Появление в связи с войной новых социальных групп и слоев населения сочеталось с изменениями в сословной и классовой структуре общества. При сохранении всех привилегированных и непривилегированных сословий, права и обязанности которых были еще в XIX в. зафиксированы в законах, сословные перемены проявлялись в стремлении дворянства к укреплению своего положения в качестве правящей элиты общества при ослаблении его роли в бюрократической системе в целом и в офицерском корпусе; в расширении роли духовенства в армии; в эволюции городского общественного управлении; в сохранении сословных ограничений казачества и крестьянства. Общинное землевладение, несмотря на столыпинскую реформу, продолжало преобладать. Существенное значение придавалось национальному вопросу, в частности временному изменению на период войны прав евреев и «восточных» инородцев.
В отличие от сословий, классы претерпели наибольшие изменения в результате значительного разрушения в годы войны рыночной экономики, которая составляла (как считали и К. Маркс, и М. Вебер, и признают современные ученые) основное условие процессов классообразования. Сокращение численности наемных рабочих во всех отраслях народного хозяйства по сравнению с довоенным временем, понижение общего уровня их квалификации сопровождались переходом к широкому использованию различных форм принудительного труда. Это обстоятельство не только отражало деклассирование трудовой армии страны, но в известной мере меняло лицо крупных российских аграриев и промышленников.
Многомерная социальная стратификация, деклассирование и усиливающаяся маргинализация в годы войны российского населения, особенно его низших слоев, сопровождались складыванием их общих интересов в условиях все большего обострения с 1914 по 1917 г. основных социальных противоречий. Во-первых, все более возрастало неприятие, отторжение и усталость народа от войны. Во-вторых, крайнее недовольство вызывало продовольственное положение, рост цен на предметы первой необходимости, их нехватка. В-третьих, крестьянское требование земли стало еще более актуальным в результате экстенсивного хозяйствования, сокращения переселений и пр. Одновременно крупные аграрии не могли должным образом производительно использовать свои латифундии в силу нехватки рабочих рук и других трудностей сельскохозяйственного производства, вызванных войной. Наконец, в-четвертых, большую роль в положении и судьбе всех социальных групп и слоев населения играла деятельность государства. Его просчеты и недостатки в социальной сфере, в регулировании трудовых ресурсов и материального положения в годы войны были видны и понятны не только образованной элите общества, но и простым людям, ибо касались непосредственно их. Неспособность властей решить стоящие перед страной задачи становилась все более очевидной.
Часть III.
ЭКОНОМИКА РОССИИ В УСЛОВИЯХ ВОЙНЫ
В связи с приближением 100-летия начала Первой мировой войны внимание исследователей все больше уделяется истории российского тыла, что позволяет полнее раскрыть причины социальных потрясений в России начала XX в. Как отмечается современными историками, «…в царской России рухнула вначале не армия, а тыл, не выдержавший перегрузок военного времени. Правящим “верхам” не хватило государственной мудрости и политического искусства, чтобы использовать тот шанс, который давал им кратковременный патриотический порыв 1914 г. Власть не сумела наладить контакт с обществом, ограничиваясь полумерами в деле государственного регулирования экономики и снабжения населения и армии продовольствием…»{638}
До войны Россия была одной из наиболее быстро растущих экономик Европы. Деловая активность увеличивалась на 4% ежегодно. С поправкой на прирост населения средний доход за 1885–1905 гг. вырос более чем на 75%{639}. В результате бурного индустриального роста объем промышленного производства за 1887–1913 гг. увеличился в 4,6 раза. Особенно динамично развивалась тяжелая промышленность — металлообработка и металлургия, угле- и нефтедобыча. На изменения отраслевой структуры решающим образом повлияло широкое железнодорожное строительство, потребовавшее создания ряда новых отраслей. Гигантский скачок в своем индустриальном развитии Россия совершила в 1890-х гг., в период бурного экономического подъема, когда всего за десятилетие промышленное производство в стране удвоилось.
«Темпы роста царской экономики, — по наблюдению американского экономиста П. Грегори, — были относительно высоки с точки зрения мировых стандартов конца XIX — начала XX в. Россия принадлежала к группе стран с наиболее быстро развивающейся экономикой, как США, Япония и Швеция»{640}. По важнейшим экономическим показателям Россия значительно приблизилась к ведущим странам Запада. По абсолютным объемам добычи железной руды, выплавке чугуна и стали, продукции машиностроения, промышленному потреблению хлопка и производству сахара она вышла на четвертое-пятое место в мире, а в нефтедобыче на рубеже XIX–XX вв. стала даже мировым лидером благодаря созданию Бакинского нефтепромышленного района. Протяженность российской железнодорожной сети являлась второй в мире, уступая только США.
Промышленный подъем конца XIX в. и 1909–1913 гг. существенно продвинул страну по пути индустриального развития. В начале XX в. Россия из аграрной страны превратилась в аграрно-индустриальную державу. Оставаясь крупнейшим мировым производителем и экспортером сельскохозяйственной продукции, Россия по абсолютному объему промышленного производства вошла в пятерку наиболее крупных индустриальных стран наряду с США, Германией, Великобританией, Францией. Доля империи в мировом промышленном производстве, составлявшая в 1881–1885 гг. 3,4%, возросла к 1896–1900 гг. до 5,0%, а к 1913 г. — до 5,3%{641}.
Тем не менее разница оставалась еще очень значительной: накануне Первой мировой войны Россия производила промышленной продукции в 2,6 раза меньше, чем Великобритания, и втрое меньше Германии. Что касается Франции, то по абсолютным показателям валового промышленного производства Россия вплотную приблизилась к ней, превзойдя ее по выпуску ряда ключевых видов промышленной продукции: минерального топлива, стали, машин, хлопчатобумажных тканей и др.
Гораздо менее заметными были сдвиги при расчете продукции индустрии на душу населения, что в немалой степени объяснялось чрезвычайно высоким темпом прироста населения страны. Доля России в мировом промышленном производстве далеко не соответствовала доле ее населения среди жителей земного шара (10,2%). Из отдельных видов промышленной продукции исключение составляли только нефть (17,8% мировой добычи) и сахар (10,2%).
И в начале XX в. Россия продолжала оставаться страной со значительным преобладанием сельскохозяйственного производства над промышленным. Стоимость сельскохозяйственных производственных фондов России к 1914 г. равнялась 13 089 млн. руб., промышленных — 6258, железнодорожных — 6680 и фондов торговли — 4565 млн. руб.{642} Хотя перевес новых форм экономической деятельности был очевиден, стоимость промышленных фондов империи еще вдвое уступала народному богатству, накопленному в сельскохозяйственном секторе.
Индустриальный прорыв России отнюдь не был заслугой правительства, во всяком случае — не его одного. Экономический рост поддерживался не только государственными вливаниями, но хозяйственной деятельностью частных предпринимателей, прежде всего российских, а также иностранных. Государство в дореволюционный период являлось не столько инвестором экономики (за исключением железнодорожного хозяйства, где казенные капиталовложения действительно были велики), сколько получателем дохода от экономического роста{643}. Этот вывод служит косвенным, но весьма важным подтверждением победы в довоенной России рыночной экономики.
