— Что же ты стоишь на пороге? — сносила Анхана и вновь засмеялась.

У неё тоже было множество имён, но предпочитала именно это.

— Подойди! Я приказываю тебе, Офертоон Сангвинаар — демон, ищущий крови, переступи порог и подойди ко мне! — потребовала она.

Офертоон стоял неподвижно. Анхана вновь засмеялась.

— Ты боишься? — спросила она. — Или ты не видишь меня? Или не знаешь, куда тебе ступить?

— Да, Госпожа, — согласился демон-вампир.

Анхана вновь усмехнулась.

— Скажи мне, Офертоон, на какой вопрос ты мне ответил? На первый, второй или третий? Или ты отвечал мне на все вопросы сразу?

Демон не ответил ей. Она помолчала, размышляя, потом вновь продолжила.

— Не думала я, что ко мне посмеет явиться слабейший из древнейшего рода, — сказала Анхана.

Офертоон Сангвинаар почувствовал, как одна невидимая рука сжала его горло, а другая — льдом прикоснулась к сердцу.

— Зачем ты здесь, древний? Отвечай, или твоё мёртвое сердце станет живым, и ты умрёшь в страшных мучениях.

— Я… пришёл… учиться… у… тебя… Анхана, ведь ты владычица сновидений- прохрипел демон.

Хватка ослабла, руки Тьмы отпустили его. Офертоон тяжело рухнул на холодный каменный пол.

— Госпожа, я пришёл к тебе, чтобы ты раскрыла мне секреты древнего искусства сновидений, — сказал демон-вампир.

Анхана вновь засмеялась. Её смех эхом разносился под сводами древнего святилища.

— Ты удивил меня, Офертоон Сангвинаар. И развеселил. Давно я так не смеялась. Ты разве не знаешь, что это искусство никому из твоего рода не доступно, ну, разве что только паре-тройке очень древних вампиров? — сказала Анхана. — Или же ты сошёл с ума, или просто не знаешь, что древнее искусство сновидения не подвластно мертвым бессмертным? Ни один Хранитель сновидения, ни один Страж сновидений никогда не станет союзником вампира. Ты слышишь меня, Офертоон? Ни один мёртвый бессмертный не прикоснётся никогда к древним книгам Сновидений. Ни один!

— Я знаю, Госпожа. Я прошу, позволь мне изучать древнее искусство, разреши мне вступить в долину сновидений. Дай мне возможность позвать союзников. Разреши, а Стражи сновидений сами решат мою судьбу. И если мне суждено быть развеянным, я согласен принять это.

Тьма стала чернее глубин бездны. Он не слышал ничего. Офертоон больше не ощущал прикосновения Анханы. Он не видел ничего кроме ужасающей тьмы. Время холодным песком струилось в невидимых песочных часах. И страх, и надежда оставили его. Анхана не ответила на его мольбы, не приняла его. Она отвергла его, как отвергала многих до него. Офертоон повернулся, желая покинуть древнее хранилище Сновидений. Офертоон был разочарован, обижен и утомлен. Он проделал трудный и далёкий путь. Он чудом избежал смерти в городе, где жили жрецы Золотого Дракона. Он ушёл от погони псов-стражей. Скрылся от Золотого призрака времени. Офертоону удалось перехитрить древнего Золотого Дракона Хранителя жизни и смерти. И что? Всё зря? Путь был бесполезен? Видимо, придётся искать кого-то ещё, кто рискнёт передать ему древние знания. Должны быть другие древние, владеющие искусством создания Сновидений. А ведь он так хотел узнать, как это — видеть сны.

— Подожди, — тёплая женская рука прикоснулась к его плечу, — я вижу, что ты и правда страстно желаешь постичь это древнее искусство.

— Да, Анхана, больше всего в этой жизни.

Анхана недобро усмехнулась.

— Что же, я согласна, — сказала она тихо. — Но, ты примешь все мои условия, и ты всегда будешь делать лишь так, как я говорю.

— Всё, что тебе угодно, — заторопился Офертоон. — Всё, что пожелаешь, Госпо…

Договорить он не успел, она запретила ему говорить одним лишь своим желанием.

— Ты слишком тороплив и горяч для демона, да ещё и к тому же вампира. Ты обещаешь мне невозможное, ещё не зная, что я у тебя могу попросить. Но, ты мне начинаешь нравиться. Я буду учить тебя древнему искусству создания сновидений и путешествий по ним. Взамен ты оставишь мне право всегда появляться в твоих снах без разрешения и приглашения, в каком бы теле ты не был. И ещё — я могу приходить не одна, и приходящим со мной тоже не требуется твоего приглашения или разрешения.

