И протолкнув палец глубже, на всю длину, вдруг задевает мягкую выпуклость.
Локи вскидывается, по худой спине прокатывается дрожь... и маг сладко стонет, откидывая голову. А Бог Грома целует подбородок младшего и еще раз проходится по тому же самому месту, срывая с губ Лофта стон.
Пальцы скользят чуть свободней, потому что маг, забыв о своем страхе и смущении жарко стонет, извиваясь в объятьях громовержца, совсем расслабившись.
– Ты... можешь не делать этого... – почти всхлипывает трикстер, выгибаясь от очередного особенно точного движения, – можешь сразу... я потерплю...
Тор качает головой и целует приоткрытые влажные губы.
Двигает фалангами, растягивая, разминая... Гладя шелковые стеночки, касается подушечками пальцев, заставляя мага жарко выстанывать свое имя.
Потом аккуратно вынимает пальцы, опускает младшего на спину и нависает сверху, устраиваясь между разведенных ног. Член ложится ровно между ягодиц, трется о припухшее, блестящее от масла отверстие...
Локи заполошно дышит, видимо отходя от ощущений...
– Я могу? – наклоняясь к аккуратному уху, шепчет Бог Грома, пропуская сквозь пальцы растрепавшиеся волосы мага, – тебе... не больно сейчас?
Трикстер приподнимает таз, обхватывает бедрами поясницу старшего и выдыхает:
– Только... не очень резко, если... получится.
Громовержец только скомкано кивает.
Когда Локи вот так вот... просит, хочется самому умолять на коленях, чтобы младший не относился к себе, как к вещи. Чтобы понял, наконец, что он, Тор, его любит...
Приставляет головку и, прикрыв глаза, медленно вталкивается буквально на пару сантиметров, раздвигает тугую плоть.
Боги!
Разум оставляет мгновенно. Будто его и не было... Остается только безумное желание оказаться в этом узком теле на всю длину... Так глубоко, как это только возможно...
И Тор, теряя голову от умопомрачительной податливости, буквально вбивается в младшего. Где-то в небе грохочет, кажется, льет дождь... Но Бог Грома не слышит. Только чувствует, как обхватывают член узкие шелковые стенки...
И вдруг – сдавленный стон. Тело будто само замирает, мышцы останавливают эту сумасшедшую гонку... Громовержец резко открывает глаза и видит перед собой залитое слезами лицо младшего, судорожно вцепившегося зубами в ладонь. По подбородку стекает тонкая струйка крови...
По спине дрожью прокатывается холодный ужас. Тор мягко отнимает прокушенную ладонь от губ мага и целует яркие ранки. Стирает слезы со щек...
– Прости... Ради всех богов, Локи! Я просто животное...
– Это я виноват... – трикстер удерживает старшего за бедра не давая отстраниться, – я слишком долго... думал только о себе. К тому же... – на его щеках появляется смущенный румянец, – тебе всегда будет тяжело со мной. Мое тело имеет свойство восстанавливаться... Я должен был...
– Что ты несешь! – Бог Грома прикусывает губу, потому что член, мягко сжатый напряженными мышцами, буквально ноет, – ты абсолютно ничего не должен! И если ты сможешь простить меня...
Прижимается лбом ко лбу, гладит пальцами зажмуренные веки и просит:
– Не закрывай... Посмотри на меня.
И тонет в изумрудном потемневшем взгляде.
Локи дергается, видимо желая что-то сказать, но вдруг вцепляется в плечи старшего и сдавленно выдыхает:
– Двигайся! Тор, пожалуйста! Мне...
И подается вперед, закидывая голову...
Бог Грома прижимается к губам мага, чтобы в любой момент уловить все изменения и осторожно поводит бедрами, ища нужный угол.
– Вот так, да! – трикстер выгибается, шире разводя колени, – ты внутри! Так тепло... Боги!..
Тор входит внутрь сильнее, ускоряя темп... жадно целует шею, скулы, губы... Подхватывает младшего под колени, прижимает еще ближе...
– На руки! – выкрикивает маг, задыхаясь – возьми меня на руки, Тор!
И громовержец встает, бережно обхватывая брата, прижимает к себе... А Локи дергается, пытаясь насадиться сильнее, подается вниз, вызывая у старшего глухой стон... Ловит губы и шепчет:
– Я хочу... чтобы ты не боялся сейчас сделать мне больно. Я хочу тебя! – и совсем тихо, просяще... – Тор...
То, как он это сказал...
Колени трясутся от неконтролируемой страсти, пальцы сжимают нежную кожу... И Бог Грома подхватив мага удобней, опускает его на себя, помогает двигаться...
А Локи стонет, совсем бесстыдно облизывая губы, закрыв глаза... По напряженной шее стекает капелька пота... Тор ловит ее губами, целует бьющуюся жилку... И выдыхает:
– Я тебя люблю, брат...
– Я... – маг вскрикивает, утыкаясь в плечо старшего, – знаю, Тор... Брат...
И сжимается, опускаясь, принимая на полную длину... Теперь стонет Бог Грома, сжимая бедра трикстера еще сильнее. Сам двигает их, себе навстречу...
– Будь рядом, – хрипло шепчет трикстер, – Тор, никогда не уходи!
– Я не смогу без тебя... – Бог Грома опускает мага на полотенце, целует шею, грудь, набухшие яркие соски... – я навсегда останусь с тобой, брат. Никто не сможет отнять тебя у меня. Больше нет.
И обхватив ладонью член младшего, начинает ласкать в такт движению. Прижимает мага ближе, гладит свободной рукой плечи, волосы...
Трикстер уже даже не стонет... Он только тихо вскрикивает, закрыв глаза, раскинув руки, запрокинув голову... И Тор чувствует, что еще чуть-чуть и...
– Вместе... – будто читая мысли, шепчет маг, накрывая ладонь старшего своей, – я хочу кончить вместе с тобой.
– Да... – на слова уже не остается сил.
Бог Грома ускоряет движение, теряя голову от того, как жарко принимает его тело брата, как он сладко вскрикивает, выгибаясь...
И яркая волна, захлестывающая все существо, разбивающая реальность на зеркальные осколки... И сладкий крик брата, музыкой льющийся в уши...
– Хочу твои губы... – Локи вжимается так близко, будто пытаясь слиться воедино, – поцелуй меня...
И Тор целует. Жадно, еще не отойдя от фейерверка ощущений, взорвавшегося в груди. Прикусывает припухшие яркие губы младшего, проникает внутрь, скользит языком... Спускается по шее, целует грудь, слизывает с впалого живота белые капли...
Бог Безумия смущенно улыбается, наблюдая из-под прикрытых век, протягивает ладонь и громовержец сжимает ее.
