- Правильно! - поддержал поддержание традиций при-вязанный. - Уж лучше морду мне набейте. И-и всё-о!

А вот тут - прям конфуз какой-то приключился. Заподо-зрили звери чего-то неладное. Виданное ли дело, чтобы пленники требовали набития собственной морды. Некоторые даже переглянулись вопросительно.

- А ты чего это тут поддакиваешь? - не понял олень.

- Да! Действительно! - тоже не понял волк.

Тут даже и барсук передумал.

- Ну, вообще-то, если хорошенько подумать, то не такой уж и архаизм...

- Вот, вот! - согласился волк. - А потом ещё и морду ему набьём...

Тут уж и енот запаниковал и голосом, непригодным к кастрации, завопил:

- А-аа! Ладно! Чёрт с вами! Сознаюсь! Как на духу! Дело-то, в общем, нехитрое. Пока, значит, вы тут собираетесь меня пытать, соседи ваши вас со всех сторон окружают. Вот, собственно, и весь план...

Даже тушканчик пожалел, что он пацифист и, сменив убеждения, влепил еноту звонкую пощёчину. А отвисшую челюсть первым поправил барсук.

- Звери добрые! Так это что ж получается? Нас опять надули?.. что ли?

- Что ли, опять! - уверенно закивал привязанный. - Только прошу заметить, что я сам признался - без примене-ния, так сказать, грубой силы. По доброй, так сказать, воле. В память о наших добрососедских отношениях...

Но его уже никто не слушал. Звери как один начали озираться по сторонам - в поисках скрытых полчищ врага, однако ни полчищ, ни даже намёков на то в предрассветной темноте так и не обнаружилось. Да и как обнаружить? Ведь темнота - она хотя и предрассветная, но в первую очередь всё-таки темнота. Это только небо вроде бы посветлело немного, а в лесу по-прежнему хоть глаз выколи.

В общем, спокойствия это не прибавило. Да ещё и енот внёс в своё признание усугубляющее уточнение:

- Они просто сигнала от меня ждут. Вот как получат сигнал, так и пойдут всё крушить да потчивать. Мокрого места от вас не оставят. У них, помнится, по плану намечалось полное истребление противника, а территории ваши они в аренду собирались сдавать - по два литра за гектар, и это я вам скажу ещё божеская цена... Э, э! Ты чего задумал? Ну-ка положи дубину на место...

Но волка, видимо, меньше всего интересовали планы противника. Он попросту приблизился к еноту вплотную и, глядя куда-то поверх него, безразлично поинтересовался:

- И что же это за сигнал такой? Слово какое-нибудь тайное? Или жест?

При этом он так многозначительно постукал дубиной по свободной лапе, что енот тотчас же признал в нём страшное видение двухлетней давности.

- Ну? Так что за сигнал?

С каждым взмахом дубины амплитуда её увеличивалась, и уже взмахов через пять-шесть та приняла угрожающее положение.

Выражение морды волка тоже не сулило ничего хорошего, видимо, бог милосердия в это самое время вышел покурить и, кстати, застал в курилке ентова ангела-хранителя.

Уж и не знаю, наказывают ли в небесной канцелярии за отлынивание от своих обязанностей или, может, в должности понижают, но думаю, следовало бы. Ладно ещё бог здравого смысла подстраховал коллег и устами барсука, чья роль в главнокомандовании была незаслуженно забыта, енота спас.

Барсук мухой пролетел промеж собеседников, на лету успев зажать пленнику рот, а другой лапой - оттолкнуть волка.

- Э! Чё за беспредел! - естественно, тут же возмутился волк, но ему и договорить не дали.

- Ты что? Совсем сдурел, что ли? Сейчас он скажет это слово, а эти, - барсук мотнул головй в сторону соседского берега, - подумают, что это он им сигнал подаёт. И что тогда? А? Панихиду заказывать по твоей милости?

Моментально озадаченный волк прямо дубиной почесал затылок, словно пытаясь сопоставить факты, но быстро заблудился в собственных же извилинах. Видимо, бог сообразительности тоже питал пагубное пристрастие к никотину.

Так или иначе, но ошибку свою пришлось всё-таки при-знать, хотя с дубиной расставаться было жалко.

