- Вам быть, Кирилл Афанасьевич, - подчеркнул начальник Генштаба. - Таков приказ Верховного. Форма одежды - парадная!

   - Буду, Алексей Иннокентьевич! - весело отозвался маршал.

И уж никак не ожидал он, что Сталин произнесёт тост в его честь.

   - Товарищи, - начал Верховный, - предлагаю тост за маршала Мерецкова, чей вклад в нашу победу весом. У Кирилла Афанасьевича на фронте была вся семья - он, его жена Евдокия Петровна и сын майор Владимир Мерецков. Он танкист, и танкист храбрый. Он спас отца и маршала Ворошилова, когда немцы высадили десант автоматчиков, и тем удалось окружить КП фронта. Я надеюсь, - продолжал Сталин, - что Кирилл Афанасьевич ещё проявит свой военный талант в борьбе с японскими агрессорами. Как вы, не подведёте нас?

Мерецков встал.

   - Будем бить самураев так, как били гитлеровцев в Карелии и на Крайнем Севере! - сдержанно, но твёрдо заявил он.

   - У Кирилла Афанасьевича, товарищ Сталин, слово не расходится с делом! - подал реплику маршал Василевский.

Мерецков шёл домой, и в его душе играла музыка - музыка великой Победы!..

Утром, прибыв в штаб, Мерецков вызвал к себе генерала Крутикова и спросил, не прибыли ли из Москвы генералы Белобородов и Чистяков.

   - Пока нет, - пожал плечами генерал. - Кстати, вчера я был в 1-й Краснознаменной армии. Там помнят своего бывшего командарма, наслышаны о его геройских делах на фронтах войны с немецко-фашистскими захватчиками, так что проблем у генерала Белобородова не будет.

Мерецков согласился с ним и не преминул спросить, что он думает о командарме 25-й генерале Максимове. Эту армию теперь возглавит генерал Чистяков, служивший до войны в Приморье командиром корпуса. Крутиков сказал, что, конечно же, у генерала Чистякова больше опыта, он бывалый вояка, проявил себя в боях на Западном, Северо-Западном и Калининском фронтах, стал героем Советского Союза и завершил войну в должности командира 6-й гвардейской армии.

   - У генерала Максимова, нынешнего командарма 25-й, такого боевого опыта, как у Чистякова, нет, - подчеркнул Крутиков. - Полагаю, что это плохо.

   - На дворе июль, а генералы где-то загуляли, - проворчал Мерецков. - Подождём ещё два-три дня, и буду звонить в Москву. - На его лице проступил лёгкий румянец, и Крутиков понял, что маршал разволновался.

Но звонить Мерецкову не пришлось: оба генерала прибыли на другой день. Из столицы они летели на Дальний Восток одним рейсом, и в самолёте им было о чём поговорить, так как оба служили в Приморье. В назначенное время они явились на приём к маршалу. Первым в кабинет вошёл генерал Чистяков. Приложив руку к головному убору, он бодро доложил Кириллу Афанасьевичу, что прибыл на должность командующего 25-й армией. Следом за ним представился и генерал Белобородов, заметив, что ему приказано вступить в командование 1-й Краснознаменной армией. Улыбнувшись, уже не по-уставному он заявил:

   - Я уверен, что в армии меня не забыли, а коль так, то дело наше военное не пострадает.

Мерецков тепло пожал им руки, пригласил сесть.

   - Вы оба назвали меня маршалом, но я генерал-полковник Максимов, - улыбнулся и Кирилл Афанасьевич. - Но это временно, в целях дезинформации противника. Что касается вас, то оба вы для меня ценный капитал, - добавил он. - Ну а если без шуток, то командармы вы достойные и о вас хорошо отзывался Верховный, когда я был в Ставке. И есть за что: оба служили в этих краях не один год, хорошо знаете регион. Сам я тоже служил на Дальнем Востоке, был начальником штаба Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. А командовал ею Василий Блюхер.

Беседа приняла живой, задушевный характер, и, воспользовавшись этим, генерал Чистяков спросил, правда ли, что Мерецков воевал в Испании.

