- Не волнуйся, Кирилл Афанасьевич, - успокоил его член Военного совета. - Мы же с тобой заверили Ставку, что враг будет разбит, так что кровь из носа, а этого надо добиться!

   - Ты прав, дружище, нам нужна только победа!

Раннее утро 8 октября. Тундра ещё спала, укутанная толстым слоем снега. Над застывшими сопками курился сизо-молочный туман. Генерал армии Мерецков с наблюдательного пункта в бинокль разглядывал передовые позиции гитлеровцев. Там пока было тихо. Кирилл Афанасьевич, взглянув на свои часы, сказал стоявшему рядом начальнику артиллерии генералу Дегтярёву:

   - Через десять минут начинайте артиллерийскую подготовку! У вас хватит снарядов часа на два стрельбы?

   - Можем кромсать фашистские позиции и целых пять часов, - улыбнулся Дегтярёв. - Снарядов у меня избыток, тут уж экономить не будем!

Ровно в восемь, как и намечалось, заговорили сотни орудий. Казалось, небо раскололось на части от грохочущих залпов, а тундра вмиг ожила, стряхнув с себя сон, поднатужилась. В расположении противника Мерецков в бинокль уже ничего не мог увидеть, над окопами стоял густой дым. Вскоре повалил мокрый снег. Взглянув на тусклое небо, Мерецков чертыхнулся.

   - Видимости совсем нет. Что будем делать, Иван Михайлович?

Вопрос адресовался командующему 7-й воздушной армией генералу Соколову, которая прикрывала с воздуха войска фронта. До этого Соколов командовал ВВС Карельского фронта, и Кирилл Афанасьевич был им доволен. Случалось, что в критические минуты и сам Иван Михайлович поднимал свою машину в небо и шёл в атаку на «юнкерсов».

   - Пока самолёты будут стоять на приколе, Кирилл Афанасьевич, ничего придумать не могу, - небрежно бросил генерал. - У самого в душе кипяток. Но как только в небе появится хоть какой-то просвет, лётчики скажут своё слово.

   - Хотелось бы, - обронил Мерецков.

В эту минуту до наблюдательного пункта донеслось громовое «ура».

   - В атаку ринулась наша пехота! - При этих словах глаза у генерала Крутикова заблестели.

Мерецков не впервые руководил сражением и всё же волновался: не захлебнулась бы атака, когда бойцы подойдут к вражеским позициям. Пока огорчений комфронтом не испытывал. 131-й корпус в первый же день достиг реки Титовки. Правда, у 99-го стрелкового корпуса случилась заминка: с ходу ему не удалось смять опорные пункты врага в главной полосе обороны - бойцы попали под шквальный огонь и залегли. Мерецков тут же вышел на связь с командиром корпуса.

   - Товарищ командующий, я уже кое-что придумал, так что фрицев одолеем! - бодро отозвался комкор.

Комфронтом не стал уточнять, что «придумал» генерал, а тот принял хотя и дерзкое, но верное решение - ночью атаковать врага. Ровно в ноль часов солдаты ринулись в атаку, и фашисты не выдержали. К утру весь передний край был очищен от них. Как только на КП получили донесение комкора об этом, Мерецков выехал на место сражения. Всюду были видны следы «работы» нашей артиллерии. Валялись подбитые миномёты и орудия, темнели развороченные огневые точки и укрытия. Среди множества трупов в грязно-зелёных шинелях с жестяными эдельвейсами на пилотках попадались и тела в комбинезонах. Рядом лежали перфораторы, в укрытии стоял компрессор. Немцы до самой последней минуты продолжали укреплять оборонительные сооружения.

На третий день боев Кирилл Афанасьевич вышел на прямую связь с адмиралом Головко, который находился на полуострове Средний, на выносном пункте управления флота.

   - Пора вам, Арсений Григорьевич, наступать с полуострова, мои орлы прорвали оборону фрицев, - весело проговорил в трубку Кирилл Афанасьевич. - Так что давай, казак, команду своим морячкам. Сейчас я прикажу генералу Щербакову выдвинуть вперёд оперативную группу генерала Пигаревича, она завяжет бой восточнее реки Западная Лица, в том месте, где немцы глубоко вклинились в нашу территорию.