- Ладно! Понял я! - кивнул он мордой и в знак соблюдения субординации передал дубину барсуку. - Чего уж тут непонятного? Ты первый. Но, чур, я тогда второй!

Барсук дубину взял, но вовсе не для греховного воплощения деяний, а как раз наоборот - от греха подальше.

А потом он ненавязчиво всмотрелся в якобы просветлённую сознанием волчью физиономию и в двух неприличных словах объяснил ей, где находится развилка в сознании, на которой волчьи мозги сразу же после рождения выбрали тупиковый путь развития.

В отличие от хозяина, мозги не обиделись, а вот волк счёл себя глубоко оскорблённым и даже оправдания себе начал придумывать.

- Да ладно тебе! Чего сразу - идиот? Может, он вообще блефует? Ты на рожу-то его посмотри.

А вот этот вопрос интересовал, пожалуй, не только барсука. И уж точно - в первую очередь. Енотова рожа тут же стала предметом глубочайшего рассмотрения, и вероятность обмана сама собою допустилась.

Нет, барсук конечно, и сам это понимал, но для порядка объяснил всем, что рисковать, как и манипулировать непро-веренными сведениями - опасно. А в заключение - отправил на неприятельскую сторону стрижа.

Этот манёвр, по общему мнению, был признан удачным, ибо приближал всех не только к необходимому пониманию на предмет "можно уже бить енота или ещё нет?", но и давал философское объяснение на вопрос "не пора ли уже паниковать?"

Стриж взмыл в ожидающее появления солнца небо, и минуты до его возвращения наполнились нервными нотками...

* * *

Ёжик стоял на бугре и с важным видом оглядывал поляну. Недобуженных по самым скромным подсчётам, оставалось с десяток, а совсем не буженным, не считая медведя, остался один лишь волк.

- Ёжик, - услышал он вдруг тихий голос суслика, - слышь, а на войну всем идти обязательно?

Ёжик повернул голову и, изобразив на лице презрение, поинтересовался:

- А ты чего ж это? Откосить, что ли удумал?

- Да нет! Что ты! - поспешил оправдаться суслик. - Просто. Ну, посмотри на меня, - суслик поставил себя на обозрение и для верности несколько раз повернулся.

- Ну и что? - не понял ёж и усмехнулся. - Суслик как суслик. Чего смотреть-то?

- Да нет, - снова оправдался суслик, - я не про это. Я имею в виду, что - посмотри, какой я маленький, да и опыту военного совсем никакого.

- Что значит никакого? Совсем, что ли? - не поверил ёжик.

- Как есть совсем! - обречённо вздохнул суслик. - Вот я и думаю - какой с меня прок?

- Ну, как какой прок? Очень даже...

Тут ёжик задумался и, судя по расплывчатости физиономии - о чём-то очень неприличном.

- Подожди! Так ты что ж это - на войне ни разу не был?

- Ну-у, в общем, - суслик пожал плечами и отвёл в сторону глаза. - Как-то не приходилось.

- Ой, да это ж ерунда. Пара пустяков.

Обстоятельство это ежа ничуть не смутило. Мало того, он почему-то даже обрадовался и тут же счёл священным долгом - поделиться своим богатым военным опытом.

- Ну-у, это мы сейчас. Это мы мигом!

Он дружески положил лапу суслику на плечо и заговор-щицким голосом неизвестно у кого спросил:

- Тут ведь главное что?

- Что? - не менее заговорщицки повторил призывник и приготовился услышать какую-то страшную тайну, знание которой наверняка превращает даже самого маленького, слабого и робкого в большого, сильного и свирепого.

- Главное - это сила мысли! Да-а! - ёжик помотал головой. - Ну и духа, конечно. Оно ведь как? Врага нужно сначала победить мысленно, а там уж, почитай, что полдела сделано.

- Как это мысленно? - не понял суслик.

- Ну да элементарно. Вот смотри.

Ёжик мудрёно сощурился и преподал первый урок.

- Сперва - выбираешь себе жертву, ну, в смысле противника. Потом - мысленно подходишь к ней - в смысле к нему и прямо без здрасти - хрясть по морде! Тоже мысленно. Потом в живот - бац, потом по почкам - на, потом по печени, а потом коленом со всего размаху между ног...

- Чего? - неожиданно возмутился суслик. - Самцу? Между ног? Нет! Я на это не подпишусь! Не по-зверски это.