   - Пришлось повоевать, Иван Михайлович, - ответил Кирилл Афанасьевич, - и я об этом не жалею, потому что уже тогда узнал, кто такие фашисты. Гитлер и Муссолини помогали мятежному генералу Франко оружием и боевой техникой, а мы - республиканцам. Учили их воевать, сами не раз ходили в бой.

Их беседа затянулась. К Мерецкову вошёл генерал Крутиков и сказал, что члены Военного совета собрались и через полчаса можно начинать работу.

   - А пока я проинформирую их о ситуации, сложившейся в Приморье накануне боевых действий наших фронтов.

   - Хорошо, я сейчас освобожусь.

Схватка с японской военщиной приближалась.

На Дальнем Востоке было образовано три фронта. С запада наносил удар по Квантунской армии Забайкальский фронт маршала Малиновского, с севера - 2-й Дальневосточный фронт генерала армии Пуркаева, а с востока - 1-й Дальневосточный фронт маршала Мерецкова. К проведению Маньчжурской операции привлекались силы Тихоокеанского флота, которым командовал адмирал Юмашев. Руководство всей авиацией осуществлял Главный маршал авиации Новиков. Милитаристская Япония к лету 1945 года имела сильную армию - свыше 7 миллионов человек, более 10 тысяч самолётов и около 500 боевых кораблей. Только вблизи советской границы численность японских войск составляла свыше 1 миллиона 200 тысяч человек, объединённых в 49 стрелковых дивизий и 27 бригад.

   - Это довольно внушительная сила, - сказал главнокомандующий войсками Дальнего Востока маршал Василевский, когда в Ставке шло обсуждение плана Маньчжурской операции. - Главная ударная сила японских вооружённых сил - Квантунская армия, которую специально готовили для войны против Советского Союза. Эту армию мы должны разгромить в короткий срок. Кое-кто предлагает применить к ней стратегию «удава», - продолжал маршал Василевский, - то есть наносить удары по Квантунской армии с нескольких сторон. Но эта армия, отступая, затянула бы оборону и постепенно уползала бы в Корею или в Китай. Нам, товарищи, стратегия «удава» ни к чему! Для нас приемлема стратегия нанесения серии глубоких ударов, с помощью которых мы рассекли бы Квантунскую армию на части, как это нередко делали на советско-германском фронте...

Мерецков тогда горячо поддержал главкома Василевского, внёс в проект плана и свои предложения и ничуть не удивился, когда их одобрили. Для Кирилла Афанасьевича не было открытием, как продуманно относился к предстоящей операции Василевский. Когда в 1940 году Мерецков возглавлял Генштаб, Василевский был заместителем начальника Оперативного управления Генштаба. Вскоре после начала войны он стал начальником Оперативного управления, а в июле 1942 года - начальником Генштаба, сменив на этом посту маршала Шапошникова. Борис Михайлович, передав дела Василевскому, говорил Сталину, что «у этого красавца мужчины большой военный талант, он далеко пойдёт и заткнёт за пояс не одного генерала».

Прав был маршал Шапошников, подумал сейчас Мерецков. Маршал Василевский блестяще проявил себя в войне с фашистской Германией, и не зря на его груди засияли два ордена Победы - столько же имели Сталин и Жуков и больше никто из военачальников.

Мысли Мерецкова вновь вернулись в Ставку. Он словно наяву услышал голос главкома Василевского:

- Все основные операции в боях с японцами должны носить комбинированный характер.

По его замыслу Забайкальский и 1-й Дальневосточный фронты наносили два главных удара: Забайкальский - из района Тамцаг-Буланского выступа через пустыни и горы; 1-й Дальневосточный - из Приморья через укреплённые районы, тайгу, горные хребты к Гирину. Если это удалось бы осуществить, говорил главком, то Маньчжурия и Квантунская армия оказались бы расчленёнными надвое, а Забайкальский фронт повернул бы на юг, к Ляоданскому полуострову.

Но не только это обеспечивало успех операции. Намечалось также осуществить вспомогательные удары: с северо-запада от Аргуни Забайкальский фронт наносил удар из района Даурии на юго-запад, а из района Благовещенска 2-й Дальневосточный фронт наступал на юго-запад. В результате войска обоих фронтов соединялись возле Цицикара, окружая и отрезая от баз японские войска на огромной территории.