Под эгидой ВСГ была проведена перестройка муниципальных лечебных и благотворительных заведений. Так, в Солдатёнковской больнице в Москве (ныне Боткинской), построенной за три с половиной года до войны, в декабре 1910 г. на пожертвование (2,8 млн. руб.) известного предпринимателя и мецената К.Т. Солдатёнкова, 150 штатных коек (из 505) было отдано тяжелораненым. В хирургическом корпусе в палаты на 8 коек стали ставить по 10 и по 12 кроватей. Врачи отмечали, что применяемые на фронте виды огнестрельного оружия делали ранения тяжелыми для излечения из-за разрывов и размозжения тканей, широких очагов инфекции{1188}. Излечение раненных разрывными пулями и осколками артиллерийских снарядов требовало специальных хирургических приемов, инструментов, новейших медикаментов и средств реабилитации.
На нужды военного времени было переориентировано еще одно крупнейшее благотворительное заведение Москвы — шестиэтажный Ермаковский ночлежный дом на Каланчёвке. Это заведение, введенное в строй в 1909 г., было построено с учетом европейского опыта подобных учреждений и стоило (вместе с покупкой земли) 450 тыс. руб. Руководство ночлежным домом по решению Городской думы осуществляло Попечительство о бедных Хитрова рынка, возглавляемое графиней В.Н. Бобринской, — видной общественной деятельницей и журналисткой{1189}.
На пяти верхних этажах размещалось по шесть палат на этаже — каждая на 50 человек, площадью около 80 кв. метров и высотой потолков 3,6 метра, с электрическим освещением. Палаты шли по одной стороне широкого коридора, а по другой находились умывальни, раздевалки со специальными шкафами для сушки одежды, а также ватерклозеты с автоматическим сливом чуть ли не первые такого типа в общественных заведениях России{1190}. Во время войны в помещениях Ермаковского ночлежного дома находился центральный распределительный госпиталь. Сюда привозили с вокзала раненых фронтовиков — а число их, прошедших через московские учреждения, за три года составило 1,2 млн. человек; проводили медицинский осмотр, оперировали в случае острой необходимости и затем отправляли в другие московские лечебницы.
Помощь семьям воинов и беженцам на местах в Москве, Петрограде и ряде других городов с развитым самоуправлением легла на участковые попечительства о бедных. В Москве 29 попечительств, в предшествующие 20 лет помогавшие бедным в своем районе, уже после объявления мобилизации в июле 1914 г. решили скоординировать свою деятельность в масштабах города. Для этого была избрана комиссия для объединения деятельности городских попечительств и городской управы по оказанию помощи семьям призванных на фронт. В комиссию вошли члены попечительств — супруга городского головы Ю.М. Астрова, профессор-историк С.В. Бахрушин, предприниматели П.А. Бурышкин и Н.Н. Шустов, С.М. Вакуров, юрист, деятель кадетской партии Г.А. Мейнгард, П.А. Рождественский и член Управы В.Е. Григорьев{1191}. При городской управе было образовано Центральное бюро по оказанию помощи лицам, пострадавшим от войны.
В вопросе выдачи ежемесячных пособий (пайка) семьям призванных на фронт, городское управление Москвы стало действовать незамедлительно, не дожидаясь отпуска сумм из казны. Пособия выдавались в размере 5 руб. в месяц на взрослого члена семьи и 3 руб. на ребенка моложе 5 лет. Размер муниципальных пособий был выше, чем определенный казной (соответственно 3 руб. 60 коп. и 1 руб. 80 к.){1192}. Более гибкой, чем казенная, была и система охваченных пособием — городское управление приняло решение платить пособия тем, кто до войны был на иждивении фронтовиков, например племянникам, а также гражданским семьям лиц, призванных на военную службу.
Серьезное внимание муниципальные деятели уделяли заботе о детях мобилизованных в армию. Особенно остро стояла проблема, когда отцы, ушедшие на войну, были вдовцами или жены их были серьезно больны. Для призрения таких детей были устроены приюты во всех частях города. Каждый приют был под патронатом частного благотворителя, который брал на себя обязательство целиком содержать детей на все время войны. В течение первых двух месяцев войны в городе были учтены все дети, оставшиеся без родителей, и распределены по муниципальным учреждениям.
Встала также задача устройства яслей для грудных детей и дневных детских садов для детей, живущих при матерях, чтобы те могли найти себе заработок. Почти во всех 29 попечительствах были созданы детские столовые (или расширены ранее существовавшие) и организована выдача молока детям. К устройству столовых подключились благотворительные организации и частные лица: Императорское Человеколюбивое общество организовало детские столовые при Мещанском попечительстве (выдавалось до 100 обедов в день) и при одном из Хамовнических попечительств (25 обедов). Две другие столовые в Хамовниках были устроены руководством Усачевско-Чернявского училища (на 100 детей) и попечителем детского сада имени Кельиной, литературоведом и переводчиком В.Ф. Кельиным (на 50 детей). Многие семьи москвичей выразили желание взять к себе детей фронтовиков на время войны отдачей детей на временное воспитание тоже занимались попечительства под контролем городской управы.
После ухода мужчин на фронт для их семей встал вопрос жилья, которое женщинам с детьми нанимать было не на что. В некоторых попечительствах были устроены дешевые и бесплатные квартиры в помещениях, предоставленных домовладельцами в виде благотворительной помощи, например на Пресне, где таким образом были размещены 15 семей. Из-за трудности вопроса, в конце концов, попечительства решили заменять предоставление квартир выдачей квартирных денег, чтобы нуждавшиеся сами искали жилье, а не занимали муниципальные учреждения (куда временно были поселены), необходимые для приема раненых. Квартирная комиссия при Центральном бюро по оказанию помощи лицам, пострадавшим от войны, сочла неудачным решение создавать в попечительствах общежития для семей, полагая, что «жизнь в учреждениях деморализует семью, лишает ее свободы и самым пагубным образом отражается на психике, создавая привычку жить под попечением и на счет благотворителей»{1193}.
Семьи призванных на фронт надо было кормить, потому что в большинстве из них женщины не работали, занимаясь воспитанием детей. Хамовническим и Мещанским попечительствами были устроены столовые, выдававшие несколько сотен обедов за половинную плату (другую половину оплачивали попечительства из пожертвованных средств). Бесплатную столовую при Арбатском попечительстве финансировала М.С. Морозова — представительница известной семьи фабрикантов-текстильщиков{1194}.
Еще до войны в большинстве попечительств существовали закройные и швейные мастерские, работавшие по заказам городских учреждений по шитью постельного белья и одежды для больниц, богаделен и сиротских приютов. Часть женщин, чтобы быть дома с детьми, брала портновскую работу на дом. В условиях войны было решено расширить раздачу работы нуждавшимся. Московская городская управа предоставила попечительствам большие заказы белья для лазаретов. За первые два месяца войны попечительства обеспечили работой несколько тысяч женщин, получавших в день в среднем 1 руб. 26 коп. при работе дома и 63,4 коп. при работе в мастерских на швейных машинах, приобретенных на деньги попечительств.
Столь же энергично, как и московские, включились в дело помощи семьям воинов 20 петроградских попечительств. Проведенная волонтерами в конце июля — начале августа 1914 г. перепись по районам города показала, что пособие следует выдавать 53 тыс. семей{1195}. Поскольку в Петрограде было много семей фабричных-отходников, то попечительства изыскивали средства, чтобы желающие могли вернуться на место постоянного жительства. Размер пособий составлял от 3 руб. до 10 руб. на семью.
