"Точно! Уехать". - Хранительница одним глотком допила кофе и бросилась в спальню. Стянув со шкафа спортивную сумку, она принялась нервно запихивать в неё вещи. Подарок Артёма постоянно за что-то цеплялся и ужасно раздражал. Станислава сорвала желтоглазый перстень и, не глядя, отбросила в сторону: "Ничего мне от вас не нужно! Оставьте меня в покое! Все вы лгуны!"

- Я не лгал тебе.

Стася замерла от неожиданности, а потом обернулась и хищно взглянула на Дмитрия:

- Явился? Решил-таки выполнить приказ? Что ж, я готова! Я пойду с тобой и разберусь, что у вас там творится!

- Я не буду забирать тебя! Ты останешься здесь!

- Ни за что! И не смей мной распоряжаться! Я сама решу, что делать! Не допущу, чтобы ты пострадал из-за меня! Ты заберёшь меня с собой! Слышишь?!

"Я всё испортил. Не нужно было разговаривать с ней. Хранительница хочет в Лайфгарм, и амулет выполнит её желание, так или иначе. Она погибнет, и виноват буду я", - с отчаянием подумал маг и покачнулся, словно его толкнули в грудь.

- Почему ты молчишь, Дима? Сделай хоть что-нибудь! Останься или уйди! Я не могу так! Я вижу, что ты страдаешь! Почему ты не позволяешь мне помочь?!

- Хорошо, я уйду…

- Нет! - Стася в отчаянии вцепилась в его руку. - Зачем уходить? Я же нравлюсь тебе! Ты тоже нравишься мне! Почему мы не можем быть вместе?

- Ты гонишь меня и просишь остаться. Что ты хочешь от меня? - вымучено спросил Дмитрий, и Хранительница с надеждой взглянула ему в лицо:

- А сам не понимаешь?

- Я не хочу уходить и не могу остаться. Я должен вернуться в Лайфгарм. Отпусти меня.

- Пойдём вместе! Я люблю тебя, разве не видишь? Возьми меня с собой!

"Я тоже люблю тебя, но мы не можем быть вместе. Я вернусь к Олефиру, он убьёт меня, и всё закончится!" - отрешённо подумал маг и попытался высвободить руку, но Стася прижалась к нему всем телом и горячо прошептала:

- Давай уйдём вместе!

- Я уйду один.

Но вопреки здравым словам, Дима сжал Хранительницу в объятьях и впился в её губы безнадёжным жадным поцелуем. "Он мой!" - счастливая мысль затопила сознание женщины. По щекам потекли слёзы блаженства и радости, тело изогнулась в предвкушении страстных ласк, и вдруг поцелуй закончился. Дмитрий отступил, и, задрожав, точно в ознобе, Стася испуганно взглянула в его потухшие глаза:

- Останься.

- Не ищи меня… - прошелестело в воздухе, и раненное сердце Хранительницы сдавило одиночество. Она упала на кровать и, комкая тонкое покрывало, взвыла, словно раненая волчица:

- Ты мой! Я найду тебя! Я приду в Лайфгарм! Сама! Вы получите Хранительницу, принцессу - да кого хотите! Я сделаю всё, лишь бы ты был рядом!

Накатившаяся с дикой силой злость на вселенскую несправедливость высушила слёзы и заставила сердце биться спокойно, а мозг работать чётко и ясно. "Для начала нужно убраться из города и хорошенько всё взвесить. Главное, что с папочкиным заклинанием балом правлю я!" Стася свирепо ухмыльнулась, подхватила сумку и ринулась вон из квартиры.

На скамейке у подъезда бабульки всё ещё взволнованно обсуждали несостоявшееся побоище. Увидев Стасю с дорожной сумкой в руках, они замолчали, и одна из них с фальшивой улыбкой проворковала:

- Устала, Стасенька, в отпуск собралась? Совсем тебя кавалеры замучили!

- Да какой отпуск, так, на пару дней за город, свежим воздухом подышать, - нелюбезно протараторила Хранительница, забросила сумку на плечо и, яростно ругая себя за то, что бросила родную шестёрку у дверей салона, соблазнившись шикарной иномаркой Артёма, быстрым шагом покинула двор.

