— Потому что это будущее, за которое мы сражаемся, — произнёс Император. Он окинул взглядом собравшихся. — Выживания недостаточно, друзья мои. Как и победы. Одно без другого в лучшем случае будет пустым триумфом, а в худшем-пирровой победой. На мгновение его глаза встретились с глазами Влада. Влад отступил, его красивые слова вдруг приобрели вкус пепла во рту. — Этот мир — всё, что есть, и что будет у наших людей. Мы нигде не сможем укрыться, никуда не сможем убежать.

Пока Император говорил, Влад увидел, как Лилеат побледнела и сделала шаг назад, прижав руку к горлу. Он лениво задумался о том, какой секрет она могла скрывать, что заставил её так отреагировать, но затем произнёс:

— Тогда что вообще мы здесь делаем? — он обвёл рукой окружающих. — Каким бы красивым ни был этот лес, я не выберу его своей могилой.

— Как и любой из нас, — сказал Император. — Поэтому что бы мы не решили здесь, это решение должно быть единогласным. Мы должны встать плечом к плечу или погибнуть по отдельности.

Влад посмотрел на Нагаша, а затем на остальных. Он улыбнулся и покачал головой.

Это было довольно сентиментально. Но одной сентиментальности не достаточно, чтобы склонить собравшиеся здесь силы к единству.

Храм Ульрика наполнился звуком шагов. Облачённые в робы, жмущиеся друг к другу фигуры наводнили темноту, шипя и бормоча в отвратительной манере. Странные, нечеловеческие силуэты прыгали в тёмных альковах и проходах. Звериные формы карабкались по цепям, свисающим с купола, питаясь гниющими телами, которые на них висели.

Бледные силуэты качались и танцевали в такт трубным звукам флейт перед троном Тёхглазого короля. Они были одеты в шёлк и парчу, пахли сладкими маслами и духами, а их копыта и когти были покрыты золотом. Они пели и смеялись в танце, нежно царапали друг друга и размазывали по телу кровь, будто это были лепестки роз. Волынщики — неопрятные, жирные чумоносцы присели на возвышении и играли дуэльные мелодии, а кудахтающие розовые ужасы аплодировали им и всячески поддерживали.

Канто Непоклявшийся шагнул вперёд сквозь безмолвные ряды Мечей Хаоса. К своей чести Рыцари Хаоса не сдвинулись с места с тех пор, как заняли свои позиции несколькими неделями ранее. Демонетки в своём танце двигались между ними, но ни один из рыцарей даже не дёрнулся. Канто резко сделал жест рукой, когда она из рогатых и парнокопытных красавиц совершила пируэт по направлению к нему, и существо отскочило в сторону, удостоив его мрачной улыбкой. Её клешни щёлкнули по боку его шлема, когда он проходил мимо.

Когда Канто подошёл к трону ближе, он бросил всё ещё дымящийся шлем Налака Эшатонского на пол.

— Меняющий пути передаёт привет, — произнёс Канто, когда волынщики застыли, а ужасы перестали смеяться. Шлем, состоящий из миллионов осколков затемнённого стекла, переливался тысячью разных цветов. Он напомнил ему о другом шлеме, который принадлежал дугому преданному последователю Тзинча, давно и далеко отсюда. Он выбросил из головы эту мысль.

Архаон, до сих пор лежавший на своём троне, сел.

— Налак. Я не знаю его, — на его коленях покоился Гхал Мараз. Даже сейчас, молот наводил ужас на Канто. Ни одна смертная рука больше не возьмёт его, но даже так, он казалось жаждал смерти и уничтожения. Его смерти, и уничтожения тех, кому он служил. Другие призывали Архаона обойтись без него, разбить его или выбросить со стен города. Их тела теперь висели на цепях наверху, вместе с другими, кто испытывал терпение Архаона.

— И не узнаете, повелитель, — сказал Канто. — Он был одним из учеников Вилитча и пытался поднять на восстание племена, населяющие Район Садгартен. Я подумал, что будет благоразумно…эээ…лишить их головы, — он пнул шлем.

— Как он умер?

— Я не до конца уверен. Стая фиолетовых воронов вырвалась из его брони после того, как я отсёк его голову. Они улетели. Я думаю то значит, что я победил, — он посмотрел на Архаона. — Армия становится неспокойной, повелитель.

