И остается только одна мысль. Короткая, режущая острыми краями... Но она дает объяснение боли.

Он заслужил.

Заслужил...

И вдруг сквозь серое марево, наполненное мукой, прорывается знакомый голос. Он будто охлаждает воспаленный разум, успокаивает...

Его имя... Кто-то зовет его по имени... Прижимается губами к виску, стирает слезы...

Тор...

Трикстер улыбается, чувствуя, как отступает боль. И шепчет едва складывая слова кровоточащими губами:

– Ты здесь, брат...

И проваливается в бархатную тьму, мягко обнимающую измученное тело.

***

Тор разжимает сведенные судорогой пальцы младшего, укладывает хрупкое тело, осторожно устраивая забинтованную руку. Гладит брата по голове, поправляет спустившиеся на бедра легкие штаны и... замечает на боку трикстера – будто мокнущий ожог. Рана с отслоившейся кожей... Совсем не такая, как остальные.

И чувствует, как холодно вдруг становится в груди.

Глава 24. "Все, что потребуется".

Трикстер приходит в себя резко. Вскрикивает, вскидываясь на кровати, и тут же выгибается от боли, прижимая ладони к груди.

Тор подхватывает брата и укладывает на подушку. Пальцы случайно задевают мокнущую рану на боку, и маг испуганно и болезненно вскрикивает, вцепляясь в руку старшего.

– Что это, Локи? – тихо спрашивает Бог Грома, пытаясь звучанием своего голоса успокоить трикстера, – она сильно болит?

– Это... – голос Лофта прерывается, но он довольно быстро справляется с собой и шепчет, – тело человека не справляется больше с йотунской частью и... разрушается.

Громовержец вздрагивает и прикрывает уродливую язву простыней.

– Брат... может быть, ты ошибся? – просит он, – может, это просто воспаление? Могла попасть грязь...

Локи почему-то кривит губы в улыбке и едва заметно качает головой:

– Зачем придумывать ложные надежды, когда правда очевидна? Ты ведь прекрасно знаешь, что я не протяну дольше недели, при лучшем раскладе. Да и то... это ведь не первый симптом... Я уже почти ничего не вижу... – маг дотрагивается до век, проводит пальцами по контуру, – только размытые тени, вместо предметов. Еще несколько дней – и начнут отказывать внутренние органы. И все, Тор. Конец. А еще... то, что внутри меня... Оно ведь не получает крови, – Бог Безумия чуть разворачивает предплечье, показывая старшему воспаленные татуировки, из-под которых сочится кровь, смешанная с гноем, – и съедает изнутри.

Глухой голос стихает, смешиваясь с серой пустотой охватившей комнату. Тор потрясенно смотрит на трикстера, понимая вдруг, чем именно все это закончится. Действительно... все ведь было очевидно. И кровь горлом, и не закрывающиеся раны, и остановившийся тусклый взгляд... А он не замечал. Не хотел видеть. Заставлял себя находить любые объяснения, кроме верных...

– Видишь... – шепчет Локи, пытаясь нашарить руку громовержца, – все так просто... Ты сможешь вернуться в Асгард, брат. Все сложится...

– Я найду Малха, чего бы мне это не стоило, – глухо выговаривает Бог Грома, вкладывая свою ладонь в ледяные пальцы младшего, сжимает, чуть поглаживая, – ты не умрешь еще раз, слышишь? В этот раз – история пойдет иначе.

А маг вдруг подносит руку старшего к губам, целует тыльную сторону ладони и чуть задыхаясь, просит:

– Тор... пока я еще чувствую... Пока мое тело еще может двигаться... Я хочу почувствовать тебя. В последний раз... Пожалуйста... Если тебе не противно...

– Ты... – Бог Грома сжимает тонкую ладонь трикстера обеими руками, – не понимаешь, Локи... Как мне может быть противно, брат?

– После того, что они со мной сделали... – тусклые глаза наполняются болью, – это было бы нормально. Я бы не обвинил тебя...

– Тебе будет больно! – приводит последний аргумент Тор, чувствуя, как тело охватывает желание и судорожно зажмуривается, пытаясь остановить себя.

– Мне теперь больно всегда... – дергает уголком рта Бог Безумия, – так что...

И громовержец сдается. Прижимается губами к острому плечу младшего, целует холодную гладкую кожу...

– Повернись на бок... – охрипшим голосом выговаривает он. И сам же помогает брату сменить положение, поворачивая к себе. Отводит в сторону длинные черные пряди, целует шею...

Локи судорожно выдыхает и легко дотрагивается пальцами до бедра старшего. Опускает ладонь всей площадью... И Тора буквально пронзает волной дрожи. Он чуть приподнимает трикстера и приспускает с его бедер штаны и тут же проделывает это со своими брюками.

Гладит низ живота мага, проходится по выпирающим тазовым косточкам... младший настолько худой, что кажется, что они могут прорвать тонкую белоснежную кожу...

Рука скользит вниз... И Тор обхватывает ладонью член брата. Чуть сжимает, ведет ладонью вверх, гладит большим пальцем...

Локи тихо всхлипывает, чуть подаваясь вперед, пытаясь толкнуться в руку... Но Тор останавливает его, касается губами уголка рта трикстера, слизывает выступившую сукровицу...

И чувствует, как все больше напрягается брат, как по собственному телу расплываются волны удовольствия...

А младший вдруг тянется ладонью вниз, дотрагивается до живота старшего... Но Тор отводит его руку в сторону и шепчет:

– Сегодня – твой день... просто чувствуй.

Бог Безумия утыкается ему в плечо и только тихо постанывает, когда ладонь особенно чувствительно проходится по всей длине.

Тор чуть замедляет движение, пододвигается к магу ближе... и обхватывает ладонью свой член вместе с членом мага.

И вскрикивает, когда плоть соприкасается. По всему телу будто идут электрические разряды. В глазах темнеет...

Локи слабо дрожит, прижавшись лбом ко лбу Бога Грома. С тонких губ срывается хриплое дыхание.

Выступившие капельки смазки смешиваются, будто связывая братьев навсегда... Тор скользит пальцем по венке сбоку... Он уже выучил, что такое прикосновение буквально выкручивает младшего сладкой судорогой...

– Остановись! – вдруг вскрикивает Лофт, вцепляясь в руку брата, – я сейчас кончу!

– Хорошо... – Бог Грома вздрагивает и хрипло выдыхает, чувствуя, как сладко тянет внизу живота.

– Нет, Тор! Ты ведь... – Локи, вздрагивает, когда старший проходится большим пальцем по влажной головке, – ты разве не хочешь, чтобы я...