— Да, конечно же, как скажешь, — опять заговорил Офертоон.

— Подожди. Это ещё не всё, — остановила его Анхана. — Если я когда-либо решу передать свои знания женщине, достойной этого искусства, то она тоже с лёгкостью может приходить в твои сны. И тот, кто сможет приручить твоих союзников или их Вожака всегда будет сильнее тебя в твоём сне. И это ещё не все, мой дорогой ученик.

Анхана видела, как кривилось лицо демона. Ощущала его недовольство условиями договора, который он так поспешил принять.

— И ещё, — снова продолжила диктовать условия Анхана. — Ты проживёшь не одну бессмертную жизнь, но десятки человеческих жизней, только так я позволяю тебе прикоснуться к тайнам сновидений. Только так я позволю тебе войти в долину Сновидений и обратиться к Хранителям и Стражам Сновидений. Ты согласен?

Офертоон молчал. Анхана требовала у него жизнь в обмен на древнее искусство сновидений. Он не был уверен, что готов на такой обмен. В глубине древнего разума кружились разные мысли: «Разве я только что не сказал ей, что отдам всё, что она только не пожелает? Да, сказал. И неужели древний демон, отбирающий жизни и смерти, берущий чьё-то тело и душу напрокат, отступится от своих слов и не рискнёт прожить несколько человеческих жизней? Может быть, всё это к лучшему? Как знать. Никто не ведает карт судьбы».

— Да, Госпожа, — произнёс демон, — я согласен. Я принимаю все твои требования, повелительница сновидений Анхана.

Так началось непростое и странное путешествие бессмертной сущности по миру сновидений. Вначале Анхана потребовала, чтобы Офертоон выбирая жертву, тело которой он собирался использовать, никогда не принимал облик женщины. Она не стала объяснять своё требование. Офертоон принял и это условие. К тому же он не имел права причинять серьёзного вреда телу своей жертвы. И никогда не должен был каким-либо образом открывать хозяину тела своего присутствия. Это было очень сложно для Офертоона, но демон так хотел овладеть искусством создания сновидений и путешествий по ним, что согласился и очень старался исполнить это требование. Чем больше Анхана учила его, тем больше он стремился к новым знаниям. Временами он просто являлся к ней и молча наблюдал за тем, что она делает. Порой она погружалась в длительную медитацию, и Офертоон часами наблюдал за её неподвижной фигурой.

Прошло некоторое время и Офертоон смог создать своё первое сновидение. Хранители сновидений пропустили его в Лабиринт, а Стражи не убили в первую секунду. Это, конечно, не означало, что они не сделают этого позже. Но Офертоон был бесконечно счастлив. Он радовался так, что Анхана не могла смотреть на него без улыбки. Воодушевлённый своими успехами Офертоон с новой силой кинулся в погоню за секретами древнего искусства. Только чем больше тайн он узнавал, тем чаще видел Анхану задумчивой и даже грустной Он не расспрашивал её ни о чём, но и прочитать её мысли он не мог. «Может быть, ей грустно потому, то я скоро покину её?» — подумал демон и удивился своим собственным мыслям. Если бы Офертоон Сангвинаар знал истинную причину грусти Анханы, то он уже давно бы покинул пределы Сумеречного города.

Последнее время Алиса стала почему-то всё больше отдаляться. Веронику это сначала раздражало, потом стало удивлять. Правда, в конце концов, ей стало практически всё равно. Раз! И словно выключили свет, или, что более подходило к происходящему, включили. Всё встало на свои места, всё прояснилось. Поведение Гончаровой могло означать всё что угодно, и Фадеева перестала размышлять на эту тему. Творившееся в реальности можно было трактовать лишь один путём: история связанная с Максом всё же завершалась. Александровскому она уже давно не писала, а не видела и того больше. Писать Максу было практически бесполезным делом, да и ещё и ко всему прочему очень утомительным. Вероника прекрасно понимала, что соединить разорванное временем просто нереально. Да и если раньше воспоминания о Максе порождали приятные чувства, теперь всё чаще любая мысль о нём связывалась с тошнотой и жуткими рвотными позывами. Фадеева всё больше убеждалась в том, что написанная ею фраза: «Я прощаю обязательства твоего долга, ибо такова моя воля и будет так!» возымела сильнейший эффект. Мгновенно была рассечена крепкая связь, мешающая ей годами. Была разорвана связь, лишавшая её свободы действий. Вот так с лёгкостью осеннего листа, падающего с дерева, Макс исчез из её жизни. У Вероника теперь была своя жизнь, а у Макса — своя. И вместе эти жизни не складывались.