Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Оказавшись в Ставке, Николай II ограничил свой круг общения. Даже министров он принимал существенно реже, чем прежде. Источников оперативной информации становилось меньше, и, следовательно, царь оказывался в большей зависимости от своего ближайшего окружения, где первое слово принадлежало императрице. Даже у августейших родственников она вызывала резкое раздражение. «В ней все зло, — считал вел. кн. Николай Николаевич. — Посадить бы ее в монастырь, и все бы пошло по-иному, и государь стал бы иным. А так приведет она всех к гибели»{1798}.

Выполняя роль «связующего звена» между Ставкой в Могилеве и правительством в Петрограде, императрица сообщала августейшему супругу о событиях в столице, давала ему советы в области кадровой политики, встречалась с министрами, наставляла их. В июле 1915 г. она рекомендовала в качестве будущего министра внутренних дел А.Н. Хвостова, в октябре того же года настаивала на назначении товарищем обер-прокурора Св. Синода Н.Д. Жевахова, в ноябре предлагала заменить А.В. Кривошеина А.Н. Наумовым. В сентябре 1915 г. Александра Федоровна писала императору о необходимости отставки министра внутренних дел Н.Б. Щербатова, крайне резко отзывалась о деятельности обер-прокурора Св. Синода А.Д. Самарина, высказывалась за увольнение С.Д. Сазонова и А.В. Кривошеина. После известной «министерской забастовки» она даже призывала Николая II уволить всех министров, оставив в должности лишь «старика» Горемыкина. В сентябре 1916 г. императрица просила о назначении министром внутренних дел А.Д. Протопопова{1799}. Последний был убежден, что он оставался в должности лишь благодаря заступничеству Александры Федоровны{1800}. По ее же инициативе был назначен военным министром М.А. Беляев{1801}. Царицу интересовал не только Совет министров, но и прочие высшие учреждения Российской империи. В декабре 1916 г. императрица настояла на том, чтобы председателем Государственного совета стал И.Г. Щегловитов{1802}.

Александра Федоровна регулярно принимала министров. Сам император говорил руководителям ведомств: «Если вам что[-то] нужно передать, то скажите государыне. Она мне каждый день пишет»{1803}. В октябре 1914 г. Александра Федоровна потребовала к себе министра внутренних дел Н.А. Маклакова; в июне 1915 г. — И.Л. Горемыкина, А.А. Поливанова; в июле — вновь Горемыкина, который впоследствии регулярно посещал императрицу; в сентябре 1915 г. — председателя Государственного совета А.Н. Куломзина и министра народного просвещения П.Н. Игнатьева; в октябре — А.В. Кривошеина, А.Н. Волжина{1804}, и т. д. Согласно сведениям В.Н. Коковцова, премьер-министр Б.В. Штюрмер регулярно являлся к императрице с докладами{1805}. По словам Александры Федоровны, Распутин приказал премьер-министру являться к ней каждую неделю{1806}. Императрица подолгу беседовала с министром внутренних дел А.Д. Протопоповым по всем вопросам государственного управления{1807}. Она встречалась и с депутатами. В сентябре 1915 г. царица по совету премьер-министра решила побеседовать с лидером Партии центра П.Н. Крупенским, чтобы поговорить с ним о положении дел в Думе{1808}.

Советы Александры Федоровны касались не только кадровой политики. В ноябре 1915 г. она, ссылаясь на мнение Г.Е. Распутина, предложила императору выступить на открытии Думы, удивив тем самым депутатов. Вновь основываясь на точке зрения «друга» (Распутина) и вопреки позиции И.Л. Горемыкина, тогда же, в ноябре 1915 г., императрица высказывалась за скорейший созыв нижней палаты{1809}. Следуя советам жены, Николай 11 все же посетил Таврический дворец. Это произошло в день открытия сессии Думы 9 февраля 1916 г. В апреле 1916 г. императрица предложила сделать новый внутренний заем. Идея понравилась царю, и он предложил Александре Федоровне переговорить по этому поводу с премьером Б.В. Штюрмером или министром финансов П.Л. Барком{1810}.

