Сталин пропустил эти слова мимо ушей и заговорил о минах:

   - С миноискателями вы умно придумали. Если они очень хороши, надо для Красной Армии организовать их массовое производство. Андрей Александрович, это ты со своими партийцами помог товарищу Мерецкову? Он помощи у нас с Ворошиловым что-то не просил.

Жданов громко засмеялся.

   - Вас не просил, а меня так заарканил, что пришлось вместе с инженерами ехать на завод.

   - А почему молчит командарм первого ранга товарищ Мерецков? - вдруг спросил Сталин после того, как Воронов доложил, сколько и каких орудий он направил в 7-ю армию. - Что вы можете сказать о плане разгрома линии Маннергейма, Семён Константинович? В сентябре прошлого года вы неплохо командовали войсками Украинского фронта, совершившими освободительный поход в Западную Украину. У вас есть опыт...

Тимошенко резво встал.

   - План, безусловно, хорош, по-другому не могло и быть, - ответил он. - У Кирилла Афанасьевича большой опыт штабной работы, и осечки быть не могло. Я только не понимаю, почему он сразу этого не сделал?

«А потому, что товарищ Сталин решил, что моя 7-я армия в два счета опрокинет линию Маннергейма, что сломить финнов можно в короткий срок, - едва не сказал вслух Мерецков. - А я не проявил должной принципиальности...»

   - Значит, вам нечего добавить к предложенному плану? - спросил вождь.

   - Сейчас - нет, а когда начнём наступление, возможно, что-то и появится, - пояснил свою позицию Тимошенко.

«Да, так и есть, он будет командовать фронтом», - отметил про себя Мерецков.

В целом план был одобрен и утверждён. Сталин пригласил всех к себе на ужин, но и за столом продолжался разговор о Финляндии. Вождь предупредил, что в руководстве войсками будут некоторые изменения. На Крайнем Севере не всё в порядке, поэтому Генеральный штаб предлагает создать централизованное руководство операцией непосредственно в зоне боевых действий.

   - С этим надо согласиться, - подчеркнул Сталин. - Важно также подбросить свежие силы и уточнить ход наступления, причём главную роль тут сыграет ваш план, Кирилл Афанасьевич, предложенный для 7-й армии. И ещё раз прошу вас, товарищи военачальники, как можно скорее покончить с линией Маннергейма и сделать это до весеннего разлива вод! Объяснять не буду, все знают, для чего это надо...

Расходились поздно вечером. Сталин задержал Мерецкова и, когда они остались вдвоём, сказал:

   - Генштаб предлагает Ленинградский военный округ преобразовать в Северо-Западный фронт и назначить командующим товарища Тимошенко. Как вы на это смотрите?

   - Положительно! - Кирилл Афанасьевич передохнул. - Надо было сделать это раньше, но я тоже недооценил предложение Шапошникова.

   - Борис Михайлович по-своему был прав, - согласился вождь. - Знаете, почему я не одобрил его план? Маршал Ворошилов заверял меня в том, что Красная Армия быстро разобьёт финнов. Всё оказалось куда сложнее, - с горечью добавил вождь. - Из всего этого ЦК сделает серьёзные выводы, но после того как мы одолеем врага.

Мерецков взглянул ему в лицо.

   - Кого это коснётся, если не секрет?

   - Лично к вам у меня претензий нет, хотя раньше считал, что вы нас крепко подвели, даже хотел наказать, но потом понял, что в случившемся вашей вины нет. Будь по- другому, вы бы здесь не были, - сухо добавил Сталин. - Кстати, вы довольны своими коллегами - начальником штаба Чибисовым и членом Военного совета Штыковым? Может, заменим их?

   - Отчего вдруг? - удивился Кирилл Афанасьевич. - Я ими доволен, у товарища Жданова нет замечаний.

   - Тогда желаю вам успехов! - За время беседы Сталин впервые улыбнулся. - Если что - звоните мне...

11 февраля 1940 года мощной артподготовкой начался второй этап операции против финнов (первый этап начался 30 ноября 1939 года и продолжался до 9 февраля 1940 года). Мерецков находился на переднем крае и был рад, когда на шестой день тяжёлых боев сопротивление финнов на главной полосе было сломлено. Особо отличилась 123-я стрелковая дивизия полковника Алябушева. Главная полоса глубиной в девять километров включала в себя 200 дотов и 1000 дзотов! В среднем на километр фронта приходилось по два дота и пять дзотов, соединённых между собой. Мерецков на бронемашине поехал в 123-ю стрелковую дивизию и лично поздравил Алябушева. Их разговор прервал звонок полевого телефона.

