В обоснование своего плана он попытался сыграть на предвидении ближайшего послевоенного будущего. «Не подлежит никакому сомнению, писал он, что тотчас же по окончании войны начнется общая экономическая борьба, и эта борьба будет беспощадна. Если мы не будем готовы к ней, то могучая техника и наших друзей, и наших врагов раздавит нашу все еще слабую технику». Сразу после окончания войны потребуются колоссальные ассигнования на культурные потребности государства, жестко урезавшиеся в предвоенные и особенно в военные годы, и тогда поздно будет начинать реализацию предложенных мер. В этом случае, считал он, «в новой войне (а что она будет “не за горами” автор доклада был уверен) Россия окажется отставшей от своих будущих противников еще в большей степени, чем теперь…» Заключение автора было весьма императивно — «необходимо приступить к реализации программы военно-заводского строительства немедленно».
На эти предложения Особое совещание, в котором уже зрели проекты послевоенной демилитаризации промышленности, отреагировало вяло. Только В.И. Гурко заметил, что к послевоенному будущему надо готовиться сейчас. А вскоре, на заседании 1 февраля 1917 г., новый военный министр М.А. Беляев (3.01–28.02.1917 г.) заявил, что вообще всякое новое строительство заводов, сроки готовности которых выходят за временные рамки текущей войны, невозможно{395}. Тем не менее к концу февраля имелась санкция Совета министров и законодательных палат на строительство 17 казенных заводов общей стоимостью более 470 млн. руб. Правда, в числе их были и предприятия, разрешение на сооружение которых было получено еще до войны{396}.
Вполне определившиеся настроения в правительственной политике по расширению и укреплению базы военного производства за счет строительства новых казенных предприятий, ограничению выдачи заказов общественным организациям, несомненно, добавили «перца» в обострявшиеся отношения между правящими верхами и буржуазией. На съездах военно-промышленных комитетов звучали призывы к борьбе с этими тенденциями. Особенно активно в этом плане выступали лидеры Совета съездов представителей металлообрабатывающей промышленности — влиятельной предпринимательской организации, оформившейся в феврале 1916 г. и имевшей своего представителя в Особом Совещании. Уже на учредительном съезде Совет назвал «пагубной» политику правительства по расширению существующих и строительству новых казенных предприятий, ведущей к «сокращению в будущем деятельности частных заводов»{397}. 13 июля и 31 августа металлозаводчики направили в Совет министров специальные записки, в которых вновь доказывалось, что путь насаждения новых казенных заводов, на который вступает Военное ведомство, представляется «в высшей степени опасным», что это негативно скажется и на развитии частной промышленности, и на финансовых интересах казны, и на обороне государства. Особое совещание не поддержало предпринимателей. Совещание глав ведущих министров 8 сентября 1916 г. приняло решение: «Признать, согласно с мнением военного министра, заявленные в записке предположения не отвечающими точке зрения правительства, а потому не подлежащими осуществлению»{398}.
Курс на огосударствление военного сектора экономики сохранялся, но условия его реализации становились все более проблематичными.
Наконец, важным направлением в деятельности Особого совещания, первоначально прямо не оговоренным в «Положении», было обеспечение предприятий, работавших на оборону, рабочей силой и создание для них особых условий и режима работы. Эту задачу военное ведомство пыталось решить путем милитаризации прежде всего казенных военных заводов. Причем «милитаризация» рассматривалась им не только и даже не столько как перевод промышленности на военное производство, а скорее как перевод ее в режим военного положения со всеми вытекающими из этого последствиями. Уже 29 июля 1914 г. Военное министерство внесло в Совет министров предложение о переводе «казенных заводов, изготовляющих предметы, необходимые для обороны государства, на особое положение», которым предусматривалось закрепление за предприятиями рабочих, терявших под угрозой репрессивных кар право на переходы. Совет министров в принципе согласился с проектом, но пока признал его несвоевременным, учитывая опасность протестного стачечного движения. Были приняты акты более общего порядка: законы 4 сентября и 17 октября давали право военным властям привлекать к работе на оборону частные предприятия и предпринимать меры по контролю над выполнением ими заказов{399}. Однако в целом первые попытки милитаризации промышленности, предпринятые военным ведомством, оказались малоуспешны.
Основное внимание было обращено на обеспечение предприятий рабочей силой, что стало одним из важных направлений деятельности Особого совещания по обороне и его предшественников. Первоочередной проблемой, крайне болезненно сказывавшейся на деятельности предприятий как военного ведомства, так и частного сектора, была нехватка специалистов и квалифицированных рабочих кадров. Призывы на военную службу, проводившиеся, особенно в первые месяцы войны, в крайней спешке мобилизационным отделом Генерального штаба, не были согласованы с потребностями довольствующих управлений. Потребовалось немало времени, чтобы военнообязанные рабочие оборонных предприятий, прежде всего казенных, получили отсрочки, а квалифицированные специалисты стали возвращаться на заводы. Следующими шагами к восполнению недостатка рабочей силы были ряд предложений Особого совещания об отмене ограничений на использование женского и подросткового труда, о привлечении на различного рода вспомогательные работы «инородцев» и военнопленных. Но по мере усугубления кризисных явлений в экономике, осознания затяжного характера войны и особенно нарастания забастовочного движения в военном ведомстве вновь все более настойчиво стали звучать требования милитаризации труда.
Однако на предложение председателя Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, направленное в феврале 1915 г. в Совет министров, подчинить законам военного времени не только казенные, но и частные предприятия, правительство ответило очередным отказом. При этом оно опять сослалось на то, что это могло бы «нарушить мирное настроение рабочих и вызвать ненужные толки и волнения»{400}. Тем не менее при военном министерстве была образована комиссия (31 марта — 18 мая 1915 г.) для проработки этого вопроса. Ссылаясь на опыт Франции и Англии, комиссия пришла к заключению, что милитаризация промышленности, проведенная там, заключалась, главным образом, в праве военных органов требовать от владельцев частных предприятий выполнения работ на оборону или даже брать такие предприятия в казенное управление. По ее мнению, в России законы 4 сентября и 17 октября 1914 г. предоставляют властям такие же возможности, и потому к особым мерам в этом плане прибегать излишне. В отношении же рабочих и служащих специальное совещание с участием Сухомлинова высказалось за закрепление их за предприятиями, использовав статус военнообязанных с отсроченным призывом в армию. Предложение военного ведомства поддержала Ставка. Однако ситуация получила неожиданный поворот с назначением военным министром Поливанова, который фактически выступил против предложений своего ведомства, охарактеризовав их как преждевременные. С этим согласился и Совет министров. Проблема приобрела особую значимость в связи с непомерно большим удельным весом на большинстве российских предприятий чернорабочих, как правило, из крестьян. Уже весной-летом 1915 г. большие массы таких рабочих уходили в деревни на сельскохозяйственные работы. К тому же все чаще на оборонных предприятиях вспыхивали забастовки.
