Ласково проходится языком по внутренней стороне бедра и касается губами расслабленного влажного отверстия. Целует...

Локи тянет старшего за руку, заставляет лечь рядом и тихо спрашивает:

– Тебе все понравилось?

– Это должен спрашивать я, – пытается пошутить Тор, и уже серьезно добавляет:

– Мне хорошо только с тобой, брат.

– Спасибо... – трикстер поднимает уголок рта в улыбке, – я рад это слышать.

Бог Грома в ответ обнимает мага и прижимает к себе, удобней устраиваясь на промокшем от дождя полотенце. Целует в макушку и закидывает голову, удивляясь глубине ночного неба, усеянного яркими звездами, и зачем-то говорит:

– В Асгарде такого не бывает.

– Там атмосфера устроена иначе, – лениво потягивается Локи, – она плотнее. Я читал...

– Идем в воду, – громовержец поднимает трикстера на руки и встает, – она сейчас совсем теплая.

Маг тихо смеется и обнимает старшего за шею.

– Не интересно про атмосферу? Тогда могу рассказать что-нибудь о магнитном поле. В библиотеке этого дома много научной литературы... – в зеленых глазах, прорываясь сквозь пелену апатии и безумия, скачут озорные искры. Яркие, живые... те, которые, казалось, давно потухли. И Тор с благоговением вглядывается в расширенные зрачки, прикасается губами к переносице...

– Отпусти меня, – вдруг просит Локи, – я кое-что покажу.

Бог Грома опускает младшего на землю, а тот вдруг поводит ладонью, четко проговаривая несколько незнакомых певучих слов... и берега озера вспыхивают ярким золотым светом. И в пляске языков магического пламени – Тор узнает те самые фантастические цветы, что Локи рисовал изморозью на стекле. И они действительно ледяные...

– Красиво... – заворожено тянет Бог Грома, обнимая трикстера за плечи, – это как...

Слова кончаются, и поэтому громовержец просто целует мага и прижимает еще ближе.

– Это как мы с тобой. Лед и огонь, – Лофт откидывает голову на плечо старшего, – я думал об этом... Мы мужчины, а ко всему прочему – и братья... Все, что происходит между нами – неправильно и от этого только... ярче. Как эти цветы, охваченные огнем.

И в данный момент, эти, возможно, пафосные слова, звучат уместно и правильно.

– С чего ты взял, что это неправильно? – Тор украдкой стирает с бедра младшего белые подтеки.

– Не надо, Тор, – маг ловит руку Бога Грома, – ты и сам прекрасно все понимаешь. Хотя... для меня уже, наверное, не важно, правильно или неправильно я поступаю. Слишком... много грязи на мне.

– Больше никто не коснется тебя, – обещает громовержец, поднося к губам запястье трикстера, – и ты забудешь все. Видишь этот браслет? – он проводит пальцами по золотой полоске, обхватывающей руку младшего, – в конце концов, ты поверишь, что я люблю тебя.

– В этом и проблема, брат, – Локи грустно улыбается, – я верю. И от этого только больнее. Потому что ты заслуживаешь большего, чем я. Если бы мы смогли быть вместе до... всего, что произошло, ты был бы счастлив. А так – я лишь приношу тебе страдания.

– Я отдал бы все, чтобы ты не испытал той боли, что пришлось, – сглатывая, шепчет Тор, – клянусь, Локи, если бы я мог управлять временем, я бы...

– Я знаю, брат, – трикстер вдруг оборачивается, утыкается лицом в плечо громовержца, прижимается всем телом, и почти неслышно добавляет:

– Но ты упустил время. Но то что осталось от меня – твое. Если захочешь.

Бог Грома прижимает к себе хрупкое холодное тело младшего, гладит по голове, целует куда-то в плечо и выговаривает:

– Нам ведь было хорошо сегодня... – полуутвердительно, – тебе не понравилось?

И вдруг понимает, что младшему было больно... Вспоминает прокушенную ладонь и залитое слезами лицо.

– Боль – это неотъемлемая часть, – на губах мага появляется бледная улыбка, – но с тобой она исчезает совсем. Почти сразу... Мне было хорошо.

– Ты ведь читаешь мысли... – Тор окидывает взглядом пылающий призрачным огнем берег, – и мои мысли... Локи, ты знаешь сам, я не умею хорошо высказывать свои чувства, но...

– Я никогда не читал твои мысли специально, – Бог Безумия так и не расцепляет рук, продолжая обнимать старшего, – я мог бы, но не хочу. А так... я слышу только то, о чем ты думаешь слишком громко... – он запинается, подбирая слово, – эмоционально. Но даже это иногда... тяжело.

– Почему? – как-то глупо спрашивает Тор. И сам одергивает себя, но сказанных слов не вернешь. Поэтому он целует младшего, несознательно желая предотвратить ответ.

Но Локи отстраняется и медленно облизывает губы, прикрывая глаза:

– Ты ведь... Почему тебе не хочется знать, что я скажу? – в голосе трикстера напряжение.

– Я не хотел... обидеть тебя, – разговор превращается в полосу препятствий. В усеянное острыми камнями поле. И Тору кажется, что еще чуть-чуть – и младший сорвется. А каждая истерика всегда дорого обходилась трикстеру.

– Все это... – Локи опускает глаза, – похоже, на какой-то фарс. Я боюсь, что сорвусь, ты боишься, что я сорвусь... Потом, когда я, наконец, заставляю себя успокоиться, тебе не нравится моя апатия, мне не нравится моя апатия. Потом мы трахаемся, нам хорошо... И ты опять боишься, что я сорвусь.

– Прости... – Бог Грома зло сжимает кулак, ругая себя последними словами, – я просто...

– И я боюсь, – почему-то шепотом выговаривает младший, обхватывая ладонью напряженно сжатые пальцы громовержца, – я постоянно этого боюсь. Я превратился в душевнобольного, – трикстер истерично некрасиво усмехается, – забавно. Вот уж не думал, что меня ждет подобное. Хотя, после всего...

– Нам хорошо здесь, – твердо говорит Тор, поднимая лицо мага за подбородок и заглядывая в подернутые отчаянием глаза, – и мы не будем говорить здесь о том, что причиняет боль. Забудь, хоть на минуту, Локи! Идем в воду.

Бог Грома берет младшего за руку и тянет за собой.

***

Вода приятно ласкает ступни, камней почти нет и идти по дну приятно... В подернутой рябью глади – отражаются звезды.

Локи так и не отпускает руку старшего. Ему кажется, что разожми он пальцы – и все исчезнет. И озеро, и звезды и этот чудесный запах чистого воздуха... Потому что так не бывает. Не в его жизни...

На мгновение, перед глазами, разрывая ткань реальности, мелькает обшарпанная, будто гноем истекающая влагой – стена.

Реальности?