- Ещё как сможем! - громко засмеялся в трубку Головко. - Мы назвали свою операцию «Вест». Жду вашего звонка!

Через неделю Мерецков позвонил ему и предложил приехать в штаб фронта. Утром адмирал Головко и член Военного совета адмирал Николаев прибыли на КП Карельского фронта.

Кирилл Афанасьевич принял их тепло, как давних друзей, и сразу же заговорил о предстоящих боях. На Севере очень тяжело воевать, отметил он, совсем иная тактика, иная стратегия. А некоторые военачальники утверждают, что манёвр крупных войск и тяжёлой боевой техники в Заполярье невозможен. Однако война отвергла это понятие: немцам меньше чем где бы то ни было удалось вклиниться на нашу территорию именно в районе Мурманска. И хотя главную роль сыграли люди, их мужество и отвага, вряд ли стоит отрицать значение климатических условий в срыве фашистского напора.

   - Так что нам придётся ломать оборону противника в тяжелейших условиях, - подчеркнул Мерецков. - А вы, Арсений Григорьевич, не забудьте бросить в прорыв свой линкор, - весело добавил он.

   - Подумаем, Кирилл Афанасьевич, - в тон ему ответил комфлотом.

По ходу обсуждения плана операции, одобренного Ставкой, адмирал Головко заметил, что очень важно прижать группировку врага к морю. Комфронтом возразил: мол, не только прижать к морю, но и отсечь её от норвежских портов. Сделать это будет тяжело, но надо!

   - Вот смотрите, - указка Мерецкова вонзилась в чёрный крестик на карте, - на Петсамо-Печенгу, исконно русскую землю, ведут четыре дороги, одна из них, с юга, соединяет Петсамо с Луостари узлом ряда других дорог. Что могут сделать моряки? - генерал армии вскинул глаза на адмирала. - Прорваться в район Луостари, зайти в тыл немцам и комбинированным ударом пехоты и морских десантников с трёх сторон сокрушить их оборону. А тем временем идти из Луостари на Петсамо, в сторону норвежской границы и на Никель-Наутси, где находится промышленная база гитлеровцев.

   - Я понял так, что главный удар будет на Луостари? - уточнил комфлотом.

Да, подтвердил Мерецков. Что следует сделать Северному флоту? Блокировать побережье, занятое немцами, и изолировать петсамскую группировку врага со стороны моря, а также помочь 14-й армии генерала Щербакова расчленить вражескую оборону.

   - Я доложу вам, как мы намерены это сделать...

По словам Головко, бригада морской пехоты Северного оборонительного района дерзкой атакой прорвёт оборону немцев на перешейке полуострова Средний, отрежет им пути отхода с основных рубежей на реке Западная Лица и станет наступать на Петсамо.

   - Но лишь после того, как армия генерала Щербакова прорвёт главную полосу обороны врага, - подчеркнул комфлотом.

В окно блеснул луч солнца и озарил лицо адмирала. Оно, как заметил Мерецков, было суровым, губы плотно сжаты. Наконец Головко заговорил:

   - Что касается кораблей, то они не только обеспечат высадку десанта, но и перевезут прибывшие резервы и осуществят снабжение армии генерала Щербакова. Перед флотом поставлена серьёзная задача, но мы, Кирилл Афанасьевич, армейцев не подведём, - заверил комфлотом. - Это слово адмирала и просто моряка!

   - Слышал, Василий Иванович? - Мерецков взглянул на генерала Щербакова.

Тот встал. Он был высок ростом, смугловат, из-под бровей озорно поблескивали настороженные глаза.

   - Я, товарищ командующий, ещё до этой встречи обговорил с Арсением Григорьевичем все узловые моменты взаимодействия моих войск с флотом. У нас с адмиралом будет прямая связь, и, если ситуация осложнится, мы вмиг найдём нужное решение.

Головко улыбнулся.

   - Иначе и быть не может. Я же казак, а слово казака, если даже он адмирал и не носит казачью форму, - кремень!

Провожая моряков, Кирилл Афанасьевич строго-настрого предупредил, чтобы они точно и чётко следовали замыслу операции.

   - По-другому поступить мы не можем! - заверил его член Военного совета адмирал Николаев.

