- Совершенно верно, Борис Михайлович, - бойко отозвался Мерецков. - Став командармом 7.-й, он нас не подведёт. - Кирилл Афанасьевич перевёл взгляд на Верховного. - Я прошу вас, Иосиф Виссарионович, одобрить это назначение.

   - Два военачальника против одного, - усмехнулся Сталин. - Что мне остаётся делать? Сдаюсь без боя! - весело констатировал он.

   - Разрешите, товарищ Сталин? - В дверях появился Поскрёбышев. - Вам звонит командующий Калининским фронтом генерал Конев.

Верховный снял трубку с аппарата ВЧ.

   - Что у вас, товарищ Конев? - спросил Сталин, услышав бодрый голос комфронтом.

   - Мои войска освободили город Калинин! Я докладываю вам с КП фронта. 9-я немецкая армия имела преимущество в артиллерии и танках, но нам удалось сокрушить её.

   - Трофеи есть? - поинтересовался Верховный.

   - Есть, - гулко прозвучал голос Конева. - Тридцать один танк, девять самолётов, около двухсот орудий и более тысячи автомашин. Остальная вражеская техника подсчитывается.

Генерал Конев, видимо, ожидал, что Сталин его похвалит, но тот вдруг сказал:

   - Отстали вы, товарищ Конев, от Жукова. Он ещё вчера, пятнадцатого декабря, доложил в Ставку, что очистил город Калинин от немцев!

   - Так у него намного больше войск, чем у меня, товарищ Сталин! - Слышно было, как Конев засмеялся в трубку.

   - Оба вы молодцы, так что не теряйте время и продолжайте наступление. Чем дальше отбросите врага от столицы, тем лучше, - произнёс Верховный. - У меня тут находится генерал армии Мерецков, он передаёт вам боевой привет! Что, не понял?.. Да нет, Ставка создала новый Волховский фронт, и Кирилл Афанасьевич его возглавил. Желаю вам, Иван Степанович, новых успехов на фронте!..

Положив трубку, Сталин сказал:

   - Ну вот, товарищи, ещё один город освободили наши войска - Калинин. Операция «Тайфун», на которую рассчитывали гитлеровцы, терпит крах, и командующий группой войск «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок и его ретивые генералы, особенно Гудериан, с позором провалились. Так что и вы, товарищ Мерецков, подумайте, как скорее прорвать блокаду Ленинграда. Хорошо бы это сделать в новом году. Сможете?

   - Будем стараться, Иосиф Виссарионович, - улыбнулся Мерецков. - Под Ленинградом очень сильна вражеская оборона, и, чтобы её сломить, нужная мощная артиллерия, у нас же таких орудий единицы. А на резервы Ставки нам пока рассчитывать не приходится: всё было отдано на московское направление.

   - Тут вы правы, свои резервы Ставка всё израсходовала, - грустно промолвил Сталин. - Но вы старайтесь бить врага теми силами, которыми располагаете. Со временем вы всё получите...

Во дворе Генштаба у чёрной «эмки» Мерецкова ожидал генерал Стельмах.

   - Ты доволен новым назначением? - спросил его Кирилл Афанасьевич.

   - Лучшего нельзя и желать, - слегка смутился генерал. - Фронт есть фронт, не то что армия. Спасибо, Кирилл Афанасьевич, я вас не подведу.

   - Ты себя не подводи, а для этого надо работать в поте лица. И не только работать, но и хорошенько соображать. Ладно, Григорий Давидович, о делах поговорим позже. Вылетаем с тобой на фронт в десять вечера, так что на аэродром не опаздывай.

Во дворе Наркомата обороны Мерецков увидел маршала Будённого. Семён Михайлович вышел из машины, что- то сказал водителю и направился к подъезду.

   - Кирилл, ты ли?! - воскликнул он, увидев Мерецкова.

   - Я, Семён Михайлович, только что из Ставки.

   - Пойдём ко мне в кабинет, кое о чём хочу тебя спросить. Ты не торопишься?

   - Можно и зайти.

В кабинете маршал разделся, снял шинель.

   - Значит, ты был в Ставке? Ну и как прошла встреча с Верховным?

   - Можете меня поздравить, теперь я - командующий Волховским фронтом!

