Кхазрак проблеял от разочарования, когда они разошлись, кнут зашипел и щёлкнул, когда зверочеловек попытался опутать ноги Тодбрингера. Старый трюк, который поймал Тодбрингера врасплох много лет назад. Но теперь он был готов в нему. Он увернулся от кнута и наступил на него. Он неуклюже бросился вперёд, метя в шею Кхазрака, надеясь обезглавить зверя. Кхазрак отшатнулся и парировал удар.

Потеряв равновесие, Тодбрингер подался назад, когда Кхазрак ударил кнутом по его здоровому глазу. Кончик кнута разрезал ему щёку. Кхазрак продолжил атаковать. Меч зверя обрушился на защиту Тодбрингера один раз, два, три. Один удар выбил щит из руки Тодбрингера и отправил его на землю, второй и третий удары пришлись на рунный клинок, но сила была такой, что Тодбрингер упал на одно колено. Густая грязь забилась под броню, и он почувствовал, как плечи онемели, когда он блокировал очередной удар. Кхазрак был старым, но сильным. Сильнее Тодбрингера. А ещё он был свежее. Он сдерживался, ожидая лучшей возможности для удара. Даже пошатываясь от атак врага, Тодбрингер почувствовал вспышку восхищения. «Каким бы человеком ты мог быть, если бы родился им»-подумал он. Пятый удар пробил его защиту, и он почувствовал боль в животе. Он отшатнулся назад и увидел, что меч Кхазрака был красным по самую рукоять.

Собравшиеся зверолюди учуяли кровь и начали кричать и топать в ожидании. Следующий удар Кхазрака чуть не сбил Тодбрингера с ног. Он отклонился назад, следуя за ударом. Кхазрак подался вслед за ним, фыркая от рвения. Тодбрингер полоснул мечом и почувствовал дикий трепет радости, когда его меч угодил в голень Кхазрака. Кость треснула, и Кхазрак закричал. Губительный зверь тяжело упал, и Тодбрингер набросился на своего врага, выбив оружие из рук Кхазрака. Он поднял свой рунный клинок над искажённым от боли лицом Кхазрака.

— За моих детей, — прошипел Тодбрингер.

Здоровый глаз Кхазрака встретился с его собственным. Зверочеловек моргнул всего лишь раз и замер, будто принимая то, что должно было произойти. Затем Кхазрак зарычал, и рунный клинок опустился, протыкая здоровый глаз существа и погружаясь в его мозг. Копыта Кхазрака какое-то мгновение барабанили по земле, а затем остановились. Тодбрингер опёрся на рукоять рунного клинка, пока не почувствовал, как остриё меча вошло в грязь под черепом Кхазрака.

— В этот раз, оставайся мёртвым, — прохрипел он.

Собравшиеся зверолюди молчали. Драквальд был тихим. Но не Борис Тодбрингер. Пошатываясь, он встал, сила покинула его, осталось только упрямство. Он был ранен, ослаблен и окружён сотнями, если не тысячами зверолюдей. Он умрёт здесь.

Но он выиграл.

Тодбрингер запрокинул голову и разразился смехом человека, который сбросил последние оковы жизни. Впервые за долгую жизнь, он не чувствовал груза на сердце. Он выиграл. Пусть мир сгорит, если конечно это случится, ведь он оставил свой след и сделал то, что должен был.

Он посмотрел на Кхазрака, сплюнул сгусток крови на мёртвое лицо своего старого врага и выдернул меч, когда ближайшие зверолюди начали приближаться, мстительно рыча. Он умрёт, но Ульрик свидетель, они запомнят его, когда всё будет закончено.

— Вам нужен этот мир? — прорычал Борис Тодбрингер. Схватив рунный клинок обеими руками, курфюрст Мидденхейма, правитель Миддланда и Драквальда поднял меч. Он улыбнулся приближающимся врагам. — Вам придётся заслужить его.

Грегор Мартак, Верховный патриарх коллегий магии, отпил из бутылки вина и передал её человеку, стоящему рядом с ним на вершине Храма Ульрика. Храм, выполненный как крепость внутри крепости, возвышался над Ульриксмундом и самим Мидденхеймом и был наивысшей точкой Фаушлага. Компаньон Мартака-облачённый в тёмную броню члена Рыцарей Белого волка, весьма побитую и нуждающуюся в хорошей полировке- неохотно взял бутылку, после того, как маг призывно помахал ей. Мартак почесал взъерошенную бороду и осмотрел город. С зубчатых стен храма можно было видеть дальше, чем где-либо ещё в Мидденхейме, почти до конца горизонта. И то, что Мартак видел сейчас, пробирало его до костей.

