Теплые губы, чуть шершавые... Скользят по лицу, шее... Так нежно... Словно брат действительно любит его.
– А целовал бы он тебя так, если бы видел, что происходило в камере?
Шипящий голос, будто улыбается, просачиваясь в разум.
– Смог бы дотронуться без отвращения?
Маг обнимает старшего за шею, зажмуривая глаза. Главное – не слушать. Не слышать... Пожалуйста!
– А может, тебе напомнить?
И в мозгу вспыхивают жуткие картинки недельной давности. Реальность рассыпается кусками, теряясь в водовороте отвратительных образов...
Грязный, залитый кровью пол, запах гнили и тревожные всполохи факела. Трикстер осторожно, пытаясь не потревожить сломанное ребро, подползает к небольшой лужице воды, натекшей с потолка.
Боги, как унизительно... Но жажда сильнее. И маг опускает голову, касаясь губами пахнущей затхлостью влаги. И вдруг грубые руки вцепляются в слипшиеся грязные волосы и отшвыривают ослабленное тело в сторону.
Бог Безумия давится стоном, прикусывая губу. Руки неосознанно прижимаются к правой стороне груди, пытаясь сдержать боль. Воздуха не хватает, перед глазами – черные круги...
И тут же, тяжелый сапог ударяет прямо по сжимающим кожу пальцам. По лиловому синяку, охватывающему весь бок... И Локи вскрикивает, не в силах больше себя контролировать.
– Больно? – с издевательским участием интересуется ударивший.
И тут же ему отвечает другой голос, несущийся откуда-то сбоку:
– Не порть его пока. Я не хочу трахать полутруп.
Маг чувствует, как к горлу подступает ком. В глазах набухают позорные слезы... Хочется закричать, убежать отсюда... Но он только сжимает зубы, приказывая себе успокоиться. Унижения будет еще достаточно. Не стоит пополнять список и радовать мучителей...
– Ты такой сладкий... – кто-то прикасается к ягодицам, поглаживает кожу, – понимаю, почему Бюлейст не убил тебя, а оставил себе.
– Худенький... – влажные теплые руки вздергивают на четвереньки, разводят ноги, – и узкий... – пальцы без подготовки врываются в напряженное тело.
Боги! Как же это больно!
Трикстер дергается, тяжело выдыхая. Все тело пронзает дрожь, отдающаяся болью в каждой мышце, в каждой клетке...
– Да не растягивай ты его!
Лофт вскрикивает, сжимая кулаки, когда пальцы резко выдергивают из него, вызывая мучительную тянущую судорогу. И тут же, наказывая себя, прокусывает губу, с мстительным удовольствием чувствуя, как по подбородку течет кровь.
Нет... кричать он не будет. По крайней мере, пока может контролировать себя.
И тут же все мысли буквально вышибает из головы жгущей, выворачивающей наизнанку болью...
Член буквально разрывает его. Втискивается внутрь...
Чужие пальцы впиваются в бока, сжимают...
Маг всхлипывает, хватая ртом ставший вдруг твердым воздух, и пытается заставить себя расслабиться. Но тело не слушается, не желает подчиняться разуму...
– Совсем девочка... – сладострастно тянет голос, и воин дергает за трикстера волосы, заставляя запрокинуть голову и взглянуть в лицо одного из мучителей, – давай, раскройся для меня...
Толчки набирают силу, выворачивают наизнанку... И Локи чувствует, как по ногам течет кровь. Колени разъезжаются, стесывая кожу о шершавый пол.
И вдруг в рот толкается влажный, отвратительно подрагивающий ствол... Скользит по губам, пытается проникнуть внутрь...
– Открывай ротик, шлюха! Это ведь наверняка меньше чем у Бюлейста! Давай!
И Бог Безумия послушно приоткрывает губы, позволяя скользкой головке пройтись по языку... А потом сжимает зубы и вздрагивает от животного вопля, разорвавшего наполненную грязными звуками тишину...
А через секунду он уже забывает, что существует что-то кроме боли. Удары сыпятся со всех сторон, рассекают кожу...
И внезапно спину обжигает настолько дикая, неимоверная боль, что на мгновение – все существо сосредотачивается на этой полосе. А потом – тонкий свист – и удар повторяется. И снова...
Горло перехватывает спазмом, крик не может вырваться из пережатой болью груди. Пальцы судорожно вцепляются в шероховатый пол, пытаются оттащить тело из-под этой муки... На предплечье, пресекая движение, ломая кость, опускается тяжелый сапог.
А плеть все свистит... И Локи отчетливо чувствует сквозь какую-то мутную вязкую массу, обволакивающую тело, как лопается кожа, как хлещет кровь...
– Тор... – выдыхает он единственное слово, которое способен выговорить, – Тор...
– Не смей пачкать имя наследника своим грязным ртом! – тяжелый удар по лицу вышибает дыхание, губы немеют, дергают болью...
И еще один... Кровь льется по лицу, стекает по шее...
Как же он отвратителен сейчас!
И вдруг удары, рассекающие спину прекращаются, а в поле зрения, чуть расплываясь, появляется ребристая, поблескивающая металлом рукоять плети...
– Хочешь почувствовать это в себе? – хрипловато спрашивает мучитель, обхватывая пальцами за подбородок, – хочешь? Я буду медленно двигать ее... Вот так...
И буквально вбивает окованную железом деревяшку в тело Бога Безумия... И мир взрывается. Рассыпается на мелкие осколки, крошится, забирая разум...
Трикстер кричит, срывая связки, чувствует, как по щекам потоком льются слезы, жгут разбитые губы...
Толчок... Еще один!
Его поднимают, растягивают, раздвигают ноги...
Рукоять вырывается из тела, а ее место тут же занимает горячий, напряженный член и... еще один. Вталкивается, трется о вход...
Маг закидывает голову, дергается, в тщетной попытке избежать проникновения... Но его фиксируют на месте, стягивают цепь наручников, заставляя выгнуться...
Локи уже не ощущает собственного тела. Оно будто превратилось в сгусток боли и грязи. В нечто отвратительное.
Время исчезает. И маг отдается происходящему, не в силах уже сопротивляться, анализировать...
