А бой всё не утихал. Кое-как Мерецков добрался до села, спрыгнул с коня и зашёл в ближайший дом. В горнице на постели лежала больная женщина, у неё был сыпняк, и она показала жестом, чтобы он не подходил к ней. Но Мерецкову страшно хотелось пить. В сенях он нашёл чистую воду и, когда напился, совсем ослаб. В село же каждую минуту могли ворваться белоказаки. Всё это время Мерецков ничего не слышал: от контузии он оглох, - а когда поспешил на станцию, слух к нему вернулся. У полустанка остановился поезд, из его вагонов высыпали красноармейцы.

   - Кто такие, куда и зачем прибыли? - спросил Мерецков вихрастого мужика с маузером на боку. Это и был командир батальона.

   - Мы из Царицына, - сказал он. - Нашему пехотному батальону велено охранять железную дорогу в сторону Поворино!

Мерецков представился ему, сообщил, какие войска ведут оборонительные бои на этом участке, потом отрывисто произнёс:

   - Слушай, комбат, мой приказ! Немедленно занимай оборону вон на том кургане, - он указал рукой в ту сторону, где группами отступала пехота. - Будешь со своими пехотинцами прикрывать полустанок с юга. И стоять насмерть, комбат,- иначе, если прорвутся белоказаки, всех вас изрубят шашками! О твоём батальоне я доложу начдиву Степиню. Действуй, сейчас каждый час на вес золота!

   - Дальше кургана ни один белоказак не пройдёт, - заявил, комбат. - У меня пулемётов в достатке, будем косить врагов, если они попрут сюда!

Чего остерегался Мерецков, то и случилось - вдали показались белоказаки. Они плотной стеной навалились на оборонявших курган, но их атаку батальон отбил. Однако, получив подкрепление, белоказаки вновь ринулись на курган, и эта атака у врага захлебнулась. Но у пехотинцев кончились патроны, стрелять им больше было нечем. А на флангах замаячили белоказаки. Комбат подскочил к Мерецкову.

   - Что будем делать? - загорячился он. Гимнастёрка у него была порвана, из правого плеча сочилась кровь.

   - Вы ранены, комбат? - забеспокоился Кирилл Афанасьевич.

   - Пуля, стерва, чиркнула, - усмехнулся комбат. - Так что будем делать?

   - Спасать твоих людей! - приказал Мерецков. - Сажайте их в вагоны и двигайтесь на север. Там наши люди.

   - Вы тоже с нами поедете?

   - Нет. Я проверю этот район, тут, видимо, есть наши бойцы из 14-й дивизии. Они отступают, и моя помощь им крайне нужна. А ты поспешай, комбат, пока белоказаки не добрались до кургана...

Когда поезд дал пронзительный свисток и тронулся, набирая скорость, Мерецков оседлал лошадь и поскакал в сторону далёкой балки. Там его едва не схватил казачий разъезд. Спас густой кустарник, где Мерецков успел спрятаться. Выхватив из кобуры наган, он решил отбиваться до конца: если казаки, окружившие балку, обнаружат его и попытаются взять в плен, последнюю пулю он пошлёт себе в грудь. Но казаки побоялись спускаться в балку, они покрутились вокруг и ускакали. Мерецков вышел из кустарника, поднялся наверх и увидел красноармейцев, отступающих на север, куда ушёл поезд с батальоном пехоты. Силы совсем покинули Кирилла Афанасьевича, и он упал. Бойцы положили его на повозку и повезли...

Очнулся Мерецков на станции Серебряково. Он облился холодной водой и стал выяснять обстановку. Вдоль железной дороги на Панфилово отходила бригада дивизии, в которой находился комиссар штаба Петров. Увидев Мерецкова, он обрадовался.

   - Кирилл, срочно отправь начдиву Степиню повозку со снарядами, а потом попробуй прорваться в хутор Сенное, где должна быть ещё одна наша бригада, - распорядился Петров, смахивая с раскрасневшегося лица липкий пот. - Мы едва пробились к станции. Кругом рыскают разъезды казаков, так что не попадись им в руки. А я пока буду с бригадой на станции. - Он резко поднял голову и взглянул на Мерецкова. - Если что - в плен не сдавайся!

   - Это само собой понятно, - серьёзно промолвил Кирилл Афанасьевич. - Я же красный командир!

Повозку со снарядами он отправил сразу же, наказав бойцу пробиться к начдиву Степиню во что бы то ни стало.