— Армия пожирает сама себя, Непоклявшийся, — поправил его Архаон. — Как огонь, который пытается заполнить всю комнату, но тушит сам себя в процессе. Такова природа Хаоса. Словно змея, пожирающая свой хвост, он кормится сам собой, пока не останется ничего, — Архаон осторожно погладил молот, будто тот мог его укусить. — А затем, он разгорается снова, — он спихнул молот с колен. Он ударился о возвышение и застучал вниз по лестнице. Демоны бросились от него в рассыпную с криками и завываниями. Канто сделал шаг назад, когда молот ударился об пол в шаге от ступеней. — Он всегда разгорается снова, — произнёс Архаон.

— Да, повелитель, — осторожно сказал Канто, склонив голову.

Когда он взглянул вверх, Архаон пристально на него смотрел.

— Я уже благодарил тебя, Непоклявшийся? Пока я сижу здесь в своём уединении, ты с мечом и щитом защищаешь меня. Ты сражаешься в битвах вместо меня. Ты завидуешь мне, палач?

Канто не осмелился встретиться с Архаоном взглядом. Он чувствовал груз на душе и знал, что от ответа зависит его жизнь. Архаон разделался с большинством своих советников и приближённых в первые дни после падения Аверхейма. Земли людей пали за малым исключением. Земли эльфов утонули в море, а гномы отступили в недра земли. Скудная оборона Сильвании была окружена армиями зверей, демонов и скавенов, и её падение лишь приблизилось с уходом Нагаша. По мнению Канто не осталось ни одного врага, за исключением собственных лейтенантов Архаона.

«Хаос пожирает сам себя»-подумал Канто. Он поднял голову.

— Нет, повелитель. Я доволен своей судьбой, — произнося эти слова, он надеялся, что Архаон не поймёт, что он лжёт.

По правде говоря, Канто готовился к побегу уже несколько дней. Всякий раз, когда он думал выскользнуть за ворота и на всех парах отправиться в Арабию или Катай, какому-то чемпиону или вождю взбредает в голову доставить проблем. Если это был не заговорщик типа Налака Эштонского, то это был зверь типа Горгомира Кровавого глаза, которого подстрекала подозрительно бледная куртизанка. Обнаружить вампира среди демонопоклонников было не таким уж и сюрпризом. По сведениям Канто в городе был по крайней мере ещё один.

«И она та ещё страхолюдина»-подумал он. Графиня держалась сама по себе по большому счёту, и не покидала чумных садов, которые раскинулись на месте торгового района. Поговаривали, что она целыми днями разговаривает сама с собой и поёт. Как-то раз Сигвальд Прекрасный попытался пробиться в сады, но убежал, поджав хвост.

— Я не помню каково это, чувствовать удовольствие, — произнёс Архаон. — Может я никогда и не знал.

Прежде чем Канто даже смог сформулировать ответ на это, тяжёлые дубовые двери храма открылись настежь. Звук ломающегося дерева заполнил ротонду, заглушая все остальные звуки. Затем прогремел громоподобный голос:

— Ты смеёшься надо мной!

Храм содрогнулся, когда тяжеловесное чудовище вошло в тронный зал Архаона, воняя огнём и кровью. Ка’бандха прошёл через танцующих демонеток, разбрасывая служанок Слаанеш по пути к трону. Один из Мечей Хаоса получил скользящий удар от топора Ка’бандхы и упал. Перед тем, как рыцарь смог подняться на ноги, кровожад усмехнулся, поднимая огромное копыто, и опустил его на шлем воина, раздавив его. Как будто смерть одного из своих была сигналом, Мечи Хаоса пришли в движение. Как один, они выхватили мечи и повернулись к демону.

Канто занял позицию на возвышении, обнажив меч. Он сомневался, что продержится дольше остальных, но здесь не было места, где бы его не достал демон. По крайней мере он себя в этом убедил. Иначе зачем он встал между Архаоном и демоном? Лучше стоять рядом с Вечноизбранным, чем погибнуть. Казалось бы, ничто не предвещало того, что зверь впадёт в ярость. Слуги Кхорна жаждали битвы так же, как другие хотели есть.

Архаон не произнёс ни слова, когда демон загромыхал к нему. Он едва поднял кулак, и с ужасающей синхронностью Мечи вложили оружие в ножны и рассредоточились по периметру зала. Канто опешил, но затем вложил в ножны свой клинок. В конце концов делать из себя мишень не было никакого смысла.