Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Только это оказалось не так-то просто.

Последний огонек человечности в Волке мог и хотел вдребезги разбить обещание господства, таящееся в перстне, но слабое мерцание этой искры — ничто против голода проклятого зверя в нем. Зверь жаждет владычества. Слово «наследство» глодало Йерека изнутри, распаляло его, подобно лютому голоду. Он желал избавить мир от кольца — и все же стремился завладеть им.

Каждый день зверь становился сильнее, требуя своего права на вечность.

Скоро он уже не сможет отвергать тварь, и тогда Йерек будет проклят навсегда.

Он грелся у камина.

Пивная «Горбатая карга» была набита битком, женщины с игривыми улыбками обслуживали длинные столы, мужчины, распустив завязки на кошельках, сорили шиллингами и пфеннигами, словно думали, что завтра не придет никогда, — да и кто обвинил бы их в эти смутные времена? Пусть наслаждаются когда и где получится.

Подвыпившие мужчины, ссутулившись над шатким столиком, играли в бабки. Они ругались, монеты переходили из рук в руки, но выигрыш ли, проигрыш — пьянчуг будто и не волновало. Они хохотали, болтали о жизни и любви, дергали пробегающих мимо служанок за юбки, а то и пощипывали за мягкие места. Йерека радовал вид этой простой компании.

Бесчисленные разговоры велись вокруг него. Волк прикрыл глаза и позволил чужой болтовне омывать себя. Слышал он лишь обрывки. Тень вампиров висела слишком низко над городом. Большинство тем касались зла войны и порчи, а также личных невзгод в трудные времена. Люди не забыли о резне в соборе Зигмаритов. Эти ужасы после стольких лет, отделяющих войну и гибель Влада фон Карштайна от рук Вильгельма Третьего, стали сейчас даже реальнее.

Поразительно, как люди умеют справляться с трагедиями. Они способны отмахнуться от истребления тысяч, но будут скорбеть о единицах. В этом смысле они очень похожи на других детей природы, стадных животных, ставящих благополучие стаи выше благополучия каждого в отдельности. Десятки тысяч задохнулись в кулаке графа-вампира от голода и лишений, но помнят не о них, а о тех, кого сгубили более жестокие убийцы — сталь и клыки.

В разговорах почти не упоминалось самопожертвование верховного теогониста. Жрецы, возможно, и хотели бы канонизировать его, но простолюдины уже начали забывать о героической гибели священнослужителя. Вот и еще одно чудесное человеческое качество — короткая память.

Сколько лет прошло с тех пор, как он, дерзкий и непокорный, стоял на городской стене? Наверняка не так уж и много, чтобы его мужество обратилось в ничто?

Йерек поймал себя на том, что размышляет о людях с точки зрения зверя, которым стал, а не человека, которым был. Годы идут, годы летят. Люди не забывают — они отодвигают от себя прошлое, другие трагедии валятся на их головы, и постепенно фон Карштайн превращается в монстра из мрачных, но минувших времен. Последнее чудо рода людского — способность двигаться дальше.

Конечно, это чудо одновременно и проклятие, порожденное мимолетностью их жизней. Вторая жизнь открыла Волку такие перспективы, каких он никогда не видывал и не понимал прежде.

Он сомневался, что кому-нибудь тут известно место упокоения его родителя. Йереку казалось, что даже теперь их что-то связывает и он сам ощутит Влада, пусть и в шести футах под землей, и источенного червями. Но он ничего не чувствовал.

Волк откинулся на спинку стула и попытался мыслить как Зигмарит. Как жрецы поступили бы со злом, которое не постигают? Священный огонь? Ритуальное очищение? Или они приставили бы своего благословенного Зигмара присматривать за демоном — даже в смерти?

А почему бы и нет? Йерек улыбнулся про себя. Учитывая склад ума жрецов, вполне очевидно, что они сделали с бренными останками вампира. Они их сожгли, а где лучше всего похоронить чудовище? Ну конечно, под пристальным надзором человека, убившего его!

Он был уверен, что прав. Это ведь так по-Зигмаритски — покрыть тьму светом, подавляя и устраняя мрак.

Теперь он знал, где найдет фон Карштайна. И, куда важнее, знал, где найдет кольцо, наделявшее вампира немыслимой силой восстановления: в земле, под могилой священнослужителя.

Йерек поднес кружку к губам и стал жадно пить, воображая, что на самом деле чувствует горьковатый и терпкий вкус пива, льющегося в его глотку.

