Казань наши войска освободили. Раненого Мерецкова поездом доставили в Судогду и положили в больницу. Почти два месяца лечили его доктора, а в день выписки он попросил секретаря укома РКП(б) откомандировать его в действующую армию. Мерецкова отговаривали и секретарь, и губернский военный комиссар, но он был непреклонен. В конце концов в Судогдский уездный комитет поступила телеграмма о направлении «комиссара Мерецкова Кирилла Афанасьевича в Военную академию Генерального штаба для получения систематического военного образования».

Прибыл Мерецков на учёбу в Академию Генерального штаба в начале ноября 1918 года. (Сейчас это высшее учебное заведение называется иначе - Военная академия имени М. В. Фрунзе, а современная Академия Генштаба была создана позже, в 1936 году. - А. 3.) Проучился Кирилл в ней полгода, а в мае 1919 года в связи с обострившейся обстановкой на фронтах Гражданской войны группу слушателей первого года обучения, уже побывавших в боях, снова направили на фронт. Майским днём, когда всё вокруг цвело и благоухало, Мерецков прибыл в штаб Южного фронта, которым командовал Владимир Михайлович Гиттис[7]. Мерецков слышал о нём немало добрых слов. Будущий советский военачальник, командир корпуса в Гражданскую войну, он недавно принял под свою опеку Южный фронт. Гиттис произвёл на Мерецкова хорошее впечатление. Однако, когда его провели к командующему в кабинет, он вначале смутился, увидев перед собой видного военачальника. А Гиттис улыбнулся и спросил:

   - Кто вы? Я слушаю! - Он подошёл к Мерецкову так близко, что тот увидел в его карих глазах лучики. От них веяло теплотой.

Уже не смущаясь, Кирилл Афанасьевич доложил, что он слушатель Академии Генерального штаба первого года обучения, прибыл на Южный фронт в распоряжение командующего 9-й армией.

   - Слушатель Генштаба? - переспросил Гиттис. Был он высок ростом, строен, смуглолиц, смотрел доверчиво и скромно. - В боях бывали?

   - Бывал, товарищ командующий, и не раз. Имел ранение...

   - Такие люди нам нужны, особенно сейчас, когда на фронте сложилась трудная ситуация...

Из его слов Мерецков узнал, что ещё в начале мая генерал Деникин, которого Антанта обеспечила боевой техникой и оружием, в том числе английскими танками, перешёл в наступление. Добровольческая армия генерала Май-Маевского двинулась через Донбасс на Украину, где, к радости Деникина, поднимались украинские бандитские атаманы западнее и севернее Донбасса; Кавказская армия генерала Врангеля наступала через Сальские степи на Царицын, а Донская армия генерала Сидорина нанесла ощутимый удар по 9-й Красной Армии, куда и направлялся Мерецков, и 25 мая прорвала фронт.

   - Почему генерал Сидорин добился успеха? - спросил Гиттис и сам же объяснил: - У командарма 9-й в наличии всего лишь пятнадцать тысяч штыков и сабель, и разбросаны они отдельными группами от станицы Константиновской до Каменской. Вот здесь. - Командующий показал эти места на оперативной карте. - А тут, как на грех, 3-й Донской казачий корпус потеснил нашего соседа справа - 8-ю армию - и вышел в район Миллерово. В это время казаки станицы Вёшенской подняли в нашем тылу мятеж, на помощь им поспешил генерал Секретев. Как видите, товарищ Мерецков, повсюду полыхает огонь, так что сегодня же отправляйтесь в распоряжение командарма 9-й. Ему сейчас горячо. Мятеж-то в Вёшенской вспыхнул у него в тылу! Я бросил часть войск ему на помощь, теперь там идёт такая рубка шашками, что видеть её я бы вам не желал. Да, а вы с дороги обедали?

   - Ещё не успел, - смутился Мерецков.

Гиттис вызвал дежурного по штабу и, когда тот прибыл, распорядился:

   - Накормите нашего гостя и окажите ему помощь в отправке в 9-ю армию!

   - Слушаюсь, товарищ командующий!..