Чёрные тучи, пришедшие с севера, зависли над городом, закрыв солнце. Каждый факел и жаровня в городе были зажжены в тщетной попытке сдержать тьму. Колдовские молнии разрывали облака. Потрескивающий покров пылающей энергии озарял улицы внизу калейдоскопом цветов, и безумные тени танцевали и скакали на каждой поверхности. Но тьма не была преградой для того, что надвигалось на город.

Стук барабанов Мартак и весь остальной город услышали за несколько часов до прибытия армии, которая теперь кипела у основания Фаушлага бесконечным чёрным приливом. Ветер доносил шум барабанов, также как и гортанный рёв и крики проклятых, которые составляли приближающуюся армию. Стаи ворон затмили небо цвета ржавчины, а основание скалы, на которой стоял Мидденхейм, задрожало.

Лидеры орды появились первыми, из леса к северу от города. Деревья были вырваны с корнем или разнесены в щепки, стоны и треск их кончины присоединились к какофонии прибытия армии, когда они отбрасывались в сторону огромными монстрами, которых Мартак надеялся никогда не увидеть. Вслед за дикими чудовищами шли бесчисленные полчища племён с далёкого севера, облачённые в грязные шкуры, бронированные воины и чудовищные мутанты. Они высыпали из леса, словно нескончаемая волна мерзости, и к грому барабанов присоединились звук боевых горнов и песни, всё это росло и сливалось в непроницаемый рёв, от которого у Мартака заныли зубы и заболели уши.

Сейчас, орда стояла перед Мидденхеймом, ожидая только богам известный сигнал, чтобы начать штурм. Тысячи варварских флагов хлопали и гремели на горячем ветру, и чудовищные силуэты виднелись в кипящем небе. Зверолюди скакали и завывали перед рядами безмолвных бронированных воинов. Численность армии увеличивалась в течении всего дня, и даже самые скептически настроенные защитники Мидденхейма поняли, что это была не обычная разбойничья банда, пришедшая сжигать и грабить, прежде чем исчезнуть, как летний шторм. Нет, это была вся мощь севера, и она пришла, чтобы сломать хребет этого мира.

— Ненавижу говорить, «а я же говорил», Аксель, но…вот, — крякнул Мартак. Он откинул свою грязную шкуру и указал длинной, татуированной рукой на стены, за которыми собирался враг в количествах, способных пошатнуть мир. Ну или так казалось, по крайней мере, Мартаку. Его компаньон, несмотря на все доказательства его предчувствий, не соглашался.

Аксель Грейсс, Великий магистр Рыцарей Белого волка и командир Братства Свирепого волка, вытер горлышко бутылки своим белым меховым плащом и сделал небольшой глоток.

— Что это за пойло? — спросил он.

— Бутылка Сартозанского красного. Какой-то дурак прятал её в тайнике, — прохрипел Мартак.

Грейсс чмокнул губами, поморщился и вернул бутылку.

— Это всего лишь сброд, маг. Ничего больше. Ты провёл слишком много времени среди сопляков на юге, если веришь в эту идею об армии. Я-то уж повидал армии. Это не она, — он шмыгнул носом. — Мидденхейм выдерживал вещи и похуже. Он выдержит и это, — он пренебрежительно указал рукой. — Зубы Ульрика, они даже прогнали крысолюдов для нас.

Мартак сделал ещё один глоток из бутылки.

— Разве?

Скавены, которые осаждали город перед прибытием армии, покинули свои осадные позиции, словно падальщики перед приходом более крупного хищника. Некоторые крысы сбежали на юг, Мартак знал, в то время как остальные, конечно же, забились в туннели под Фаушлагом. И конечно же никто и слушать его не стал насчёт последних. Альтдорф повторялся вновь. Что хорошего было в том, чтобы быть Верховным патриархом, если тебя никто не слушает? Хотя, Коллегий магии больше не существовало, с горечью подумал он.