Йоганн взял медную бляху в руки.

— Как я понимаю, — усмехнулся Кляйндест, — графиня-выборщица подала на меня жалобу. Несомненно, Халс фон Тассенинк забудет об услуге, которую я оказал ему во время бунта, и поддержит ее ходатайство. Мне повезет, если я смогу вернуться на свою прежнюю работу в «Рейк и Талабек».

Барон вернул значок стражнику.

— Я говорил с Императором. На этот раз я действительно сделал это. Знаете, Карл-Франц не такой уж плохой человек. Графиня еще долго не сможет появиться при дворе. Император лично наложил запрет на ее прошение, и я сомневаюсь, что Эммануэль предпримет новую попытку. Я предупредил ее, что если она осмелится, то я расскажу Детлефу Зирку подлинную историю Твари. Полагаю, тогда он отменит свою пьесу о Зикхилле и Хайде, а вместо нее поставит душераздирающую драму «Тайная жизнь Леоса фон Либевица».

Харальд еле сдержал смех.

— Наверное, я вернусь в порт, — сказал он, прицепив значок на прежнее место.

— Дикона уволили, как я слышал.

— Да.

— Следовательно, вы будете новым начальником участка на Люйтпольдштрассе?

Харальд пожал плечами:

— Я не командир. Я уличный стражник. Кроме того, на Люйтпольдштрассе больше нет участка…

— Обещаю, я найду средства, чтобы помочь городской страже. Я добьюсь, чтобы помещение участка отстроили заново. Однако на этот раз все будет по-другому.

Харальд Кляйндест вышел из кофейни, оставив барона с провидицей вдвоем.

На мгновение Йоганн почувствовал себя усталым.

Туман полностью рассеялся, но наступила зима. Уже прошел первый небольшой снегопад, и окна замерзли. В городе было много сгоревших зданий, а большая часть Восточного квартала лежала в руинах. Среди углей и пепла появились палаточные городки, для обитателей которых холод превратился в настоящее бедствие. Комиссия под руководством верховного теогониста Йорри ничего не предпринимала по этому поводу. Ефимович сбежал, и за его голову была объявлена награда в тысячу крон. Смутьян обвинялся и в злодействах, совершенных Тварью, и в своих собственных преступлениях. Беспорядки утихли, однако принц Клозовски разразился новым памфлетом, играя на чувствах недовольных. Замерзающие граждане, в одночасье лишившиеся своего имущества, бубнили стихотворение себе под нос, выдыхая облачка пара, и притопывали ногами то ли от злости, то ли от холода.

После смерти Леоса произошел ряд не связанных между собой событий, которые, однако, показались Розане знамениями. Катайский посол Диен Ч'инг пропал из дворца. Детлеф Зирк объявил о постановке страшной пьесы, которая заставит всех горожан пережить те же кошмары, которые выпали на долю Розаны. Этьен де ла Ружьер был отозван в Бретонию и получил нагоняй за похотливость от своего повелителя, короля Шарля де ла Тет Д'Ора. План экспедиции, которую Диен Ч'инг предлагал организовать в Темные Земли, был отвергнут, поскольку возникли подозрения, что это заговор с целью отвлечь Императора от борьбы с тайным злом в своей стране. Микаэль Хассельштейн ушел в отставку с поста архиликтора и вступил в братство отшельников при культе Зигмара. Жрец добровольно принес обет молчания во искупление своих грехов. По ночам между портом и улицей Ста Трактиров снова толпились женщины, предлагающие свои услуги. Люди жили, страдали и умирали…

— Я так и не нашел своего брата, — заговорил Йоганн. — Он не вернулся в университет.

— Он испуган и смущен, однако все наладится. Иногда я чувствую его. Он все еще в городе. И теперь Вольф знает, что он — не Тварь. Поверьте мне.

Йоганн отставил чашку, чтобы кофе остыл.

— Я должен найти его, — промолвил он. — Из-за него я вмешался в это расследование. Я обязан во всем разобраться. Мне кажется, в нем еще остались следы злой магии варп-камня. Вы должны были это почувствовать, когда прикасались к его разуму.

Розана кивнула.

— Но не только варп-камень искажает истинную природу человека, Йоганн… — добавила она.