   - Есть, товарищ комфронтом! - зычно ответил адмирал. - Отдаю приказ!

Поднялся сильный снегопад, но войска генерала Пигаревича, утопая по колено в снегу, решительно атаковали гитлеровцев. В ту же ночь моряки Северного флота высадили десант во фьорде Маттивуоно, перевалили через хребет Муста-Тунтури и, отрезав часть немецких войск, ринулись на Петсамо. Не сбавил темпов наступления и 126-й стрелковый корпус. Он достиг дороги Петсамо - Салмиярви и западнее Луостари перерезал её. Ещё удар, и бойцы перехватили вторую дорогу, Петсамо - Тарнет. Теперь северная группировка немцев лишилась своих наземных коммуникаций. Комкор 126-го, выйдя на радиосвязь с комфронтом, коротко донёс:

   - Всё, товарищ командующий, капкан сработал, фрицы в ловушке!

«А вот комкор Жуков что-то молчит», - подумал Мерецков. Он подошёл к карте и посмотрел, где сейчас находится 127-й стрелковый корпус. Начальник штаба Крутиков, перехватив его взгляд, доложил, что корпус генерала Жукова ночью ворвался на аэродром в Луостари, а затем совместно с 114-й дивизией 99-го стрелкового корпуса очистил этот населённый пункт от врага.

«Всё, мышеловка сработала!» - усмехнулся в душе Кирилл Афанасьевич. Петсамо был обложен со всех сторон. С востока подходили морская пехота флота и войска генерала Пигаревича, с юга спешил 131-й корпус, на западе действовала 72-я морская бригада, а с севера немцам угрожал десант Северного флота, днём ранее захвативший порт Линахамари.

   - Кольцо вокруг Петсамо сжимается, товарищ командующий, - улыбнулся начальник штаба. - Ещё два-три дня, и над городом заполощется красный стяг!

   - Скорее бы случилась эта развязка...

Часто во время наступления, когда Мерецков руководил сражением, по его лицу бродила счастливая улыбка, но это не было самодовольством или обольщением. Улыбка сглаживала внутреннее напряжение комфронтом. Однако на этот раз лицо у Мерецкова оставалось сурово-сдержанным.

Прошло два дня, и в Петсамо вошли советские войска и военные моряки.

   - Говорит Москва, Кирилл Афанасьевич, включайте радио! - дал знать генерал Штыков.

Мерецков затаив дыхание слушал приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что войска Карельского фронта и моряки Северного флота прорвали сильно укреплённую оборону немцев северо-западнее Мурманска и сегодня, 15 октября, при содействии кораблей и десантных частей Северного флота овладели городом Петсамо (Печенга) - важной военно-морской базой и мощным опорным пунктом обороны немцев на Крайнем Севере.

«Сегодня, 15 октября, в двадцать один час столица нашей Родины Москва салютует доблестным войскам Карельского фронта, кораблям и частям Северного флота, овладевшим Петсамо, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырёх орудий...»

   - Ну что ж, неплохо получилось, - поднял брови Мерецков, на его лбу появились морщины. - Алексей Николаевич, распорядись, чтобы к обеденному столу всем подали по сто граммов «наркомовской». Теперь самую малость передохнуть войскам, пополнить свой боезапас и - на Киркенес!

Усталость и комфронтом валила с ног - отдохнуть бы, но Мерецков уже наметил, что после обеда поедет в подразделения. Полководец с душой комиссара, он старался чаще видеться с бойцами, чтобы знать, чем они живут, что их радует и отчего порой перед боем суровы их лица, а в глазах грусть...

В этот раз Мерецков был особо придирчив к тем, кто почивал на лаврах и слабо готовил себя к решающей схватке с врагом. Сопровождавший его генерал Крутиков даже осмелился заметить, что комфронтом чрезмерно строг к людям.

   - В любом бою, Алексей Николаевич, успех решается кровью, - сказал Кирилл Афанасьевич. - Хуже нет, когда люди после боя расслабляются и ведут себя так, словно им сам чёрт не брат. - Помолчав, он жёстко добавил: - Надо бы каждому помнить, что на войне тот герой, кто уничтожил врага, а сам жив остался. А для этого надо быть ко всему готовым.

   - Факт сей бесспорен, и я не стану возражать вам, а мог бы, - заявил Крутиков.