- Алексей Николаевич, после долгих раздумий я решил главный удар обрушить на 2-ю горнострелковую дивизию гитлеровцев, - сказал начальнику штаба Крутикову Мерецков. - Прорвать оборону на узком участке фронта, к югу от озера Чапр, развить успех на всю глубину оперативного построения противника и захватить Петсамо.

   - А что будет в период прорыва на остальном фронте? - спросил генерал Крутиков.

   - Сам не сообразишь? - насмешливо покосился Мерецков на своего помощника.

Этот взгляд смутил генерала, но он был не из робких и вмиг понял что к чему.

   - Я бы предложил обороняться слабыми силами 45-й стрелковой дивизии и 3-й мотострелковой бригады.

   - Ты угадал мои мысли, Алексей Николаевич, - добродушно улыбнулся комфронтом. - Посмотри, - он кивнул на карту, где были помечены позиции открытого фланга немецкой обороны. - Сюда бросим в обход два лёгких стрелковых корпуса - 126-й и 127-й. Последний войдёт в район Салмиярви с большим отрывом от главных сил...

   - Вы хотите изолировать вражеский гарнизон в районе Никеля от путей отхода в Норвегию? - поднял брови Крутиков. - Но из района Салмиярви немцы могут атаковать наш корпус!

   - Верно, но тут нам надо прикрыться, а главные силы повернуть на северо-восток, чтобы ликвидировать немцев по реке Титовке, где они держат оборону, - пояснил Мерецков. - В этот момент войска 45-й дивизии и 3-й мотострелковой бригады перейдут в наступление и ударят по вражеской обороне с фронта! Ну, что скажешь?

Генерал Крутиков понял командующего и поддержал его, заметив, однако, что на участке прорыва надо создать как можно большую плотность орудий и миномётов на километр фронта, а также обеспечить превосходство фронтовой авиации в воздухе.

   - Само собой, Алексей Николаевич. - Мерецков вновь бросил цепкий взгляд на карту. - Значит, решено: главный удар на Луостари наносит 14-я армия генерала Щербакова, в частности 99-й и 131-й корпуса. Они совершат глубокий обходной манёвр по тундре и перережут вражеские коммуникации, а с рубежа Луостари введём в бой в направлении на Петсамо 7-ю гвардейскую танковую бригаду. Она не позволит немцам отойти в Норвегию. Согласен, Алексей Николаевич?

   - В основном - да, но кое-что уточним по ходу работы над документом.

   - Тогда займись этим, - распорядился комфронтом, - а я съезжу к танкистам: у меня родилась идея использовать в боях тяжёлые танки КВ.

   - Но у нас таких машин нет!

   - Я попрошу Ставку дать их нам, - улыбнулся Мерецков. - Ты же знаешь, что оборонительные позиции врага построены с учётом поражения их лёгкими и средними танками. Т-34 эти укрепления не разрушат, нужны тяжёлые танки.

«Пожалуй, комфронтом прав, тяжёлые танки могут сыграть важную, если не главную роль», - подумал начальник штаба.

Вернулся в штаб Мерецков весёлый: танкисты поддержали его, попросили дать им танки КВ.

«Любопытно отметить, что моя просьба вызвала удивление, - писал позднее Кирилл Афанасьевич. - Мне даже попытались объяснить, что средние танки Т-34 лучше, чем КВ, что они обладают более высокой манёвренностью и проходимостью и имеют достаточно прочную броню. КВ считались уже устаревшими. Наконец Ставка согласилась, и мы получили полк тяжёлых танков. Скажу, что они сыграли огромную роль».

Кирилл Афанасьевич присел к столу, на котором генерал Крутиков, разложив карты, делал на них разные пометки и чертил схемы. Постепенно всё то, о чём они говорили при обсуждении различных вариантов проведения операции, теперь воплощалось на бумаге в план, по которому многочисленные войска Карельского фронта начнут наступление. Мерецкову нравилось, как начальник штаба оформлял документы. Почерк у него был красивый и чёткий. Он понаблюдал за работой Крутикова, закурил и, сидя в кресле, неожиданно заговорил о своём сыне.

   - У него нет проблем? - спросил Крутиков. - Вы же знаете, что недавно он стал заместителем начальника штаба 7-й гвардейской танковой бригады. Не трудно ему?

