– Локи... – почти не соображая, что говорит, выстанывает Тор, задыхаясь от ритмичного движения плотного кольца губ, – это слишком...
Но трикстер не обращает на слова брата никакого внимания. Он просто накрывает своей ладонью ладонь громовержца и ускоряет темп, чуть придерживая член у основания пальцами. И Тор вскрикивая, обхватывает лицо брата и поднимает, заставляя прекратить.
– Я едва начал... – в голосе мага удивление, – тебе... не нравится?
– А я едва не кончил, – хрипло выговаривает Бог Грома, – ты...
И не договаривая, впивается поцелуем в тонкие, чуть воспаленные, влажные губы. Запускает пальцы в густые волосы на затылке младшего, притягивает еще ближе, почти укладывая на себя.
Целует жадно, прикусывая тонкую кожу, а потом, словно извиняясь, посасывает эти мелкие отметки... А Локи вдруг разрывая поцелуй, перекатывается на спину и тянет старшего на себя. Обхватывает ногами за талию и скрещивает лодыжки, будто боясь, что Бог Грома может оттолкнуть. И снова тянется к его губам.
Тор мягко поглаживает напряженное бедро младшего, скользит рукой по ткани, стягивает вниз... и обхватывает ладонью член мага, гладит пальцем влажную головку...
Маг ахает, подаваясь навстречу, вцепляется в плечо Бога Грома и закидывает голову назад, тяжело дыша. Громовержец прижимается губами к открывшейся шее, целует... на нежной коже вспыхивают яркие отметины.
– Я хочу... – выдыхает маг, – хочу, чтобы ты...
Тор прикладывает палец ко рту младшего и, перемещаясь вниз, обхватывает губами головку, слизывая капельку смазки.
Ноги трикстера буквально разъезжаются, он беспомощно дергается и шепчет:
– Я говорил не об... этом... Это ведь...
– Это уже не важно, – улыбается брату Тор, и берет глубже. Так, как только может.
Умения нет, но это компенсируется почти неконтролируемым желанием доставить брату удовольствие. Снова... Тор помнит, как испытывал это. И от воспоминания ощущения становятся только ярче. Ощутимее...
И громовержец ускоряет движение, помогая себе рукой, дразня языком...
– Брат... – стонет Локи, змеей извиваясь на смявшемся полотенце, – остановись... я сейчас...
– Повернись... – выдыхает Бог Грома, целуя в последний раз головку, слизывая прозрачные капельки, – пожалуйста.
– Хорошо... – как-то обреченно соглашается маг и, помогая себе дрожащими руками, поворачивается на живот. Приподнимает таз, раздвигает колени и опускает голову, пряча лицо в предплечье.
Громовержец закусывает губу, понимая, чего именно ждет младший... Неужели... он думает, что Тор сможет вот так осознанно причинить ему боль?.. После всего... Почему каждый раз он не может поверить?
Гладит ладонями напряженную спину и просит:
– Ляг совсем. Не бойся...
– Так... – трикстер нервно сглатывает, осторожно опускаясь на живот, – будет не совсем удобно... мне. Но, если ты хочешь...
– Раздвинь ноги пошире... – Бог Грома касается губами бархатной ложбинки между ягодицами младшего, – вот так, совсем широко... – он сам помогает развести в стороны худые, невозможно гладкие ноги. И, раздвинув ягодицы, мягко прикасается языком к напряженному отверстию.
Локи охает от неожиданности, вцепляется пальцами в траву, прогибается в спине...
– Тише... – шепчет громовержец, поглаживая пальцами поясницу младшего, проводит ладонью по шрамам... – все хорошо... Тебе нравилось, помнишь?
– Зачем ты... – хрипло выдыхает маг, – я же... они же меня...
– Молчи! Не надо! – отчаянно перебивает младшего Тор, – просто... позволь мне. Не думай ни о чем... Сейчас тебе не нужно анализировать. Дай руку.
Обхватывает дрожащие пальцы мага, и, смочив губы слюной, целует сжатое колечко мышц. Ласкает языком складочки, поглаживает, расслабляя... И проникает внутрь. В горячую тесноту...
Брат такой жаркий внутри, такой мягкий и узкий...
Маг что-то неразборчиво шепчет, наверное, сам не понимая что. Поджимает пальцы ног, выгибается, неосознанно подставляясь под ласку сильнее...
Тор целует уже влажное от слюны отверстие, касается пальцем, чуть нажимает, пробуя... И вдруг вспоминает, что...
– Нам нужно... – голос почти сел, – что-то, чтобы...
Локи берет руку старшего и обхватывает пальцы губами, смачивает слюной... А потом выпускает и легко дует на влажные подушечки.
И Бог Грома чувствует, как по пальцам течет масло. Пахнущее... апельсином. И этот запах ярко напоминает о прошлом. О кровоточащих запястьях, о мучительных стонах, и невысыхающих от крови простынях.
Тор смаргивает, прогоняя воспоминания.
Проводит ладонью меж ягодиц, смазывает кожу, а потом приобнимает младшего за спину и просит:
– Поднимись. Так будет лучше...
Разворачивает брата лицом, ставя на колени, прижимает к себе, массирует пальцем отверстие, гладит... и, прикусив губу, осторожно проникает внутрь. Проталкивает кончик пальца и тут же замирает, заглядывая в зеленые потемневшие глаза...
Локи опускает ресницы и просто чуть раздвигает ноги, обхватывая для большей устойчивости громовержца за шею. Утыкается в плечо и затихает.
– Все будет хорошо, – выдыхает Тор на ухо мага и чуть двигает пальцем, проворачивая по часовой стрелке.
Лофт чуть дергается, но молчит, тяжело дыша.
Приняв это молчание за согласие на дальнейшие действия – Бог Грома вводит палец глубже, почти на длину двух фаланг и жмурится от ощущений. Как мягко обхватывают палец тугие стенки, как чуть пульсируют края отверстия...
– Ты теплый внутри... – зачем-то говорит громовержец, целуя напряженную шею младшего, – теплый и мягкий...
– Для тебя... – шепчет маг и тихо вскрикивая, подается наверх, неосознанно уходя от проникновения, потому что Тор вталкивает второй палец.
– Я поспешил... – Бог Грома замирает, боясь пошевелить рукой, – прости... Больно?
В ответ трикстер резко насаживается и хрипло выдыхает, вцепляясь ногтями в плечи старшего.
– Локи... – громовержец мягко прикасается к губам брата, – зачем ты так? Тебе ведь... больно и...
– Какая разница, больно мне или нет? – маг поводит бедрами, еще глубже пропуская пальцы, – ты ведь... должен подготовить... все для себя... Тебе ведь тяжело терпеть. Не нужно переживать...
– Боги, брат! – Тор судорожно двигает фаланги внутри, гладит сжавшиеся стеночки, ища то, что уменьшит боль, – ты совсем не понимаешь...