И всё же в ходе боевых действий адмирал Головко «нарушил» указания командующего фронтом. Случилось это утром 10 октября в разгар сражения. Из Москвы поступила срочная телеграмма. Головко прочёл: «Нарком ВМФ считает весьма желательным участие флота в занятии нашей будущей военно-морской базы и крупнейшего населённого пункта на Севере Петсамо. Адмирал Алафузов». Как позже выяснилось, начальник Главного морского штаба не случайно употребил не совсем приказное выражение, ибо Северный флот в оперативном отношении подчинялся Карельскому фронту, потому-то нарком ВМФ адмирал Кузнецов счёл нужным дать комфлотом совет, а не приказание. А Головко стало ясно, что нарком ВМФ подчёркивает его идею высадить морской десант в Линахамари с целью скорейшего захвата Петсамо. Не теряя времени, он вышел на прямую связь с Мерецковым и, когда услышал его басовитый голос в трубке, доложил о десанте в Линахамари.

   - Так это здорово! - воскликнул комфронтом. - Действуй, морской казак! Только берите в десант добровольцев, это будет надёжнее.

   - У меня, товарищ генерал армии, почти все добровольцы! - гулко отозвался адмирал Головко.

3 октября, совершив переход на оленях, а затем и на лыжах, Мерецков переселился в тундру, поближе к войскам. Сюда же перешло Полевое управление фронта. Вместе с членом Военного совета Штыковым Мерецков побывал в 131-м стрелковом корпусе, которому предстояло вести бои на главном направлении; в корпус входили две стрелковые дивизии - 10-я гвардейская и 14-я, осенью сорок первого года они преградили путь немецким войскам на Мурманск, и Кирилл Афанасьевич возлагал на них большие надежды. Мерецков и Штыков побывали в этих дивизиях, поговорили с бойцами «по душам».

В приподнятом настроении вернулся Мерецков в Полевое управление фронта. В это время ему позвонил начальник разведки фронта и доложил, что нашим бойцам в районе Петсамо сдался в плен немецкий офицер.

   - Ну и что? - съязвил Кирилл Афанасьевич. - Сейчас немцы уже не те, что были в сорок первом, потому и сдаются в плен пачками. Боевой пыл у них поугас. Разберись сам с этим офицером.

   - Не могу, товарищ командующий! - прогремело в трубке.

   - Почему? - сурово спросил Мерецков.

   - Пленный просит доставить его лично к вам, - пояснил начальник разведки фронта. - Он назвал вашу фамилию, имя, отчество. Говорит, у него для вас есть ценные сведения.

   - Даже так? - усмехнулся в трубку Кирилл Афанасьевич. - Тогда привози его ко мне. Посмотрим, что это за птица.

Солдат-автоматчик ввёл в штаб пленного офицера. Это был мужчина сорока пяти лет, с широким лбом, шрамом над правой бровью и настороженными глазами. Мерецков попросил своего адъютанта привести переводчика, но немец вдруг улыбнулся и сказал на чистом русском языке:

   - Не надо, господин командующий, я свободно говорю по-русски.

   - Да? - Мерецков свёл брови. - Мне доложили, что вы офицер, но почему на вас форма рядового немецкого солдата?

   - Для маскировки, - объяснил пленный. - Так мне было легче добраться до ваших бойцов, и я счастлив, что оказался среди вас.

Начальник разведки вручил Мерецкову небольшой свёрток.

   - Это пленный принёс вам.

В свёртке была немецкая карта с нанесёнными на неё обозначениями на немецком языке.

   - Что это? - Мерецков взглянул на пленного.

   - Схема немецких оборонительных укреплений Петсамо и Киркенеса, - пояснил пленный. - Я хочу помочь вам сокрушить немецкие рубежи без большой крови.

Мерецков в упор посмотрел на пленного. Что-то до боли знакомое почудилось ему в этом землистого цвета лице со шрамом над бровью. Широкий лоб, зелёные большие глаза... Где же он видел это лицо и когда? Пленный, однако, не спускал с него глаз и насмешливо улыбнулся.

   - Кто вы? - спросил Мерецков. - Вы немец?

   - Нет! - качнул головой пленный. - Я русский!

   - Русский? - Мерецков зачем-то встал, прошёлся вдоль стола, снова сел. - А почему воевали против своих же, русских?

Лицо пленного помрачнело.