- Опять к выборам готовятся! - конкретизировала ситу-ацию безлопатная Клавка.
Депутат проглотил ком в горле и вопросительно посмот-рел на собеседниц.
- Шутите? Ну и шуточки у вас.
Глядя на их бесстрашие, Евгений Романович попытался подняться, но дрожащие колени сейчас же выдали хозяина, и тот рухнул обратно.
- А вы разве не боитесь? - поинтересовался он у бли-жайшей задницы.
Задница попалась интеллигентная и немедленно разъяснила депутату ситуацию.
- Да не бойся ты! Это, поди, Тимофей свою Людку гоняет. Ревнивый он у неё больно. Как поймает кого у супруги, так и начинает палить куда ни попадя.
- А куда же у вас милиция смотрит? - злобно закричал депутат, вставая и отряхиваясь. - Мы что! На Диком Западе живём?
Ничего, кроме смеха, вопрос не вызвал, а Нюрка вдобавок ещё и прояснила, куда смотрит милиция.
- Так милиция твоя сейчас под ноги и смотрит. Чтоб не спотыкнуться! Это ж участковый к Людке-то ходит.
Хохот усилился.
- Так он и ружжо у лесника спицияльно за этим купил, - заверила всех бабка Серафима.
- Это не ружьё! Это "макар", - знающе прошептал гу-бернаторский охранник, высунув голову из грядки и подни-маться не торопясь.
- А ты что ж, депутат! В штаны наклал? - то ли поставила цель извести депутата, то ли вообще перенести выборы Нюрка.
Евгений Романович стоял как оплёванный, но самое паршивое было не это. Ему красноязычно намекали, чем надо подтереться - своим депутатским мандатом.
Явно понимая, что миссия его с треском проваливается, он предпринял последнюю попытку изменить ситуацию - решил показать власть.
- Вашу мать! - взревел он в дикой ярости. - Я вам что - мальчишка какой-нибудь? Я не позволю подобного обращения с народным избранником...
Обращение возымело. Все немедленно выпрямились и заржали в два раза тише.
- Мне родина доверила ответственейшую работу! Я тут ночами не сплю! Всё думаю, как же помочь своему народу...
- Слишком долго думаешь. Пора уже и помогать, - крикнула невыспавшемуся Клавка и упёрла руки в бока.
- Это возмутительно! - заорал депутат, потрясая кула-ком. - Вместо того чтобы проявить свою гражданскую сознательность, вы занимаетесь чёрт знает чем! Вы у меня об этом ещё пожалеете!
- Чего? Это кто это тут о чём пожалеет?
Клавка сделала шаг в сторону Евгения Романовича, и тот тут же возблагодарил бога, что её лопата по просьбе Лукича была выдана ему. Загородившись ею, как щитом, депутат отступил, с надеждой поглядывая на соратников.
Неизвестно почему, но соратники уже повытаскивали свои морды из глины и готовые немедленно ретироваться, повскакивали.
А Клавка наступала...
А Евгений Романович пятился...
А к Клавке присоединились Нинка с Нюркой...
А председатель прикинулся, что ничего не замечает...
И вдруг... на другом конце поля забрезжила спасительная надежда. Аккуратно - промеж рядов вихрем промчался зелёный трактор.
Пока внимание всех было привлечено к нему, депутат попросту смылся с поля - воистину "брани" - и, подбежав к председателю, обрушил свой гнев уже на него.
- Ага! А это у вас что? Не трактор? - засипел он так, словно разоблачил в нём английского шпиона.
- Это не наш, - невозмутимо ответил Андреич.
- Что вы мне мозги-то полощете! По вашему же полю ездит!
- Вот и мне это интересно, - сказал председатель и, прищурившись, вгляделся в удаляющуюся машину. - Был бы наш - мы б вручную не копали, - опередил он будущий упрёк.
Евгений Романович быстро перебрал в уме необходимую комбинацию слов, но, видимо, недавние события ещё не улеглись в голове, и слова не скомбинировались.
- Да что, чёрт возьми, у вас здесь творится? Бардак! По-годите у меня! Вот приду я к власти - быстро вас научу и урожай собирать, и всё прочее!