— Вы правы. Есть худшие способы изуродовать личность, чем огненное лицо, демонические рога или внешнее сходство с волком.

Розана подумала о Леосе, и ее снова охватил гнев. Девочка, запертая в мужской оболочке, испытывала адские муки. Затем провидица перевела взгляд на Йоганна и заставила себя успокоиться. Барон нуждался в ее талантах, а у нее не было работы.

Она сосредоточилась и попыталась заглянуть вдаль, используя силу своего разума…

Город был полон горя и обид. Изобилие и нищета, благородство и необузданность, преданность и несправедливость, Порядок и Хаос. Перед ней мелькали сотни душ, которые кружились, как горошины в супе, и каждое сознание было заключено в свою маленькую скорлупку или череп. Розане не хотелось вступать с ними в контакт. Последствия от соприкосновения с Леосом все еще давали о себе знать. Последние недели Розана часто видела его сны, задыхалась от его воспоминаний. И как она ни пыталась прогнать чужие мысли, ее дар оставался ее проклятием.

Она также видела сцены из прошлого Йоганна, Эльзассера и даже Вольфа.

Провидица вспомнила свои ощущения при контакте с Вольфом и принялась искать его. Луч ее разума скользил по всему городу. Ей предстояло выловить одну горошину в целом море супа, однако она могла это сделать.

Йоганн заметил, что девушка отвлеклась.

— Розана, что случилось? — спросил он.

— Я постараюсь помочь вам, Йоганн, — ответила провидица и положила свою руку поверх его.

Вукотича разбудил непрерывный грохот колес и перезвон цепей. Внутри закрытой повозки было темно, но, судя по неровной дороге, они уже покинули Жуфбар. Телега не подпрыгивала бы так на мощеных улицах в пределах городских стен. Их везли в горы.

Вукотич унюхал своих компаньонов прежде, чем смог разглядеть их в полумраке. Заключенных было слишком много, чтобы они могли удобно расположиться в ограниченном пространстве, и, несмотря на холодный горный воздух, в фургоне стояла невыносимая жара. Все молчали, и только цепи звякали, когда повозка преодолевала препятствие или покачивалась из стороны в сторону. Кто-то захныкал, но послышался звук оплеухи, и нытик умолк.

У Вукотича все еще гудела голова от удара, который оглушил его. Чертов моралист здорово приложил его своей железкой во время ареста, а по тому, как болели его ноги и грудь, можно было догадаться, что Поборники Чистоты долго пинали его, когда он потерял сознание. Глинкины выродки в черных плащах, возможно, не любили выпивку и девушек, однако никто не мог тягаться с ними в бессмысленной жестокости. Вукотич жалел только, что упустил момент, когда орава новоявленных праведников схватилась за дубинки. Он участвовал во многих сражениях и кое-что знал о самозащите.

Как и все остальные, поначалу Вукотич не воспринял Клея Глинку всерьез. В последнее время он много слышал о жреце, который не служил ни одному из богов, но называл себя стражем морали и выступал с вдохновенными проповедями на площадях провинциальных городков, призывая народ отказаться от похоти и блюсти семейные устои. Проповедник горько оплакивал падение нравов в Империи. По мнению Глинки, все удовольствия, к которым стремились люди, представляли собой ступени на пути к Хаосу и вечному проклятию. Очень быстро — так быстро, что большинство граждан не успели отреагировать, — идеи Глинки получили поддержку имперских властей, что дало толчок к развитию мощного движения.

Крестовый поход за нравственность охватывал один за другим все города и деревни Старого Света. Например, в Нулне Глинка добился того, чтобы университетское руководство закрыло бордель «Возлюбленные Верены», заведение, обслуживающее студентов и преподавателей со времен Императрицы Агнеты. В Зюденланде Глинка настоял на уничтожении легендарных винных погребов, принадлежащих ордену Ранальда, а также руководил сожжением знаменитых виноградников. Его агитаторы убеждали членов совета изменить законы и ввести запрет на крепкие алкогольные напитки, государственные и частные публичные дома и даже на сладости и табак. Некоторые сопротивлялись нововведениям, но поразительное дело — большинство общественных и политических деятелей, многие из которых прославились своей распущенностью, пошли на уступки, позволив Глинке распоряжаться по своему усмотрению.