— Here I am baby. Signed, Sealed, Delivered, I'm yours, — он не заметил, как стал напевать песню вслух.
Один наушник внезапно исчез.
— Ты пьян, Хейли? — раздалось над ухом.
От неожиданности Томас дернулся, и второй наушник тоже выскочил:
— Я чуть не поседел, Далтон!
— Олени не седеют, — Марк вернул наушник.
— Ты что здесь делаешь?
— Иду с тобой уже минут пять, но ты упорно не выходил из антимира.
Томас остановился. Земля остановилась двумя секундами позже:
— А почему идешь? Где твой автомобиль?
— У меня была недалеко встреча. Я что, не могу прогуляться?
Том молча пожал плечами.
— Все олени питаются алкоголем и снегом? — Марк невинно улыбнулся. Том нахмурился. — Или мне достался бракованный экземпляр?
— Обменяй, — Томас снова всунул наушники и максимально ровной походкой попытался двинуться домой. Далтон. Вечно возникает из ниоткуда и уходит в никуда. Как тень отца Гамлета. Как вечное напоминание о том, что ничего не закончилось, а, возможно, все только начинается. Личное наказание за грехи прошлой жизни, не иначе.
Томас то нарочито ускорял шаг, то замедлял, но Марк все равно продолжал идти рядом, приравниваясь к его странному передвижению.
— Рождество проведем с моей семьей, нас пригласили, — оповестил Марк, когда они добрались до квартиры.
— Хорошо, — и говорить, в общем-то, больше не о чем.
Далтон первым скрылся за дверью своей комнаты.
***
Из кухни пахло специями. Корица, имбирь, кориандр — запахи плавно окутывали пространство. Томас проверил первую партию печенья и остался доволен. Похоже, его дебют в выпечке можно было считать успешным.
«Еще пять минут и готово», — подумал он и принялся раскатывать следующий кусочек теста. Канун Рождества маячил на горизонте, и Томас решил, что неплохо было бы принести в подарок родителям Марка и такое нехитрое угощение. Наугад вытянув формочку, Томас улыбнулся: звезда. Он еще раз мазнул рукой по муке и принялся за работу.
— Это что? — на кухню зашел Марк.
От неожиданности Томас вздрогнул, едва не уронив противень, который только что вытащил из духовки.
— А ты как думаешь? — что за вопросы, если все и так очевидно.
— Изображаешь примерного мужа? — Марк казался раздраженным.
Томас аккуратно снимал горячие печенья и только скривился на такой словесный выпад, но Марк это наверняка заметил.
— Что, Хейли, решил произвести на меня впечатление?
— Кажется, на тебя я производил его уже достаточно. И сплошь негативное. Далтон, в этом мире проживает семь миллиардов человек, так почему ты…
— Помолчи, — рыкнул Марк.
Том опешил. Последние три дня Марк был дерганный и нервный. И несмотря на то, что виделись они мельком, Том вдоволь ощутил на себе негатив, который шел от супруга. Но в чем была причина? Томас нервно облизал губу. Не стоило ругаться прямо перед отъездом, но Марк слишком явно был настроен на ссору:
— Что мы подарим твоим родителям, Далтон?
Марк потянулся к печенью, за что тут же получил по руке от разозлившегося Томаса:
— Не трогай.
— Мне некогда было заниматься подарками. С пустыми руками не приедем.
— Не думал, что ты настолько равнодушно к этому относишься, Далтон. Что для тебя семья?
— Тебя это не касается, Хейли, — Марк резко выпрямился, — и ты... Ты не моя семья, поэтому заканчивай этот маскарад и убери здесь всё за собой!
Марк вышел из кухни, и Томас услышал, как громко хлопает входная дверь.
Томас бы обманывал сам себя, делая вид, что слова Марка его не задели. Он прикусил губу, чтобы отвлечься от нахлынувших эмоций, и продолжил свое занятие. Было глупо предполагать, будто Марк может быть с ним мягче. И что перемирие, к которому Томас начинал привыкать, может продержаться дольше. Невозможно оставаться спокойным, когда рядом находится вечный раздражитель. Может, у Марка действительно были проблемы, и он только лишний раз его провоцировал самим своим существованием?
Томас хотел было послать все к чертям и никуда не ехать, но чувство долга снова перевесило. Закончив с готовкой, он сел за ноутбук и принялся выбирать подарки, обещая себе, что делает это в порядке исключения. Просто это ведь Рождество, его любимый праздник. Семейный праздник. И как бы ни относился к традициям Марк, но на празднике будет присутствовать и его, Томаса, родители. А они не заслуживали того, чтобы остаться без внимания.
«Как ты меня достал, Далтон, — думал Томас,— как меня достало то, что ты упрямо меня ни во что не ставишь. Да даже кофеварка вызывает у тебя больше положительных эмоций».
Марк вернулся ближе к утру. И не надо было быть особо догадливым, чтобы понять, где он был и чем занимался.
Утром Марк снова куда-то исчез, поэтому Томас встретил курьера в одиночестве и занялся упаковкой подарков. Разложив их по пакетам, Том отправился приводить себя в порядок, махнув рукой на то, что скорее всего везде будут очереди. Том понимал, что ему необходимо развеяться и немного взбодриться перед грядущим вечером.
Купив себе кофе на вынос, Томас, согревая руки стаканчиком, петлял по наряженным улицам. Тихо падал снег. Мимо проходили семейные пары, проезжали машины, дети держали за руки своих родителей и, смеясь, ловили ладошками снежинки.
Томас задержался у витрины с одеждой и, немного подумав, бросил стаканчик в урну и шагнул в магазин.
Он пробовал идти наперекор привычке: выбирал то, что никогда бы раньше на себя не надел. Его внимание привлек черный ангоровый свитер с глубоким вырезом и шипованые кеды. Томас выложил почти все деньги, которые оставались у него на счету, но почему-то чувствовал удовлетворение, будто совершил настоящую акцию протеста.
Когда Томас вернулся домой, Марк уже был на месте: его темные волосы были приведены в порядок умелым мастером, и он казался сошедшим со страниц какого-нибудь омежьего журнала из раздела «Лучшие альфы года». Однако глаза Марка мгновенно возвращали с небес на землю:
— Раньше у тебя с памятью было получше, — поприветствовал Томаса Марк, — или ты решил никуда не ехать?
— Я был занят, — Томас втащил пакеты и бодрым шагом продефилировал мимо супруга, направляясь к лестнице, — скоро спущусь. Не волнуйся, мы выедем вовремя, - и, уже с порога своей комнаты, громко добавил: — Подарки для твоих родителей в пакетах прямо возле ёлки. Я сэкономил нам время.
