Зачем Тор говорит ему все это? Тем более, это заклятие... Оно явственно ощущается даже под волнами боли и возбуждения, исходящих от брата.
– Идем, я покажу тебе, что ты сотворил! – Бог Грома неожиданно хватает трикстера за руку и тащит к дверям, – идем, брат.
Пара коридоров – и они в вестибюле у Главного Входа.
Заваленное трупами помещение заляпано кровью... Вспоротые животы, вывалившиеся внутренности... И этот безумный запах крови. Он ударяет по сознанию, заставляет напрячься...
– Видишь?! – Тор так и не отпускает холодные пальцы младшего. Наоборот, сжимает, греет...
– Ты еще не видел, что я сотворил с Бальдром, – холодно и ровно выговаривает Локи, а потом вырывает ладонь...
И наносит первый удар...
Глава 16. "I must die".
На секунду перед глазами вспыхивает яркий белый свет. Но тут же гаснет, оставляя после себя боль. Правая щека будто горит. Младший ударил именно по ней. По той, где сочилась кровью длинная царапина...
Ярость буквально затапливает сознание. Уничтожает все мысли... Остается только одно желание: убить предателя. Убить того, кто посягнул на святое.
– Тварь... – не своим голосом выговаривает Бог Грома, поднимаясь, – чудовище!
– Ты не представляешь, насколько ты прав, – изображает улыбку маг.
И неуловимым движением перетекает чуть в сторону, одновременно выхватывая из-за пояса тонкие кинжалы.
Против молота – оружие Лофта смотрится смехотворно-ничтожным. Но Локи выглядит уверенным. Спокойным. Чересчур спокойным...
И громовержец вспоминает, как младший легко управился с отцом. Настолько легко, будто Всеотец был каким-то смертным, не более.
Эта мысль мелькает, когда Тор стремительно идет на сближение, надеясь сбить брата с ног. Молот в руке, будто нетерпеливо подрагивает. Ждет... И Бог Грома готов дать ему кровь. Рука не дрогнет – он знает.
Локи неожиданно ловко уходит от атаки, банально отпрыгивая чуть в сторону. А вот Тор... Он не успевает справиться с инерцией и Мьельнир расшибает огромную колонну, окатывая Бога Грома дождем осколков. А трикстер что-то выкрикивает на незнакомом языке. Слова резкие, неприятные... Запястье обжигает болью, оружие со стуком падает на пол, разбивая мрамор... И внезапно оказывается у ног мага.
Тор резко вытягивает руку, пытаясь вернуть... Но связь рвется.
А Локи что-то кричит, запрокидывая голову, из носа мага выплескивается кровь... И вдруг... Ослепительная вспышка – и оружие раскаляется докрасна, и четко становятся видны руны. Они смотрятся ожогами на металле... Настолько чужеродные, отталкивающие, что хочется отвернуться...
Бог Безумия валится на колени и вдруг обхватывает пальцами рукоять. Вскрикивает, сжимает зубы...
Тор дергается остановить трикстера, спасти оружие...
Предатель! Он должен быть мертв!
Но ноги будто приросли к полу. Бог Грома не может даже пошевелиться.
А маг шепчет что-то. Горячо, сбивчиво... Будто просит. И знаки вдруг начинают пропадать. Один за другим. Исчезают, растворяясь в раскаленном металле.
Локи отдирает прикипевшую ладонь и тяжело поднимается, отходя в сторону. На белом лице крупные капли пота.
– Теперь все... Теперь ты свободен. Делай, что должен. Сам, – хрипло говорит Бог Безумия.
– Что значит «сам»?! – выкрикивает громовержец, – что ты несешь?!
– Я так и не научил тебя сопоставлять факты, – с сожалением бросает маг, – ты был под воздействием заклинания, Тор. Я снял проклятие, потому что не хотел, чтобы меня убил ничего не соображающий зомби. Теперь дошло? – издевательски спрашивает Лофт, наклоняя голову набок.
Тор во вспышке слепой ярости буквально за секунду оказывается рядом с младшим и наотмашь бьет трикстера по лицу. Разбивает эти тонкие губы, окрашивает белоснежную кожу в красный... В тот самый цвет, которым светятся безумные глаза брата.
Локи откатывается куда-то в сторону, встает с разгибом и растягивает окровавленный рот в отвратительной белозубой ухмылке. Хохочет, закидывая голову... И выкидывает вперед раскрытую ладонь. С пальцев срывается что-то неуловимое, темное... Ударяет в грудь. Туда, где сердце...
Ударная волна опрокидывает Тора наземь, будто прибивает к полу...
А маг нависает над потерявшим ориентацию в пространстве Богом Грома, пережимает его горло коленом и выкрикивает, забрызгивая капельками крови:
– Раньше было иначе!!!
Но Тор слышит только звонкий голос, от которого в груди разгорается вдруг волна этого неконтролируемого чувства... Нежность... Хочется провести пальцами по окровавленному подбородку, стереть капли, как тогда... Раньше...
Нет! Он должен убить... так будет милосердно. Так будет правильно.
– Да! – в безумном восторге кричит Лофт, вдруг отпуская громовержца, – так будет милосердно! Давай... Давай же! Поднимай свой молот!
И раскидывает вдруг руки, будто добровольно распиная себя...
– Убей...
Тонкие пальцы, кровоточащие татуировки на предплечьях... Так много крови... Стекает струйками из рассеченных губ, катится по шее, затекает под воротник... И эти метки... Глаза снова и снова возвращаются к выжженным на коже знакам.
Тор делает медленный шаг к младшему, еще один... Локи не двигается, просто смотрит... Красные глаза внимательные, широко распахнутые...
Еще шаг...
– Вырви мое сердце, Тор, – с придыханием выговаривает трикстер, – ты же хочешь этого... Хочешь убить того, кто сотворил все это... – трикстер обводит глазами залитое кровью, заваленное трупами пространство, – так давай!
Язык, скользнувший по тонким губам... Раскинутые в стороны руки...
О, боги... Он просто больше не может сопротивляться. Мысли исчезают из головы...
Громовержец в один прыжок преодолевает разделяющее их пространство и впивается в губы младшего собственническим, почти животным поцелуем...
Локи с силой отталкивает брата и издевательски спрашивает:
– Разложишь меня прямо здесь? В крови? Как шлюху...
Подается вперед, вцепляется пальцами в доспех и легко, будто жестянку – срывает.
– Сейчас... – хрипло шепчет трикстер, – мне безумно больно... Каждый сустав выкручивает, будто дробит... Я не чувствую своей кожи, все горит огнем... Единственное, чего мне хочется сейчас – твоей смерти, – пальцы исследуют кожу на шее, нажимают на точки, от которых у Тора в глазах плывет, заваливается куда-то набок... – я хочу видеть, как в моей руке бьется сердце, чтобы кровь текла по лицу... Она успокоила бы боль на время, дала бы мне передышку... Но ты...Ты вернул мне то, от чего мне будет больно всегда... Их глаза...