Он причмокнул и подозвал служанку. Руки у девушки были заняты кувшинами, кружками — и отбиванием от чужих похотливых пальцев. В другой жизни Волк преподал бы дерзким щенкам урок хороших манер, но не сегодня. Сегодня важно казаться одним из них.

— Эй, красотка! — крикнул он, хватая проносящуюся мимо девушку за передник. Держал он крепко. Она посмотрела на клиента сверху вниз, с улыбкой на губах, но с пустым взором. — Еще одну. — Подавальщица кивнула. — И спасибо, что улыбаешься, дорогуша. Ты скрашиваешь день старому потасканному Волку.

На миг ее глаза посветлели. Что ж, этого достаточно.

Он опять опустил веки.

Принесенное пиво снова заструилось по горлу. Йерек отключился от гомона, его не смутил даже нищий менестрель, затянувший разухабистую песенку, которую местные с восторгом подхватили. Шум обтекал его, не задевая. Теперь нужно только ждать. В конце концов, у всех тут имеются свои дома и постели.

Певец портил буквально каждую мелодию, вылетающую из его рта, но пьянчугам была плевать. Они стучали кружками по мокрым от пролитого пива столам и криками подбадривали трубадура, требуя еще и еще и хором ревя знакомые слова.

Наконец хозяин ударил в колокол над стойкой, давая сигнал гулякам закругляться. Самые стойкие выпивохи принялись осушать до дна последние кружки, остальные же побрели домой, отсыпаться. Йерек не завидовал никому из них — кутил ждет невеселое утро.

Волк покинул пивную вместе с последними клиентами, слегка запинаясь, подражая их шаткой походке.

— Где тут собор? — спросил он, похлопав по плечу какого-то забулдыгу.

Тот, хмыкнув, ткнул пальцем в сторону одного из многочисленных шпилей.

— Чуток перебрал, а?

— Ага, чуток, как раз столько, чтобы забыть, как выглядит баба и где она ждет, — пробубнил Йерек, криво ухмыляясь.

— А знаешь, как говорится: когда достаточно выпивки, любая мымра делается красавицей.

— Чистая правда! Жаль только, что нам, парням, надо надраться, чтобы свиное ухо превратилось в шелковый кошель, да? — Йерек хихикнул и зашагал прочь.

Поддерживая образ, он еще долго покачивался, стараясь не переигрывать, чтобы случайные прохожие не запомнили едва держащегося на ногах пьянчугу, — достаточно просто иногда спотыкаться, чтобы выглядеть одним из них.

На углу он прислонился к стене, постоял так немного, оттолкнулся от грубого камня и отправился в путь по лабиринту улиц. Вскоре впереди замаячил купол величественного здания.

Железные ворота были заперты, но это не имело значения. Преодолеть низкую стену ему ничего не стоило. Йерек подтянулся, царапая носками сапог крошащиеся камни, и спрыгнул с другой стороны, негромко ворча.

Двор собора содержался в полном порядке. Единственную могилу, на которую наткнулся взгляд Волка, загораживала небольшая группка деревьев. Он прошел через ухоженный розарий к уединенному надгробию, на которое падала тень плакучей ивы. Место упокоения святого человека отмечала простая каменная плита. Рядом в стене виднелась выходящая на улицу калитка. Надгробие покрылось мхом. Над камнем склонился куст белых роз, шипы царапали высеченные на граните слова молитвы.

Йерек опустился на колени возле могилы, не испытывая ни малейшего благоговения. Он начал было разгребать землю голыми руками, но остановился. Пальцы его замерли в дюйме от странного железного диска, скрытого травой. Вычеканенных на кругляше рун он не знал, но ощутил их жар еще до того, как коснулся диска рукой. Металл обжег кожу, опалил плоть, и потрясенного Волка буквально отбросило от могилы.

Тряся головой, Йерек с трудом поднялся на ноги. Всеми фибрами своего существа он чувствовал остаточную энергию магических знаков, словно она каким-то образом настроилась на его мертвую плоть. Он уставился на почерневшую ладонь с отпечатавшейся на ней перевернутой руной. Йерек опять осторожно потянулся — и яростная боль ожога вспыхнула снова, не успел он даже дотронуться до земли. Волк не сдавался, пытка стала невыносимой, он балансировал на грани агонии — и все же не мог и пальцем коснуться могилы верховного теогониста.

466
{"b":"550758","o":1}