- Нет, с женой и маленьким ребёнком.

Пока они беседовали, позвонил начальник тыла округа.

   - Перемытов говорит, - ответил начальник штаба в трубку голосом, не терпящим возражений. - К нам приехал на должность начальника мобилизационного отдела новый работник с женой и ребёнком. Выделите ему квартиру из двух комнат из резерва командующего округом. Товарищ Ворошилов в курсе дела... Да-да, согласие Климента Ефремовича есть. Что? Не понял, повторите! Ясно, жду вас. - Перемытов взглянул на Мерецкова. - Сейчас здесь будет начальник тыла, он отвезёт вас на вашу квартиру. Устраивайтесь, а завтра к десяти утра быть у меня. Поговорим о вашей работе в новой должности. Вопросы есть? Нет? Тогда до завтра. Кстати, - спохватился Перемытов, когда Мерецков хотел было выйти, - вы как, с желанием к нам прибыли?

   - Не просто с желанием, товарищ начальник штаба, а с большим желанием! - улыбнулся Кирилл Афанасьевич. - Буду трудиться в полную силу, а как получится, судить вам...

   - Хороший ответ! - тоже улыбнулся Перемытов.

Поначалу Мерецков, как он сам признавался, опасался новой работы. Но он хотел быть всесторонне развитым и подготовленным командиром, потому, как бы ни было тяжело, надо освоить новую должность, да так освоить, чтобы толк был. «Там, в столице, чтобы не захлестнул тебя поток бумаг, чаще бывай в войсках, изучай армейскую жизнь как она есть, а не ту, о которой пишут в разных документах, - советовал ему комдив Ольшанский. - Главное - занимайся живым делом, иначе пропадёшь!»

Комдив был прав. Недолго Мерецкову пришлось наслаждаться новой работой, вскоре его так захлестнули разные бумаги, что он не мог оторваться от письменного стола. Не разгибая спины, подписывал то одну, то другую бумагу. Он едва успевал ставить на документах свою подпись. Просидел в отделе штаба месяц, и ни разу ему не удалось выехать в войска. А ведь там кипела армейская жизнь! «Надо мне что-то делать, иначе засосёт текучка!» - грустно думал Мерецков. Ему было ясно, что в штабе раздуты штаты. Своими мыслями он поделился с начальником орготдела Горбатовым.

   - Николай Константинович, сколько у вас в отделе человек? - спросил Мерецков.

   - Сорок! А когда я служил ещё в старой царской армии, нас в отделе было всего четыре человека и мы делали всю работу.

   - А у нас девяносто человек, в итоге - сто тридцать! - подсчитал Мерецков. - Мы же утонем в бумажном море! Нам бы оставить человек двадцать, как ты считаешь?

   - Факт, надо сокращать! - согласился с ним Горбатов. - Но, если я поставлю этот вопрос, меня никто не послушает, потому как я из бывших офицеров. А вам это дело по плечу: у вас за плечами академия, вы красный офицер. Действуйте, я вас поддержу!

Мерецков загорелся своей идеей и сразу же доложил о ней начальнику штаба Перемытову. Тот минуту подумал, потом коротко изрёк: «Разумное предложение!» И они пошли к командующему. Ворошилов принимал начальника штаба, как правило, в одно время, а он вдруг явился так рано и без звонка.

   - Что случилось? - спросил Ворошилов, явно недовольный тем, что его побеспокоили.

   - Климент Ефремович, это я виноват, - заговорил Мерецков. - Хотел бы изложить вам своё предложение по улучшению работы штаба округа...

И Кирилл Афанасьевич «выложил» ему свою идею. Ворошилов повеселел, хитровато прищурил глаза, пытливо взглянул на своего начальника штаба.

   - Скажи, Алексей Макарович, а этот Мерецков не ликвидирует вообще у нас всю работу? - спросил командующий округом.

   - Нет, Климент Ефремович, - улыбнулся Перемытов. - Он правильно предлагает резко сократить штат сотрудников.

   - Я не против, товарищи, но решить этот вопрос сам не могу. Надо посоветоваться с наркомвоенмором и членом Реввоенсовета Фрунзе. Я как раз сейчас еду к нему на доклад, изложу и ваше предложение...

Вскоре он вернулся в штаб и вызвал к себе Перемытова.

   - Михаил Васильевич одобрил предложение Мерецкова, - бодро произнёс Ворошилов. - Он посоветовал слить мобилизационный и организационный отделы штаба воедино, назначить Мерецкова начальником объединённого отдела, Горбатова сделать его заместителем, а штат работников сократить наполовину!