На другой день в ночь Мерецков прибыл в штаб 14-й стрелковой дивизии, куда его направили из штаба 9-й армии. Добираться до нового места службы ему было нелегко: происходили боевые стычки с белоказаками и мятежниками, - но он успешно преодолел все кордоны белых. Начальник 14-й стрелковой дивизии бывший офицер царской армии Степинь принял Мерецкова тепло, счёл нужным коротко рассказать о себе:

   - Зовут меня Александр Карлович. По национальности я латыш. Большевик! - Он кивнул на сидевшего за столом мужчину лет тридцати. - Это мой комиссар дивизии Рожков, а у карты - начальник штаба Киселёв. Перед вашим приходом мы обсуждали ситуацию на фронте. - Начдив сел. - А теперь хотя бы коротко расскажи о себе. Сам-то ты большевик?

Мерецков сказал, что стал им ещё в семнадцатом году.

   - В Судогде работал военным комиссаром, - объяснил Кирилл Афанасьевич. - Участвовал в боях под Казанью, был ранен...

   - Подходишь нам по всем статьям, - улыбнулся Степинь. - Будешь назначен помощником начальника штаба дивизии вот у него, Киселёва.

   - Ясно, товарищ начдив! - Мерецков встал. - Готов приступить к работе!

Киселёв, обрисовав обстановку на фронте, вручил Мерецкову карту и сказал:

   - Твоя задача - вести эту карту. Станешь наносить на неё расположение наших войск и войск противника. Ясно?..

Такое задание несколько озадачило Мерецкова, и он спросил начальника штаба, как добывать сведения о расположении войск, если радиосвязи у него нет, телеграфом в степи не воспользуешься, а телефонную связь бойцы во время боя быстро развернуть не сумеют. События развиваются стремительно, за ними не успеешь.

   - По-моему, лучше собирать информацию непосредственно в войсках, там, где происходят все события.

   - У меня для этой цели нет транспорта! - отрезал Киселёв.

Мерецкову показалось, что начальник штаба обиделся, и больше задавать ему вопросы не стал. «Придётся обратиться за помощью к начдиву», - решил он. Но Степинь, собираясь ехать в бригаду, сам увидел помощника начальника штаба и спросил, как идут дела.

   - Плохо! - едва не выругался Мерецков и рассказал о своём предложении и отказе Киселёва.

   - А почему сразу мне не доложил? - упрекнул его начдив. - Ну так вот: даю в твоё распоряжение коня, скачи в войска и узнавай обо всём, что требуется. Отныне ты в моём распоряжении!

Дело враз пошло на лад. Мерецков скакал на лошади из одного полка в другой, наносил на карту все изменения и мигом возвращался в штаб. Киселёв теперь и сам стал пользоваться его картой, хотя раньше этого не делал.

   - Молодец, Кирилл, у тебя хорошо получается! - похвалил он Мерецкова.

Начдив Степинь тоже одобрял всё, что делал Мерецков, и даже поручил ему временно исполнять обязанности начальника штаба 1-й стрелковой бригады. А это было как раз то, о чём мечтал Кирилл Афанасьевич.

Вскоре бои приняли ещё более ожесточённый характер. В начале июня командующего 9-й армией Княгницкого сменил начальник штаба этой армии бывший царский полковник Всеволодов, и дела пошли ещё хуже. Это объяснялось не только тем, что Южный фронт уступал деникинцам по численности конницы примерно в два с половиной раза, но и тем, что, как отмечал позднее сам Мерецков, «приказы по 9-й армии отдавались непродуманно, без учёта на том или другом участке вражеских сил». К тому же не хватало боеприпасов, тылы перемешались с войсками первого эшелона, и, как результат, по всей линии фронта войска Красной Армии отступали. Надеяться на помощь соседей Степиню не приходилось: 10-я армия, оборонявшая Царицын, сама с трудом отбивалась от конницы генерала Врангеля, а находившийся при 10-й армии конный корпус Семёна Будённого перебросили в полосу 9-й армии позднее. Арьергард 14-й дивизии отбивался от наседавших белоказаков в районе станицы Серебряково. Тут же был начдив Степинь. В разгар ожесточённого сражения «противник видел нас как на ладони, - вспоминал Мерецков. - Снаряды рвались совсем рядом. В момент одного из разрывов я был контужен. Степинь, заметив моё состояние, начал что-то говорить мне, но я его не слышал. Тогда он показал рукой на ближайший населённый пункт и потянул повод моей лошади в ту сторону, чтобы показать направление. Пришлось ехать туда. Я еле держался в седле».