Оседлав коня, Мерецков взял с места в карьер. В степи было жарко, солнце палило нещадно, то и дело где-то на северной стороне раздавались глухие взрывы снарядов. Уже показались дома в Сенном, и вдруг из-за бугра выехал казачий разъезд. Мерецков осадил коня, ещё не решив, как ему поступить. Белоказаки - их было с полсотни - ехали неторопливо, без охраны, видимо полагая, что красных вблизи села нет. Что делать? Какое-то время Кирилл Афанасьевич размышлял. Потом сказал себе: «Надо пробиваться!» - и пустил коня в галоп. Пока ехал вдоль деревьев, казаки его не видели, а когда он выскочил на дорогу, они заметили его, но почему-то не стреляли, наверно, приняли за своего казака из соседнего разъезда. На полном скаку Мерецков, согнувшись в седле, проскочил мимо казаков, стреляя из нагана. Трое бросились ему наперерез, кто-то из них зацепил его шашкой по руке. Но Мерецков с ходу сшиб с ног одного казака, другого уложил из нагана, а третий что-то замешкался, потом вскинул карабин и стал стрелять. Но Мерецков уже был далеко. В хутор казаки за ним не поскакали.

«Наверное, там и находится наша бригада», - рассудил Кирилл Афанасьевич. Так оно и было. У здания исполкома он увидел командующего 9-й армией полковника Всеволодова и двух членов Реввоенсовета армии. Все трое стояли у автомобиля и о чём-то беседовали. Мерецков, спешившись, подошёл к ним.

   - Вы кто? - спросил его Всеволодов, насупив лохматые брони. Он явно был чем-то недоволен, хотя пытался это скрыть.

Мерецков представился.

   - Что здесь делаете?

Мерецков объяснил, что ищет свою бригаду, а прибыл он со станции Серебряково. Вся местность запружена белоказачьими разъездами, и он сам едва не попал в их руки.

   - Вдали я видел крупные кавалерийские отряды белых, - сказал Мерецков командарму, - будьте осторожны!

   - Не может быть, вы врёте! - чуть ли не закричал на него командарм, даже покраснел. Смотрел он на Кирилла Афанасьевича зло.

   - Как вру? - возмутился Мерецков. - Я только что дрался с разъездом белоказаков, мне руку ранили, - он протянул левую руку с рукавом гимнастёрки, надрезанным шашкой, - так что ехать вам туда нельзя, иначе попадёте к белым в плен. А вот в Серебряково стоят наши части.

   - Вы трус! - грубо бросил командарм. - Сейчас я поеду на автомобиле и лично всё проверю. Тогда пеняйте на себя, отдам под трибунал!

Но командарм Всеволодов и не думал воевать против белоказаков. Он переметнулся к ним! Наутро об этом узнал Мерецков. Теперь ему стало ясно, почему командарм так подозрительно вёл себя. Видимо, он давно замыслил измену, иначе 9-я армия воевала бы с врагом по-другому.

Мерецков принял дела начальника штаба 1-й стрелковой бригады. Став им, он с головой окунулся в работу. Теперь он знал, что и как делать, чтобы бригада была боеспособна и успешно громила врага. Себя, однако, он не собирался ставить под вражеские пули. Но, когда конники, выхватив шашки, ринулись в атаку на белоказаков, чтобы по приказу Степиня отбить у них хутор Чумаковский, Мерецков был впереди всех.

Во время боя лошадь Мерецкова понесла. Стреляя на ходу из нагана, Кирилл Афанасьевич увёртывался от вражеских пик. Но один из казаков вскинул карабин и почти в упор выстрелил в него. Пуля больно обожгла голень, держать ногу в стремени было невмоготу. Мерецков сполз с седла на землю, чувствуя, как закружилась голова и тошнота подступила к горлу. Два бойца подхватили его на руки, отнесли в сторону, затем разрезали сапог и перевязали рану.

   - Крепко вас зацепило, - качнул головой боец, покручивая рыжие, как пшеничный колос, усы. - Вас бы надо отправить в лазарет, не то как бы хуже не было.

   - До свадьбы заживёт! - отшутился Кирилл Афанасьевич, хотя острее ощущал боль.

Под ударами красных бойцов белоказаки отступили, и 14-я дивизия вошла в Поворино. Радоваться бы, но рана давала о себе знать, и Мерецкову стало совсем плохо. Он лежал на деревянном топчане, ощущая, как занемела нога, появилась тупая, гнетущая боль. Бойцы нашли в хуторе фельдшера и привели его в штаб. Он осмотрел рану Кирилла Афанасьевича и, теребя куцую бородку, хмуро свёл брови.