- А вот и наш тракторист, - указал рукой председатель.

- Наконец-то, - первее всех поприветствовала его губернаторша.

Василий Ефремович гикнул на супругу и, отодвинув в сторонку, одарил ненавидящим взглядом, а к Григорию, напротив, повернулся уже счастливо улыбающимся.

- Ну, красавец мужчина, девки, поди, по тебе сохнут.

- Угу, - не раскрывая рта, подтвердил Гришка, потому, что Глашка велела ни с кем не разговаривать, рта не откры-вать и дышать как можно реже.

Губернатор помотал головой и, делая вид, что завидует, положил ему руку на плечо.

- Вот что, Григорий, помощь твоя нужна. Мы тут немного застряли, а дела, понимаешь, делать нужно. Дела - они, понимаешь, ждать не будут, так что давай заводи свой трактор и помоги вот этим двум олухам, - он указал на водителя и охранника, - машины вытащить. Тебя назначаю главным.

- Угу, - кивнул Гришка, размышляя, как бы это ему, не открывая рта, объяснить, что в тракторе нет ни грамма солярки, но так ничего и не придумал.

Рискуя навлечь на себя гнев Глаши, он всё же открыл рот и, стараясь не выдыхать, отрапортовал:

- Не получится!

А губернатор, видимо, не знал, что на свете бывают такие ситуации, когда ему могут вот так попросту взять и отказать, а потому и впал в замешательство.

- Это почему же, не получится?

- А солярки, хоть тресни, ни капли нет!

Гришка тут же ощутил на себе присутствие двух десятков вытаращенных глаз, из которых как минимум два - женские, его не только просверлили насквозь, но и вставили в дырку гвоздь и загнули шляпку.

- Я чего-то не поняла... - растерянным голосом про-скрежетала Лариска и изобразила в лице озабоченность. - Трактора, что ли, нет?

А тут и депутат подключился расстроенным голосом.

- Пётр Андреич. Это что ж выходит? Что вы нам голову морочили? Нехорошо, Пётр Андреич, - пожурил Евгений Романович председателя и покачал головой.

Однако тот наотрез отказался быть пожуренным.

- Кому это я чего морочил? Спросили бы сразу трактор - я бы вам и сказал!

- А мы чего у тебя спрашивали? - наорал губернатор.

- А вы спрашивали тракториста. Вот он вам - пожалуй-ста.

- Идиот! - сделал вывод Василий Ефремович. - А разве так было непонятно, что нам тракторист нужен вместе с трактором. Или ты не знаешь, что мы застряли?

- Знаю. Как не знать. Только у нас в деревне, ежели ну-жен трактор, спрашивают трактор, а ежели тракторист - то тракториста.

- Нет. Он ещё и оправдывается, - развёл руками губер-натор, готовясь перейти на мат, но его бесцеремонно перебила супруга, видимо, окончательно сопоставившая факты.

- Минуточку! Это что? Значит, душа не будет?

- А! Сейчас, - пожалела губернаторшу Глаша и, налив в трёхлитровую банку воды, воткнула кипятильник.

- Ты что! Издеваешься? - первее воды закипела барышня с хорьком.

- А! Сейчас! - исправилась Глаша. - Сейчас лейку принесу.

Охранник с водителем мысленно, но охотно и бурно по-аплодировали секретарше, а хорёк, видимо, прекрасно владеющий русским языком, чуть не лопнул от смеха.

Губернаторша же бросила на Глашу полный ненависти и негодования взгляд и стиснула насмешника так, что тот запищал.

- Вася! Ты что, так и будешь стоять и смотреть, как твою жену оскорбляют? - выдвинула она мужу ультиматум, но тут в процесс вмешался Евгений Романович.

- Господа-а. Спокойно. Давайте не будем забывать, зачем мы сюда приехали, - спокойным голосом сказал он и сгладил ситуацию. - Давайте ка лучше все лишние покурите на крыльце, а мы с Василь Ефремычем пообщаемся и, я думаю, разрешим ситуацию.

