дойти до кафешки.

Ребята устроились на диванчике и постепенно оттаивали. Пол ковырял лимонный чизкейк и пытался разобраться в телефоне Френка, сам Френк был настроен на разговоры:

— Эй, Томас, — он добродушно улыбнулся, — как твоя семейная жизнь? Почему ты никогда ничего не рассказываешь?

— А что тебя интересует? — Том насторожился.

— Ну, не знаю. А что можно рассказать о семейной жизни? Как вы проводите время, чем занимаетесь, что представляет из себя твой муж... Хоть фотографию покажи! Почему Марк никогда не приезжает? Ни разу не видел, чтобы он тебя встречал. Ох, никогда не хотел заниматься бизнесом. Он съедает самое счастливое время. Пол, хватит играться моим телефоном, — Френк попытался отобрать его, но получил удар локтем в бок.

Томас только и смог, что поддержать предположение о нехватке времени. Как хорошо, что брак заключили на последнем курсе университета. Если бы вся эта ситуация длилась на виду у друзей пять лет, Томас бы сошел с ума, придумывая каждый раз ответы на подобные вопросы. Том посмотрел на довольного жизнью Френка. После их затяжной баталии со снегом, Андерсон продолжал находиться в возбужденном состоянии. Улыбался, шутил, строил планы о том, как отомстит завтра Ричу. А каким был в университете Марк? На фотографии он выглядел таким же счастливым, как и Андерсон сейчас. Какой вообще Марк в окружении друзей? Томас знал о нем все так же немного. Идеальный бизнесмен, который словно магнит притягивает всех к себе. Умеющий себя показать, умеющий вести беседы, перекидывающийся шутками со знакомыми. И если сам Марк знал о том, что у Томаса есть некий круг общения и даже был знаком с Полом, то что из себя представляют друзья Марка, оставалось очередной загадкой. Видимо, в глазах Далтона Томас не вписывался ни в один из списков: ни в список семьи, ни знакомых, ни друзей, ни партнеров по бизнесу. Как будто Томас существовал только лишь для оттачивания остроумия. Томас вспомнил, как в рождественскую ночь Марк снизошел до него, как до возможного любовника, и расстроенно поджал губы. Марк захотел близости только потому, что под рукой больше никого не было, а гормоны, видимо, у него никогда не дремали. Чувство досады разрасталось, как мокрые пятна от снега на джинсах Френка.

Дальше тянуть было нельзя. Томас понимал, что в любой момент Марку могут позвонить его родители. Так или иначе, супругу станет известно о выставке, и Томас своей нерешительностью подставит сам себя. Идея родилась внезапно. Томас проснулся рано утром, оделся и прошел в холл. В квартире было тихо. Вся обувь стояла на месте. Значит, расчет был верный, и Далтон все еще спал. Ключи от автомобиля Марк по обыкновению оставлял на полке возле подсвечника. Том достал буклет, в который заранее вложил пригласительный и записку, и подложил под ключи:

«Послезавтра состоится открытие выставки, на которой будут представлены и мои картины. Все подробности в буклете. Если посчитаешь нужным присутствовать — пригласительный там же. Томас».

Дело сделано. Конечно, Том чувствовал себя отчасти трусом. Но Марк был такой взвинченный эти дни, что попадать под словесную атаку очередной раз не хотелось. Пусть Далтон сам принимает решение. Признаться, Томас очень хотел, чтобы Марк оказался очень занят или просто отказался.

— Хейли...

Томас только вышел из аудитории после консультации, как раздался звонок.

— ... я нашел твой буклет.

— Привет, Далтон, — Том подошел к подоконнику и поставил на него рюкзак.

— Поздравляю с выставкой, Олененок. Но, к сожалению, я не смогу тебя сопровождать.

Томас чуть было не выдохнул прямо в трубку от облегчения:

— Понятно. Ничего страшного.

— У тебя красивый почерк. Знаешь, последний раз я получал записку на втором курсе. Один омега признавался мне в любви. Но ты, как всегда, отличился.