На проспекте она поймала такси и поехала на вокзал. Всю дорогу Стася недовольно хмурилась: ей предстояло два часа трястись в электричке и почти час шлёпать до деревни, где у них с отцом был небольшой дом. На счастье дачницы, народу на обычно многолюдном вокзале было немного, во всяком случае, в зале пригородных касс царили нехарактерные для него тишина и покой. Станислава направилась к расписанию, но тут приятный женский голос отчётливо объявил о том, что нужная ей электричка отправляется через пятнадцать минут. "Вот и славно!" - обрадовалась Стася, купила билет и уже хотела выйти на перрон, и тут её осенило, что за утро она ни разу не вспомнила о том, что надо идти на работу. "Маруся, наверное, уже обзвонилась!" - с досадой подумала Хранительница и завертела головой в поисках таксофона. Набирая номер, владелица "Пифии" волновалась так, словно ей предстоял неприятный разговор со строгим боссом. "И почему мне всё время приходится напоминать себе, кто у нас главный? - слушая короткие гудки, размышляла она. - Этой девчонке всегда удаётся поставить меня на место, невзирая на своё подчинённое положение! А ведь, по сути, ничего особенного из себя не представляет: красавицей не назовёшь, образования никакого, а всего-то и достоинств - скромность и исполнительность. Прямо как у Молчалина - умеренность и аккуратность!"

Сравнив свою секретаршу с отнюдь не положительным героем, Станислава мгновенно пришла в прекрасное, и когда, после очередного набора номера услышала длинный гудок, щелчок и вежливый приятный голос: "Салон "Пифия", Слушаю Вас", ехидно улыбнулась и без обиняков заявила, что уезжает на неделю по личным делам. Секретарша пыталась что-то возражать, но хозяйка слушать не стала - повесила трубку и направилась к платформе, где уже стояла электричка. Пассажиров в вагоне было - раз-два и обчёлся. Хранительница устроилась у окна, поставила сумку рядом и вскоре задремала под мерный стук колёс…

Нечем дышать… Рывок… Ещё рывок… Нет сил… Надо… Жить… Вырвалась… Серое месиво отпустило. Стася вдохнула полной грудью и бросилась на шею "оленю". Пальцы погрузились в мягкую шелковистую шерсть, и она почувствовала облегчение… "Олень" повернул голову, потёрся влажным носом о её плечо и механическим женским голосом сообщил:

- Сто десятый километр.

Станислава вскрикнула и вскочила - электричка стояла у знакомой платформы.

- Чёрт! - выругалась она, бросилась к дверям и в последний момент выскочила на перрон.

Отдышавшись, спустилась по разбитым ступеням с платформы и неторопливо пошла по грунтовой дороге, с наслаждением вдыхая свежий запах земли, прелых листьев и набухших почек. Напряжение последних дней постепенно таяло, и к своему деревенскому дому Стася подошла в благостном и спокойном расположении духа. На участке ещё лежал снег, но на клумбе возле крыльца уже расцвели первые весенние крокусы. "Вот настоящее чудо, без всякой магии", - с умилением подумала женщина и вошла в дом, встретивший её холодом и сыростью.

Стася оставила сумку у двери, повесила кутку на старый медный крючок и затопила печь, а когда дрова занялись весёлым жёлтым пламенем, принесла из колодца воды и взялась за уборку. Понемногу дом наполнялся теплом и уютом. К вечеру, уставшая, но довольная собой хозяйка с чашкой горячего чая расположилась в кресле у камина, когда-то любовно сложенного отцом, и, пристально глядя на оранжевые языки пламени, тихо произнесла:

- Что же ты наделал, папа?

- Прости, доченька, я хотел как лучше…

- А получилось, как всегда, - машинально продолжила Стася и осеклась: в соседнем кресле сидел отец и печально смотрел на неё. Сердце Хранительницы болезненно сжалось: - Почему ты всю жизнь молчал, папа? Почему ничему не учил меня? Я не знаю, что делать! Кто я? Кто ты, в конце концов?

- Я расскажу тебе всё, что ты хочешь. - Фёдор внимательно разглядывал дочь: заклятия Дмитрия не было. "Любопытно. Почему он снял его? Всё-таки решил выполнить приказ? Тогда почему она до сих пор здесь? Неужели мой маленький убийца влюбился? Забавно…"

- Вокруг меня бродят непонятные личности, которые только и делают, что рассказывают страшные сказки! Принцесса! Хранительница! Для меня это пустые слова. Как мне защититься, папа? Мне сказали, что ты наложил на меня заклятье, но от всего ли оно убережёт? Я беспомощна! Ты ничему меня не научил! Ты, великий маг и волшебник, легенда Лайфгарма!