Единственным человеком, кто с удовольствием почув-ствовал себя лишним это, пожалуй, был председатель, потому как за те полчаса, что он провёл в ихнем обществе, он устал на неделю вперёд, а зачем они приехали так, кстати, и не понял. И не хотел. Ему было абсолютно не интересно это лживое заискивание и сострадание, противны эти фальшивые улыбки и ненавистен сам факт нахождения в одной комнате с губернаторшей, хотя она единственная из всех, кто не лицемерил, а была сама собой. Он стоял на крыльце, один и в этот раз не желал соседства. Он не хотел возвращаться, не хотел видеть их притворные, напыщенные лица. Он хотел курить и достал папиросы.

Гришка с Глашкой стояли поодаль, возможно, ожидая распоряжений, но, видя его измученное лицо, подойти не помышляли. Гришка курил тоже, а Глашка рассматривала мужиков.

Через минуту из конторы выперли губернаторшу, и та в приступе ярости немедленно набросилась на причину всех своих бед - водителя, но тот, видимо, и сам уверовавший в увольнение, повёл себя с дамой некорректно и откровенно послал её. Через пару минут её послал и охранник, а ещё через пять её готов был послать даже хорёк, и таким образом, сплотившись на фоне всеобщей ненависти, все ненужные люди начали объединяться.

Охранник что-то выспрашивал у Глаши - та краснела и отвечала. Председатель с неизвестными затеял разговор о рыбалке, а Гришка как-то легко сошёлся с водителем.

- За что уволили-то? - искренне спросил он и получил такой же искренний ответ.

- За то, что застрял.

- Да, - посочувствовал Гришка, - если б у нас за такое увольняли, так на селе ни одного водителя бы не осталось. Сильно, что ль, застрял-то?

Водитель не ответил, а только тяжело вздохнул и чиркнул ладонью по шее.

- Я по грязи-то вообще первый раз. Раньше-то мы если в деревне нет асфальта, то в неё и не ездили, а то и так бывало. Если где и есть асфальт, но не везде - то мы в другую часть и не заезжали. А тут - стрельнуло же ему.

- А у нас наоборот, - высказался Гришка, - у нас ас-фальта нет, да и скучно по нему ездить - уснуть можно. Кстати! А приехали-то зачем?

Водитель насторожился, словно у него попытались выведать какую-то государственную тайну, но, посмотрев в добродушное лицо тракториста и вспомнив об увольнении, обмяк. Он осмотрелся и как лицо безработное причислил себя к пролетариям.

- Выборы у них, - вполголоса сдал он бывшего работодателя, - голосов у них не хватает - вот им и спустили сверху план. Объехать все деревни и набрать полторы тысячи.

- Полторы тысячи чего? - шёпотом не понял Гришка.

- Голосов, - спокойно разъяснил водитель. - Так что готовьтесь. Сейчас агитировать будут. Вы, кстати, за кого собирались?

- Чего собирались? - всё так же заговорщицки прошептал Гришка, явно удивившись, узнав, что кто-то чего-то собирается, а он - ни сном ни духом.

- Голосовать.

Гришка поморщился, задумался и явно разочаровался в собирающихся. Если на свете и была какая проблема, до которой ему было как до фонаря, то это как раз она самая и есть.

- Так, а нам какая разница?

- Ну как же? - не понял водитель, но тут же исправился: - Хотя, да. Действительно. Вам-то какая разница.

- Да ну его! Выборы эти, - презрительно махнул рукой Григорий. - Пойдём лучше машину посмотрим. Выезжать-то всё равно надо.

Водитель охотно согласился, а Гришка, отпросившись у председателя, достал из сарая болотные сапоги, лопаты и снарядил попутчика.

По дороге водитель красочно объяснил ему, что именно они получат, или вернее, чего не получат, если к власти придут те или другие, так что уже к середине пути у Гришки вообще пропало желание голосовать. Водитель оказался довольно образован и тут же объяснил, чего он не получит, если не будет голосовать.

Подходя к машине, Гришка твёрдо хотел напиться.

Губернаторский джип засел основательно, и выбраться без трактора действительно представлялось немыслимым, но русский человек, он на то и есть русский.

Ах уж эти пресловутые: "невозможно", "нереально", "неосуществимо". Слова эти явно заимствованы из какого-нибудь за╛граничного языка, ибо русскому человеку не известны и не при╛сущи. Пресловутее их, пожалуй, может быть только "нельзя", что для русского то же самое, что и "давай, попробуй". Ну и, пожалуй, бич пресловутости - это "слабо".