   - У него в руках всё горит! - воскликнул Кирилл Афанасьевич. - Комбриг им доволен. Володя обрадовался, когда меня увидел. Сказал, что я редко его навещаю. Попросил меня пригласить в танковую бригаду из санитарного управления Евдокию Петровну, чтобы мы втроём сфотографировались. Жена, естественно, согласилась, и нас там сняли. Через неделю обещали дать фотокарточки. Да, я тебе говорил, что, когда в этот раз был в Ставке, Калинин вручил мне второй орден Суворова за разгром немцев под Новгородом и Ленинградом? Знаешь, что он сказал мне?

   - Что же? - улыбнулся Крутиков.

   - Говорил: «У вас, Кирилл Афанасьевич, есть элементы почерка Александра Суворова, вы бьёте врага не числом, а умением, ваши удары по врагу, как сказал мне Сталин, нередко внезапны и стремительны». Вот чудак, а? «Почерк Александра Суворова...» Разве сравнишь нынешнюю войну с войной суворовских времён?

   - Они различаются, как небо и земля! - засмеялся генерал Крутиков. - Что же касается ордена, то его вам дали заслуженно. - И, чтобы комфронтом ему не возразил, он торопливо добавил: - Утром документ на операцию будет у вас на столе!

Поработал начальник штаба с усердием. Мерецков прочёл план, подписал его и отправил в Ставку. Там его оперативно рассмотрели и одобрили, внеся некоторые поправки, что было вполне естественно, в основном они касались взаимодействия 14-й армии генерала Щербакова с Северным флотом. В период боевых действий флот мог бы высадить десанты в районе полуострова Средний, а также в других пунктах морского побережья. А вот манёвр на Титовку Ставка не одобрила, признав его весьма сложным. Теперь же, когда моряки Северного флота атаковали немцев на полуострове Средний, он был не нужен. Ставка также предложила командующему фронтом «не распылять свои силы для действий на северо-восток вдоль реки Титовка, а главные усилия направить на быстрейшее овладение Петсамо». Генштаб рекомендовал не выбрасывать 127-й лёгкий стрелковый корпус далеко вперёд на Салмиярви с рискованным отрывом от главных сил, а «вести уступом за левым флангом наступательной группы войск».

Рассмотрев предложения и замечания Ставки и Генштаба, Военный совет Карельского фронта согласился с ними. Мерецков поручил начальнику штаба внести в документ все поправки.

   - С военным флотом нам надлежит держать более тесную связь, - подчеркнул Мерецков. - Я сегодня же переговорю с адмиралом Головко по всем вопросам.

С командующим Северным флотом у Кирилла Афанасьевича были давние и добрые связи. Ещё в апреле адмирал Головко пригласил Мерецкова с группой генералов штаба фронта осмотреть прибывший на Северный флот линкор, который прислали англичане. Гостей Головко принял на линкоре. День, как по заказу, выдался солнечный, слегка морозный. Над бухтой гранитным картузом нависали скалы, тёмно-голубое море было спокойным, казалось, после недавних штормов оно отдыхало. Кирилл Афанасьевич и его соратники с интересом осматривали линкор. От одной орудийной башни они подходили к другой. Головко объяснял гостям, какие это пушки и какова их роль в морском бою.

   - Корабль что надо, но есть одна беда, - адмирал Головко передохнул. - Выходит линкор в море, и дюжина кораблей должна его охранять от нападения вражеских подводных лодок, а с воздуха над ним должны барражировать самолёты. А у меня и так мало кораблей, вот и гадаешь, как выйти из положения.

   - Сочувствую тебе, Арсений Григорьевич, но помочь не могу, - развёл руками Мерецков и шутливо добавил: - Жаль, что такая громадина стоит среди моря и не приносит нужной пользы, а сколько бы танков вышло из его брони!

Когда Мерецков проинформировал адмирала Головко о предстоящей Петсамо-Киркенесской операции и участии в ней Северного флота, Головко спросил, может ли он прибыть на КП фронта, чтобы на месте обсудить все детали.

   - Не сейчас, Арсений Григорьевич, я дам вам знать, - ответил Мерецков. - А вы пока определите силы флота для участия в этой операции и начните подготовку. Вчера я был в Ставке, - продолжал он, - виделся с наркомом ВМФ Кузнецовым. Он заявил, что у вас достаточно сил, чтобы атаковать немцев со стороны полуострова Средний. Сможете?