Активно защищали свое право не служить в армии азиатские инородцы, о чем говорилось выше. В свою очередь, евреи еще более настойчиво добивались правового равенства с другими сословиями. Об отмене черты оседлости в 1915 г. уже упоминалось. Правда, она не была полностью преодолена: евреям по-прежнему не разрешалось проживание в Петрограде и его окрестностях, Москве, Ялте, в казачьих областях Войска Донского, Кубанского и Терского, в Закаспийской области и Туркестанском крае; сохранялся запрет селиться в сельской местности. Вместе с тем Положение Совета министров от 10 августа 1915 г. отменило процентные нормы при поступлении в учебные заведения для евреев — участников войны, уволенных из армии по ранениям и болезням, и для детей лиц, состоявших на службе по ведомству народного просвещения. 29 октября Совет министров одобрил правила о принятии в адвокатуру лиц нехристианских исповеданий, которые установили в том числе процентные нормы для приема евреев{608}. Однако все эти облегчения носили временный характер — до общего пересмотра в установленном порядке действующих узаконений.
Наконец, хотя Российский императорский дом, находившийся наверху сословной пирамиды, согласно Основным законам 1906 г., не должен был претерпеть никаких изменений, и даже термин «неограниченный самодержец» сохранялся в отношении Фамилии{609}, фактически нарушение многих основ этой корпорации было налицо. Это проявлялось и в недоверии императору Николаю II, и в ослаблении «семейного правления», и в отказе исполнять установленные в Доме порядки (морганатические браки) представителями Фамилии.
В эволюции сословий в годы войны, так же как в предшествующий период, прослеживаются две тенденции: одна из них была направлена на укрепление сословного начала, другая — на его преодоление. Тем не менее равнодействующая оставалась на стороне сохранения сословности. По мнению американского историка Л. Хаймсона, существовавшая в России система выборов и деятельности представительных учреждений, начиная от земств и городских дум и кончая Государственной думой, отчуждала низы городского и сельского населения от социальной и политической жизни. А понятия «общество» и «общественность» исключали крестьянство и другие низшие слои{610}. Вместе с тем разрушению подвергались основные, объединяющие сословное общество начала. Вера в царя, как носителя религиозно-нравственного идеала народа, пошатнулась уже в ходе революции 1905–1907 гг. В годы войны несостоятельность императора и стоявших за ним властей проявилась в практической деятельности по руководству фронтом и тылом. Наконец, в условиях обострения национального вопроса в предвоенный и военный периоды принцип «народности» — один из основополагающих в идеологической доктрине самодержавия, стал наполняться новым смыслом — общенародное начало заменялось общерусским, что имело далеко идущие последствия. Тем не менее представители всех сословий по-прежнему оставались подданными монарха.
2. Классовая ситуация
В предвоенный период процесс складывания основных классов капиталистического общества — капиталистов и рабочих, существенно продвинулся вперед. В годы войны ситуация меняется. По подсчетам В.Я. Лаверычева, общая численность рабочего класса России сократилась с 18,2 млн. в 1913 г. до 15 млн. человек в начале 1917 г.{611} Эти цифры включают самодеятельных, поэтому они сопоставимы с числом самодеятельных во всем населении страны. Поскольку, однако, такие сведения за 1913 и 1917 гг. отсутствуют, приходится обращаться к переписи 1897 г., согласно которой удельный вес самодеятельного населения в империи по всем отраслям хозяйства составлял примерно 26,4%. При численности населения к концу 1913 г. 175,1 млн. человек доля самодеятельных составит в нем 46,2 млн., а удельный вес рабочих в их числе -39,4%. К началу 1917 г. в составе 174,5 млн. жителей самодеятельных оказывается 46,1 млн., а рабочих в них — 32,5%. Эти цифры не могут претендовать на абсолютную точность, но уменьшение относительной численности рабочего класса, как и абсолютной, они безусловно отражают.
Сокращение численности рабочих в годы войны произошло прежде всего за счет сельскохозяйственных рабочих, которых стало меньше на 2 млн. человек (4,5 млн. в 1917 г. против 6,5 млн. в 1913), строительных (сокращение с 1,5 млн. в 1913 г. до 1,25 млн. в 1917 г.), занятых в лесном деле и чернорабочих (уменьшение с 3,3 до 2,1 млн.). Все эти явления были связаны с мобилизациями, уменьшением работников в крестьянских хозяйствах, недостатком рабочей силы в помещичьих имениях, сокращением числа крестьян, занятых отхожими промыслами. В свою очередь, количество рабочих в мелкой промышленности (включая занятых работой на дому) не изменилось, составляя на обе даты по 3 млн. человек.
Однако и число фабрично-заводских рабочих, являвшихся ядром рабочего класса, уменьшилось с 2,5 млн. до 2 млн. человек. Возросло только количество рабочих в горнозаводской и горной промышленности (от 0,65 млн. до 0,8 млн.), на казенных заводах и в армейских мастерских (с 0,2 до 0,8 млн. человек), несколько меньше — на железнодорожном транспорте (с 0,6 млн. в 1913 г. до 0,7 млн. в 1917 г.){612}.
Наиболее надежные статистические данные за годы войны имеются по фабрично-заводской промышленности. Согласно обследованию Особого совещания по обороне государства, к концу 1916 г. из 4561 охваченного обследованием предприятия с 2 234 334 рабочими на оборону работало 3816 предприятий и 1 639 947 рабочих на них. По доле рабочих, занятых на оборонных предприятиях (73,3%, по другим сведениям — 76%), Россия находилась на первом месте. За ней следовали Италия (64,2% рабочих, работающих на оборону), Германия (58,3% рабочих) и Франция (57%){613}.
По данным Всероссийской промышленной и профессиональной переписи 1918 г., которая учла непрерывно действовавшие в 1914–1918 гг. предприятия, работавшие на оборону в 33 губерниях Европейской России, из общего числа 4290 заводов насчитывалось действующих 3200 (74,6%). Это были в основном крупные заведения со средним числом 320 рабочих. 422 бездействовавшие фабрики и завода, о которых есть сведения, имели в среднем по 107 рабочих каждое{614}.
Таблица 8 показывает, что в производствах, работавших на оборону и входивших в группу А (производство вооружения, снаряжения и питания), среднесуточное число рабочих с 1913 г. по 1917 г. постоянно росло, достигнув 163,9%, по сравнению со 100% в 1913 г., а в 1918 г. резко упало. Особенно быстро росло число рабочих в производстве предметов вооружения. Годовая средняя выработка на одного рабочего возрастала до 1916 г. включительно (до 146,3%), а с 1917 г. пошла на убыль. Одновременно предприятия легкой промышленности (текстильной) испытывали сокращение числа рабочих с 1913 г. по 1916 г., затем наблюдается его некоторый рост. Одновременно производительность труда в течение всех лет войны падала.
На производствах, не работавших на оборону, картина была иная. Число рабочих здесь то росло, то падало, валовая выработка тоже испытывала колебания, но в 1917–1918 гг. наступил явный спад. Таким образом, те предприятия (и рабочие на них), которые были связаны с рынком, оказывались в неустойчивом положении, работавшие же на оборону, а следовательно, имевшие твердые заказы, развивались более стабильно. При этом число оборонных заведений, по этим данным (1800), в 3,7 раза превышало количество предприятий, не работавших на оборону (490).