Что Евгений Романович подразумевал под прочим, осталось невыясненным, но, судя по выражению лица, подразумевалось нечто страшное, а судя по просто "выражениям" - в это страшное начиналось верить.
И компания его осмелела. Сперва просто поддакивала, а освоившись, так и совсем - начали сыпать сенсациями.
Оказалось: во-первых, что раки зимуют вовсе не там, где до этого предполагалось, а в совершенно неизвестном в деревне месте. Что информация эта будет выяснена, проверена и доведена до личного состава села сразу же после выборов. Во-вторых, выяснилось, что "лихо" измеряется, вопреки всем представлениям, не в килограммах, а в фунтах (разницу обещали разъяснить так же после выборов). В-третьих и четвёртых, объяснялось, почему они будут завидовать сидоровой козе и зачем, собственно, Сидор доверил ей баян. Про пятое и шестое - пожалуй, умолчу, но только чтобы пощадить достоинство читателей, из коих могут попасться несовершеннолетние.
Также, в числе прочего было выяснено, что Кузька, скрывавший на протяжении долгих лет свою мать от постороннего взора, сразу же после выборов представит свою родительницу на всеобщее обозрение и, само-собой, была опубликована дата "морковкина заговенья".
Минут через пятнадцать эпитеты кончились, а все рабо-тающие на поле, реально осознали, что у них пересохло во рту. Кто чем - кто черенком лопаты, кто просто рукой, возвернули свои челюсти в обычное положение и дружно проглотили два десятка комов. Все. Кроме Лукича и председателя.
"А про пятую ногу? Забыл, что ли?" - по-простому подумал Лукич, а Андреич пошёл в размышлениях дальше:
"Ну ладно я на своих ору. Они ведь без матюгов-то не понимают. Но не так же! Моим-то и пару матюгов достаточно, а этот... Вот они значит, какими словами у себя в Думе работать заставляют... А какими тогда правительство заставляет работать Думу?"
О том, какими выражениями заставляет работать прави-тельство президент, Пётр Андреич вообще думать побоялся...
А с истощением словарного запаса настроение у Евгения Романовича реально улучшилось. Видимо, все эти красноречивые выражения в организме его были лишними, и, избавившись от них, он тут же воспрял духом.
Всеобщее оцепенение тоже положительно сказалось на его самочувствии, и воспользовавшись им, он наобещал селянам ещё с три короба. Причём обходя каждого и старательно заглядывая в глаза.
Он уже собирался наобещать четвёртый короб, но сзади к нему неожиданно подъехал Виктор Палыч - местный конюх, кузнец, жестянщик и парикмахер, а по совместительству ещё и Нюркин муж.
- Тпру-у-у! - сказал подъехавший лошади, но остановились и Зорька, и Евгений Романович вместе. - Хорош лясы точить! Загружайте!
Народ из оцепенения вышел, и все как-то засуетились и похватались за мешки. А вот депутат - так наоборот. За мешки хвататься не стал, но зато впал в оцепенение.
Ну, причины тому я вижу разве только две. Первая - Евгений Романович никогда в жизни не видел лошадей, и ему очень захотелось прокатиться на ней от поля до сельсовета. Вторая - Евгений Романович видел лошадей и раньше, но ему всё равно захотелось прокатиться на ней от поля до сельсовета. С тайной надеждой - осуществить мечту он подошёл к председателю и сменил тон разговора.
- Так, а у вас, что, Пётр Андреич, и лошадь в хозяйстве имеется?
- Так это не моя, - тут же соврал председатель, видимо, догадавшись, к чему клонит депутат.
- Да что ж это такое! Чего ни возьмись - всё у вас "не моё". Трактор - не мой! Лошадь - не моя! У вас вообще есть что-нибудь своё?
Андреич пожал плечами.
- А если насчёт лошади - то вы вон с Виктором Палычем договаривайтесь, - председатель указал на конюха и незаметно ему подмигнул.
- И что? Прокатит? - благодушно поинтересовался депутат и улыбкой расположил того к себе.
- Так а чего ж не прокатить-то? - согласился Андреич. - Конечно, прокатит. Если в цене сойдётесь.
Улыбка приняла глупый вид, а потом и вовсе исчезла. Платить, естественно, не хотелось, но представив, что обратно возвращаться по той же грязи, рука автоматически нащупала кошелёк.