Таким образом, и с переездом Николая II в Могилев Царское Село оставалось важнейшим политическим центром России. Уверенность императрицы в своем праве принимать решения государственного значения передавалась и ее ближайшему окружению. В итоге приказания Министерству внутренних дел раздавались не только Александрой Федоровной, но и близкой к ней А.А. Вырубовой{1811}.

И все же было бы чрезмерным упрощением сводить политическую историю России военных лет к семейной драме слабохарактерного царя и его крайне властной супруги. Во-первых, некоторые решения, которые принимались императором вопреки всеобщим ожиданиям, оказывались неожиданными и для императрицы. Так был назначен председателем Совета министров нелюбимый Александрой Федоровной А.Ф. Трепов, когда все в Ставке уже поздравляли с утверждением в этой должности И.К. Григоровича. В бюрократической среде такие решения называли «курбетами Николая II»{1812}. Во-вторых, на императора могли влиять и другие лица из его ближнего круга, чья позиция могла не совпадать с мнением Александры Федоровны. Так, В.Н. Орлов, настоявший на увольнении обер-прокурора Св. Синода В.К. Саблера, предупредил протопресвитера военного и морского духовенства Г.И. Шавельского: «Должны мы были выехать от вас завтра или послезавтра, но теперь задержимся недели две». «Почему?», — недоумевал Шавельский. «К madame (императрице. — Ред.) нельзя скоро на глаза показаться. Вы думаете, она простит отставку Саблера?!»{1813} Новым же обер-прокурором был назначен А.Д. Самарин, к которому императрица не чувствовала никакого расположения.

В условиях деградации лишь начинавшего складываться публичного политического пространства, а также «размывания» прежней традиции законотворчества император и его семья становились объектом влияния различных кружков, групп интересов. Так, можно было пытаться воздействовать на Высочайшую чету через широко известного Г.Е. Распутина. По сведениям Г.И. Шавельского, «старец» чувствовал себя хозяином в императорских покоях до такой степени, что в любой момент мог войти в покои царских дочерей, даже когда они бывали раздетыми или же находились в постели. Против этого восстала фрейлина С.И. Тютчева, за что в итоге поплатилась своей должностью{1814}. Распутин стал центром притяжения чиновников разного уровня, общественных деятелей и в особенности архиереев. По сведениям В.Ф. Джунковского, за месяц, с 9 января по 9 февраля 1915 г., петроградскую квартиру Распутина посетили 53 человека из высших кругов (всего было 253 посещения), среди которых были генерал-адъютант Ранненкампф и супруга бывшего премьер-министра графиня М.И. Витте. Данная «статистика» неполна, так как Распутин в это время предпочитал проживать в Царском Селе{1815}. С ним часто и по многим вопросам советовался министр внутренних дел А.Д. Протопопов{1816}. А.Ф. Трепов при посредничестве А.А. Мосолова пытался добиться от Распутина отставки как раз этого министра{1817}. Впрочем, посетители у «старца» были самые разные. Сам Распутин описывал ситуацию так: «Поверите ли? С утра одолевают: одна просит достать место племяннику, другой просит помочь деньгами, третий сына устроить. А все больше хлопочут о местах. Ну, как я с кем познакомлюсь из больших лиц, так и даю к нему записки с просьбами устроить. И устраивают. Ко мне и министры с просьбами ходят, и помощники министров — думают, что я им помогу в министры пройти»{1818}. Сестра императора, вел. кн. Ольга Александровна так характеризовала факт влияния Распутина на августейшую семью: «Это наше семейное горе, которому мы не в силах помочь». «Надо с государем решительно говорить, ваше высочество», — настаивал протопресвитер Г. Шавельский. «Мама говорила, ничего не помогает», — парировала великая княгиня{1819}. При этом сам император в письмах к жене выражал сомнения в способности «друга» давать дельные советы, просил не вмешивать «старца» в обсуждение государственных дел{1820}.

198
{"b":"547584","o":1}