— Да, я рада тебя слышать, — сказала Фадеева улыбаясь.

— Взаимно, — весело произнесла Гончарова. И тут же спросила, — есть новости?

— Конечно. Просто море новостей.

— Ты где сейчас?

Вероника прикинула быстренько, чтобы ответить: правду или создать иллюзию, и остановила свой выбор на реальности.

— Алиса я вот тут пытаюсь навести порядок на нашей территории. Потому как кто-то, видимо, тут был и изрядно нам напакостил. И сижу заодно вторую часть книжечки обдумываю, пора уже с ней разбираться. Есть мысли, и я хочу их записать. Ты кстати подтянешься? А то, если честно, не хочется всё это по телефону обсуждать. Нам есть о чём поговорить. А ещё, я нашла то, что нам с тобой нужно, только это надо обсуждать тоже лично. Ждать тебя?

— Увы, не смогу. Давай перенесём нашу встречу. Хорошо? — спросила Алиса так, словно бы сомневаясь в правильности своих действий.

— Хорошо, договорились, — произнесла Вероника. Её несколько раздражало, что у Алисы всё меньше и меньше времени на неё лично и на их книгу. — И знаешь ещё что?

— Нет, Вероника, я не умею читать мысли, я не Макс. Хотя, думаю, что и он не умеет.

— Очень жаль. Я при встрече тебе расскажу о том, как заточить инструменты под любую функцию. Да, и ещё планирую тут одно дельце на четырнадцатое марта, так что ты пригнись. Я не знаю какой откат будет на сей раз, я хочу закончить эту цепочку. Долг будет отдан.

— Я уже начинаю бояться, — засмеялась Алиса.

— Это лишнее, Элис. Всё будет хорошо. Просто пригнись. Даже можешь не особенно и низко, но, в общем, я предупредила.

— Ладно.

— Тогда до связи и, надеюсь до встречи.

— Пока.

Вероника завершила звонок. Да, почему-то она сомневалась в том, что они в скором времени смогут с Алисой увидеться. Последнее время происходило что-то странное. У Фадеевой всё чаще возникала мысль, что после того как Алисе не удалось заполучить Александровского, Гончарова потеряла интерес не только к книге, но и вообще к общению. «Всё может быть, — продумала Фадеева. — Ладно, это мы уже проходили. Евгения тоже когда-то отдалилась. Правда, когда она сама потом захотела вновь общаться, мне было уже неинтересно». Об этом думать не хотелось, равно как и о Максе, его книге, своей книге и вообще всех этих дурацких творческих затеях. На какой-то момент Веронике показалось, что всё вообще бесполезно. Вообще, и всё. Она взглянула на часы. Ещё было время посидеть и подумать. Она вернулась к рукописи.

«Он вчитывался в сложный рисунок мертвого языка, ему так хотелось ощутить смысл каждого слова, запомнить всё, что он смог понять. Текст древней легенды, казалось, взывал к нему, звал за собой, пел свою песню. Местами солнце и ветер, местами земля и вода, а кое-где огонь, разрушили строки, но сохранился их образ. Тьма заботливо сохранила их отблеск и теперь щедро дарила своему талантливому ученику. Странник торопливо, но бережно, переворачивал полуистлевшие страницы. Наконец-то он нашёл нужное ему место: „И вот собрались старейшины на совет, ибо вопрос касался выбора пути. И решили, что отдадут бессмертно-мертвому ту, что он пожелал, обрекая хранительницу древних тайн на бессмысленную и жестокую жертву…“ Да, так и было. Брак был заключён. Но, всё пошло не так, как предвидели жрецы, не так как ожидали Хранители Баланса. Любовь не постигла странную пару, связанную по прихоти судьбы неразрывными узами, к ним пришла ненависть. Не бессмертие, но вечное и безымянное зло, нежить породил этот союз. И хранительница древних тайн, ведавшая прошлое, настоящее и будущее навсегда отказалась от служения тьме. Так возникло странное противостояние порождений тьмы, стоящих по разную сторону света. И чем оно было сильнее, тем непреодолимее было притяжение между ними. И только… На этом рукопись обрывалась безвозвратно, даже тьма не смогла воссоздать образ текста. Странник вздохнул, сгрёб листы и бросил в слабо горящий огонь на заброшенном алтаре».

Ника поставила точку. Больше мыслей не было. Так случалось иногда, что история требовала своего продолжения. Но в какой-то момент Вероника понимала, что точка — это действительно точка. Так и сейчас она чувствовала, что этот текст вовсе не из «Книги Макса». Это отрывки того, что могло бы быть продолжением «Истории Сумеречного города». Иногда эти два текста странным образом переплетались. Уже в «Книге Ники» частично была рассказана «Легенда о Сумеречном городе». И сейчас Ника всё чаще подумывала о том, что ей следует на некоторое время отложить «Правдивые истории» и сосредоточиться на «Истории Сумеречного города».