   - Товарищ командарм, - раздался в трубке голос начальника штаба Чибисова, - вам звонил комфронтом Тимошенко. Я сказал, где вы. Он просил срочно позвонить ему.

   - Выезжаю в штаб! - громко отозвался Мерецков. Он взглянул на комдива. - Меня вызывает командующий фронтом...

Тимошенко, как понял Мерецков, был не в духе. Первый же вопрос - где был и что делал - не располагал Кирилла Афанасьевича к задушевному диалогу, но, сдерживая свой порыв возразить, он заявил, что был в стрелковой дивизии Алябушева и воочию видел, как храбро сражаются его подопечные. Бьют финнов так, что пух с них летит. Надо бы наградить полковника...

   - Награды потом, - осадил Мерецкова командующий фронтом. - И награды будут. Теперь же скажи, недели за две твоя 7-я армия дойдёт до Выборга?

   - Дойдёт, Семён Константинович, и Выборг постараюсь взять с ходу! - Мерецкову очень хотелось, чтобы Тимошенко сказал несколько тёплых слов, а возможно, и вспомнил Гражданскую войну, когда он, Мерецков, лихо бросался в атаку на белогвардейцев по первому сигналу командира бригады. Но у командующего, видно, был нелёгкий разговор с вождём, потому как он спросил:

   - Значит, я могу доложить товарищу Сталину, что через две недели красный стяг взовьётся над Выборгом?

«Ну почему ты, Семён Константинович, такой перестраховщик?» - едва не крикнул Мерецков, и хотя он уважал своего бывшего комбрига, но не мог простить ему низкопоклонства перед вождём.

   - А зачем ему говорить об этом, если он вас не спрашивает? - задал вопрос Мерецков и по тому, как командующий фронтом не сразу ответил, понял, что тот обиделся. Кириллу Афанасьевичу захотелось как-то сгладить эту неловкость, и он громче обычного добавил: - Моё слово твёрдое, и болтать налево и направо без всякого на то основания я, товарищ командующий, не привык. Уж вам-то это должно быть известно!

   - Чего завёлся, Кирилл? - усмехнувшись в трубку, отозвался Тимошенко. - Я у тебя спросил так, на всякий случай... А твоему слову я верю...

В этот день в штабе Мерецкова было необычайно весело, и сам Кирилл Афанасьевич, словно жених на выданье, ходил по штабу, глядел на карту, звонил командирам дивизий, но со стороны было заметно, что он волновался.

   - Начинаем, товарищ командующий... - тихо сказал начальник штаба Чибисов.

Перегруппировав силы, 7-я армия вновь перешла в наступление. Две стрелковые дивизии 50-го стрелкового корпуса двинулись в обход укреплений финнов с севера, 70-я стрелковая дивизия пошла через Выборгский залив, а 7-я стрелковая дивизия атаковала врага с фронта, но успеха не имела, и это выбило Мерецкова из колеи. Вызвав на прямую связь комдива, он отчитал его.

   - А теперь слушай приказ. Удар на одном избранном направлении подготовь к исходу 12 марта и наноси его ночью. Внезапность - твой союзник!..

Комдив 7-й так и поступил. Развернув основные силы на узком участке обороны противника, глубокой ночью, когда завывала метель, а финны грелись в блиндажах, он нанёс внезапный удар. В обороне образовалась большая брешь. Ещё рывок - и финны дрогнули, бросая оружие, в панике отступили. Радоваться бы Кириллу Афанасьевичу, да не мог: его «подрезал» командир 70-й дивизии Кирпонос. У него случилась «заминка». Перед Выборгом оказался укреплённый район двухполосного типа, рассчитанный на круговую оборону, а разведка донесла, что он связан каналом с озером Сайма. На дворе стоял март, припекало солнце, промедли войска - и финны затопят весь участок. Эта мысль глухо и больно отозвалась в голове Кирилла Афанасьевича. Обидно было ему, что такой опытный вояка, как Кирпонос, оказался едва ли не в ловушке. Мерецков подозвал к себе члена Военного совета Штыкова.