А Локи, будто чувствуя замешательство брата, поднимается, сжимая его ладонь и улыбаясь, щелкает пальцами.

Комнату заливает приглушенное мягкое сияние, резко контрастирующее с обшарпанными стенами, а откуда-то из-под потолка тихо доносится грустная медленная мелодия.

– Глупо, да? – в голосе мага смущение.

Тор молча притягивает брата к себе, обнимает за талию и ведет в танце.

Бог Безумия двигается как-то скованно, будто не веря в происходящее. Чуть прикрыв глаза, вцепившись в руку старшего...

Громовержец успокаивающе поглаживает пальцами поясницу трикстера, прикасается губами к худой ключице... И шепчет:

– Если бы ты знал, как я мечтал сделать это на каждом балу, что устраивали дома. Просто подойти и подать тебе руку...

– Глупая романтика, – язвительно усмехается маг, закидывая голову и подставляя шею, под горячие губы брата.

– Тебе же нравится, – улыбается Тор, прикасаясь к острому подбородку, целуя маленький, едва заметный шрам, похожий на запятую.

В ответ Локи прижимается к старшему еще ближе и шепчет:

– Мне нравится... Но тебе пора, брат. Оно сейчас придет... Прости.

И Тору кажется, что в грудь ударили его же молотом. Комната съеживается, будто коробится от огня, в последний раз вспыхивает перед глазами бледное лицо трикстера...

Бог Грома приходит в себя на постели, сжимая в руках хрупкое холодное тело младшего...

______________________________________________________________________

Писала под 30 Seconds to Mars – Fallen. Исключительно из-за текста песни...

Глава 30. "Встреча".

Мир исчез. Превратился в серую хмарь, разбавляемую лишь воем ветра по вечерам.

Бог Грома больше не включал света, не снимал занавесок с окон... Ему страшно было смотреть на исхудавшее, бледное лицо младшего. Запавшие остановившиеся глаза, обрамленные буквально черными синяками, тонкая полоска плотно сжатых губ, острый подбородок...

Тор просто прижимал к себе холодное, легкое тело трикстера – и шептал в аккуратное ухо все, что приходило в голову. Рассказывал какие-то древние легенды, сказки... Или просто свои мысли. И ему казалось, что трикстер слышит его. Ведь услышал же его отчаянные мольбы о встрече...

В этот вечер – все было обыкновенно. Тусклый свет камина, тихое биение сердца в хрупкой груди, расслабленное дыхание...

Тор осторожно гладит кончиками пальцев истончившуюся нежную кожу, как обычно проходясь большим пальцем по бьющейся голубой жилке на шее, чуть зажимает ее... Бьющийся пульс доказывает, что трикстер жив. Бог Грома, конечно, прекрасно понимает, насколько это глупо, но... Кто сейчас может осудить его?

Дрова умиротворяюще трещат, сыплют искрами... И громовержец, наклоняясь совсем близко к лицу брата, шепчет:

– Я знаю, ты слышишь меня сейчас, Локи. Наверное, много чуши уже наслушался, – уголок рта дергает нервная улыбка отчаяния, – но что я еще могу?

Бог Грома хочет сказать что-то еще, но испуганно осекается: из носа трикстера, ярко выделяясь на меловой коже, текут яркие, жирные струйки крови. Заливают губы...

Тор закидывает голову брата и, нашарив в кармане носовой платок – прижимает к носу мага, пытаясь остановить кровь. Но красная влага только пропитывает тонкую ткань, расплываясь на белом платке уродливыми пятнами. А из глаз мага катятся крупные рубиновые капли...

Громовержец закусывает губу, обнимает брата, прижимая к себе так крепко, будто пытаясь слиться в одно целое, и проговаривает в самое ухо:

– Локи, я должен сейчас увидеть тебя! Пожалуйста... Иначе...

Худое тело трикстера выгибает вдруг судорогой, какой-то жуткой, неконтролируемой...

...и в глазах у громовержца вспыхивает яркая тьма, дробящая разум. Кажется, будто тело разлетается на куски... А потом накрывает вдруг сонливое оцепенение, обволакивает, заливает сладкой неподвижностью... Моргая в последний раз, Бог Грома видит теряющийся где-то вдали отблеск пламени в камине.

Темный, продуваемый ледяным сквозняком коридор. Шепчущий шелест гоняемого ветром мусора... Какие-то бумаги, осколки... И пустота.

Бог Грома растерянно оглядывается, пытаясь сориентироваться, как вдруг, заставляя вздрогнуть, в голове возникает надорванный шепот:

– Иди сейчас прямо...

– Локи?! – почти выкрикивает Тор, неосознанно прижимая пальцы к виску.

– Молчи, идиот! – в шепоте появляется неприкрытый испуг, почти паника, – оно услышит... Просто делай, что я говорю! Сейчас будет дверь...

Бог Грома прикасается ладонью к гладкой металлической поверхности. Тут нет даже намека на то, что с этой стороны створку можно открыть...

– Подожди... – трикстеру явно тяжело говорить, голос срывается, хрипит... – сейчас...

То место, где должна быть ручка начинает светиться неярким голубоватым светом... и на двери материализуется проржавевшая скоба.

– Открывай...

Шепот совсем слабый.

Тор дергает ручку и тут же захлопывает за собой дверь. И дергается, когда сзади с похоронным грохотом падают в пазы тяжелые, литые засовы.

В камере абсолютная кромешная тьма и холод. Только дотлевает факел, освещавший комнату в прошлый раз. В неверных бликах, Тор умудряется разглядеть худую фигуру брата, скорчившуюся у стены. На Локи та же изорванная грязная серая рубаха. Только теперь она заляпана темными пятнами крови.

– Что происходит, брат? – Тор памятуя о прошлой истерике, тщательно подбирает слова, – у тебя...

– Проблемы с телом... Я знаю. – Бог Безумия стирает с губ кровь, – это Оно... Требует, чтобы я вернулся. Моей же магией меня разрушает. То что у меня осталось – эта комната. Оно заняло уже почти все... Думаю, брат, это последний раз, когда ты видишь меня. Так что, когда Оно очнется – убей сразу, не жди. Это уже буду не я.

– Локи... – громовержец осторожно садится рядом и обнимает младшего за плечи, – я не верю, что ничего нельзя сделать. Ты ведь маг, брат!

Трикстер криво усмехается, накрывая ладонь Бога Грома своей:

– Когда я придумал этот план с контролем сознания таким способом – я не представлял, что все закончится так... Если вначале я почти полностью контролировал свой разум, то теперь я потерял все. Я проиграл. Как и всегда в своей жизни. Только теперь, я проиграл себя...