   - Так это же то, что надо, Климент Ефремович! - заулыбался Алексей Макарович. - Спасибо вам за поддержку!

Вернувшись к себе, Перемытов ознакомил Мерецкова с решением Фрунзе.

   - Воплощай, Кирилл Афанасьевич, свой замысел на практике.

   - Я сделаю всё как надо! - заверил Мерецков начальника штаба.

Кирилл Афанасьевич сумел внедрить в практику всё, что задумал. Получилось неплохо. Перемытов убедился, что у Мерецкова «голова варит». Он пошёл к Ворошилову и предложил назначить Мерецкова помощником начальника штаба округа. Своё предложение, вспоминал этот эпизод Кирилл Афанасьевич, Перемытов мотивировал так. В штабе почти все начальники отделов - бывшие генералы, и, когда он, Перемытов, бывший офицер, вносит какую-либо идею, они кривят презрительно губы и пытаются саботировать её: дескать, этот выскочка, ходивший в нашем подчинении, теперь тщится что-то такое нам показать; а на Мерецкова они смотрят как на человека, выдвинутого революцией, и спокойно ему подчиняются. Ворошилов отнёсся к этим соображениям внимательно, и Мерецков вскоре был назначен по совместительству помощником начальника штаба, а по политической линии - комиссаром. Казалось бы, под бременем трёх должностей он должен был задохнуться. А фактически лишь сейчас помнилось у него свободное время, и работа с мобилизационным планом пошла совсем по-другому. Центр её тяжести был переведён в войска.

Когда наконец реорганизация была завершена и Мерецков доложил о ней Перемытову, тот взял у него все документы и пошёл с ними к Ворошилову. Климент Ефремович долго рассматривал схемы, потом сказал, что немедленно доложит о них председателю Реввоенсовета Фрунзе. (В начале 1925 года М. В. Фрунзе был назначен председателем Реввоенсовета СССР, после того как Л. Д. Троцкий был снят с этой должности. - А. 3.).

Фрунзе одобрил схемы материального обеспечения войск Красной Армии на случай их развёртывания.

   - Кто возглавлял эту работу? Товарищ Мерецков? - спросил он.

   - Он, Михаил Васильевич, - ответил Ворошилов и добавил: - Правда, со мной консультировался...

   - Способный штабист. - Фрунзе взглянул на командующего Московским военным округом. - Всех, кто трудился над этими документами, надо поощрить. Сами решите, кого и чем.

Естественно, Ворошилов сразу же поздравил Мерецкова с успешной работой, которую высоко оценил Фрунзе. Кириллу Афанасьевичу радоваться бы, а он сказал, что мог бы лучше отработать документы, но времени было в обрез.

   - Сколько человек трудилось? - спросил Ворошилов.

   - Со мной пятеро.

Всем пятерым командующий округом предоставил полуторамесячный отпуск, им были выделены путёвки в санаторий «Гурзуф». А Мерецков был премирован ещё и двухмесячным окладом.

Мерецков проникся глубоким уважением к Михаилу Васильевичу Фрунзе, уже тогда зарекомендовавшему себя полководцем с большой буквы. Когда Фрунзе проводил деловые совещания, Кирилл Афанасьевич старался впитать всё то новое по вопросам территориальной системы, мобилизации войск, что необходимо было сделать в округе. А когда проходили большие манёвры регулярных частей с привлечением территориальных, Мерецков проявлял свои способности в полную силу, и самой дорогой для него была похвала Фрунзе. Однажды после учений войск округа тот сказал:

   - Хорошо вы потрудились, товарищ Мерецков. Военная реформа, которую мы проводим в Красной Армии, это наш броневой щит, о который разобьются все происки наших врагов. Главное в военной реформе - не забыть о рядовых бойцах, надо их хорошо вооружить, обеспечить всем необходимым, дать им в руки первоклассное оружие и боевую технику!..

Во всех военных округах и соединениях войск реформа проходила успешно. Опыт перестройки Красной Армии и Военно-Морского Флота и законодательство о прохождении военной службы были обобщены в Законе об обязательной воинской службе, принятом в сентябре 1925 года. Тогда же ввели в армии единоначалие - важнейший элемент всей военной деятельности. Мерецков был горд тем, что в повышении боевой мощи вооружённых сил была частица и его труда. «Для меня лично 1925 год был насыщенным, и я многое внедрил в войсках из того, что намечал», - без ложной скромности признавался Кирилл Афанасьевич.