Не всегда вовремя возникают правильные идеи и догадки. Ослепленные своим желанием досадить Александровскому Вероника и Алиса игнорировали многие очевидные вещи. На самом деле Алиса вообще сказала, что больше ей вся эта чепуха, связанная с Максом не интересна. Алиса заявила, что у неё и без Александровского полным полно собственных проблем. И Ника теперь старалась об этом с ней не заговаривать. Снежный март снова изменил картину происходящего. Возникло ощущение, что история повторяется. Нике казалось, что происходило снова тоже, что и той холодной весной десять лет назад, только немного изменился состав исполнителей главных ролей. Да, история и правда повторялась. Совершенно неожиданно Вероника поняла, что вероятно она общалась в Сети вовсе не с Александровским, а с его новой пассией — Викой. Догадка озарила тёмные стороны происходящего. Получалось так, что Александровский вообще е й очень редко отвечал. Чаще всего отвечала Вика, причем она отвечала и Веронике, и Алисе. «Бред! — фыркнула Вероника. — Это какой-то бред! Я как полная дурра была уверена, что пишу Максу, а получалось, что со мной переписывается его женщина! И самое неприятное, что так было достаточно давно. И так получалось, что и Алиса тоже чаще общалась с Викой. Бред!» Вероника ещё несколько раз произнесла слово «бред» с различными интонациями, но легче от этого не становилось. Фадеева несколько раз перечитала историю переписки. Некоторых сообщений явно не доставало. Вот их, видимо, Макс писал сам, а потом, чтобы не компрометировать себя, удалял. Вероника в чётвертый раз перечитала переписку с Максом. Ничего кроме «О, чёрт!» в голову не приходило. «Если это так, — думала Ника, — то всё, абсолютно все! — полная фигня. Мы с Алисой почти год потратили на то, что смеялись своим собственным шуткам и строили ошибочные теории, и городили дурацкие планы. И надо же так глупо вляпаться! Нет, это надо же весь год переписываться не с Максом, а с его женщиной!» Повторив ещё несколько раз эти мысли вслух с различными вариациями, Вероника вернулась к «Истории сумеречного города». Когда она решилась написать свою книгу, то поняла, есть ещё одна история, которую ей очень хочется рассказать. И это история Сумеречного города. Когда-то давно она написала очень короткий рассказ про Лунный сумеречный город. Такое название возникло случайно. Вероника вспомнила, как она читала этот рассказ Максу. Это была история о Страннике, пришедшем в сумеречный лунный город в час полнолуния. Тогда, той холодной весной, Макс сказал ей: «Слишком мрачно». Но, Вероника так видела. Она видела многое, многое чувствовала и ей необходимо было об этом рассказать. В то время она с лёгкостью облекала свои чувства в стихи и прозу, она рисовала к ним иллюстрации и могла предвидеть многие события в своей жизни. Вероника играючи моделировала матрицу событий и иногда, шутя, изменяла линии вероятностей. Потом всё пропало куда-то. Исчезла способность видеть будущее, и иссякло желание играть с вероятностями. А потом она сожгла рукопись «Истории Сумеречного города» вместе со стихами, которые она писала Максу. Но Ника до сих пор помнила описание Сумеречного города.

«Странник шёл очень давно без еды и сна. Его тело и душа, измученные жаждой, пустыней, жарой, бесконечностью поиска и безнадежностью, уже не просили ни о чём. Лёгкий лунный свет струился, превращая очертания призрачного почти разрушенного города в эфемерные тени. Белые камни, гладкие и холодные на ощупь, хранили историю веков. Когда-то здесь и, правда, был город, в который стекались искатели и истины, и приключений. Сюда приходили жаждущие любви, и томящиеся от ненависти. Теперь город был мёртв. Только камни хранили прошлое. Днём они спали, видя сны тысячелетней давности. Ночью, когда на небе появлялась Великая Мать, они вновь возвращались к жизни, наполняя дыханием струящийся в воздухе лунный свет. Призраки прошлого снова обретали силу. Горе путнику, оставшемуся ночевать посреди песка и камней. Его ожидал не отдых, а тяжёлые мучительные сны, разрушающие душу и убивающие тело. Странник знал это, но идти дальше сил у него не было. Странник брёл по теперь пустынным, а когда-то оживлённым, улицам. Он не боялся лунных историй, он искал их, желая всем сердцем проникнуть в древние тайны. Он шёл по улицам города-призрака и сам был похож на призрак. Он шёл, не думая, куда он идет и что ждёт его впереди. Куда он брёл? Какой была его цель? Или он тащился без всякой цели? А может быть, он просто бежал от прошлого, от себя, от любви, от ненависти? Или может быть, от жизни? Странник не задавал себе подобных вопросов. Он был человеком дела. Лишние слова ему были совершенно ни к чему. Впрочем, он не бежал от прошлого, но и не стремился к будущему. Он жил. Он шёл потому, что его жизнь — это лишь длинный причудливый путь. Та, которая была рядом с ним когда-то, ушла. Странник не был стар, но был одинок. Когда наступившая ночь окутала тьмой всё вокруг, Странник устало опустился на холодные камни. Как только тело коснулось белого холодного ложа, он провалился в сон…»