   - Что ни говори, а талантливых людей Сталин ценит, дай пожму тебе руку! - Будённый до боли сжал пальцы Мерецкова. - Я был в Ставке, когда ты по телефону докладывал Верховному об освобождении Тихвина. Ему твой доклад был что бальзам на душу. «Ну вот, - сказал он, - наконец-то и хитрый ярославец - то есть ты, Кирилл, - утёр немцам нос!» - Маршал достал из портсигара папиросу и закурил. Освобождение Тихвина твоя первая крупная операция?

   - Первая, но далась она мне кровью и потом. Ситуация тогда была сложной...

   - Леса, снег по колено, незамёрзшие болота, - прервал Мерецкова Будённый, - а наступать надо! У немцев больше танков и самолётов, а у тебя не хватало снарядов, мин, даже ручных гранат по одной на троих бойцов.

   - Откуда вы знаете, Семён Михайлович? - удивился Мерецков, и в его голосе были скорее горькие, нежели радостные ноты.

   - Я это знаю, Кирилл, давно, с самого начала войны, - глухо произнёс маршал. - У меня сложилась точно такая же ситуация, когда командовал Резервным фронтом под Москвой. Немецкие танки лавиной шли на оборонительные рубежи фронта, а бить их было нечем. Тогда я сам едва не угодил в плен. - Семён Михайлович помолчал. - Ты так и не сказал, что было в Ставке. Сталин тебя не журил? На похвалу он скуп, а шерстить нашего брата умеет.

   - Верховный был сдержан в эмоциях. Я его понимаю: до улыбок ли ему? На всех фронтах обстановка пока не в нашу пользу. Ленинград в блокаде, под Москвой тоже несладко, на Севастополь немцы скоро вновь пойдут штурмом, а там и до Сталинграда рукой подать. Везде трудно, и все просят резервов. А где их взять? Я вот тоже просил, когда немец рвался к Тихвину.

Будённый слушал Мерецкова, шевеля бровями. Казалось, у него на душе было что-то своё, затаённое, и это «что-то» волновало маршала. Когда Кирилл Афанасьевич умолк, он заговорил. Да, Сталину сейчас не до улыбок. Когда войска Резервного фронта отступали под Москвой, Будённый выслушал от него немало упрёков. А вот генералу Коневу крепко досталось. Сталин даже прислал к нему комиссию во главе с Молотовым, чтобы расследовать, почему Конев не смог остановить врага.

   - А был ли он виноват, если у него, как и у меня, не хватало танков и артиллерии! - воскликнул Будённый. - Спас Конева от незаслуженной кары Жуков, не то Ивана Степановича поставили бы к стенке, как это сделали с генералом армии Павловым. А Конев способный вояка, есть у него военный талант.

   - А я слышал вас по радио! - вдруг сказал Мерецков. - Мужественный такой голос, звонкий.

   - Ты что-то напутал, Кирилл, - усмехнулся маршал. - Я давно уже не выступаю по радио. Где ты мог слышать мой голос, да ещё звонкий?

   - Где слышал? - Мерецков хитро подмигнул. - На КП 4-й армии, утром седьмого ноября!

   - Ах вот ты о чём! - спохватился маршал. - Парад на Красной площади в честь двадцать четвёртой годовщины Октября? Командовал парадом генерал Артемьев, а я принимал его.

Мерецков объяснил маршалу, что в те дни он командовал 4-й и 7-й армиями и седьмого ноября позвонил по ВЧ Сталину, чтобы доложить о ситуации на фронте. Трубку взял Поскрёбышев, он-то и сказал, что Верховный находится на военном параде, который проходит на Красной площади. Положив трубку, Кирилл Афанасьевич включил на КП радиоприёмник и настроился на волну Москвы.

   - Землянку наполнил ваш голос, Семён Михайлович, - говорил Мерецков. - Вы как раз объезжали войска и поздравляли бойцов с праздником. Они дружно отвечали вам. Потом произнёс речь товарищ Сталин. Я слушал его, и у меня сразу повеселело на душе. С ещё большей уверенностью я осознал, что мы победим, что разобьём Гитлера и его бандитскую свору!

Будённый признался, что у него тоже было такое чувство, когда он стоял на трибуне Мавзолея.

   - Вы тоже сегодня улетаете? - спросил маршала Кирилл Афанасьевич. - Куда, если не секрет? Не на Западный ли фронт, к Жукову?

   - Нет, Кирилл, - улыбнулся маршал, - На юг, в Тамань лечу. Я был там в октябре. Тогда армия Манштейна[18] стремилась захватить Крым, главный удар она наносила через Перекопский перешеек. А Крым обороняла Отдельная армия генерала Фёдора Кузнецова.