— Могу как-нибудь научить. Если, конечно, у тебя появиться желание.
— Можешь. — спросил Макс и мгновенно сменил тему разговора. — А ты — то чем увлекаешься?
— Охотой, — ответила Вероника. — Очень хорошее времяпрепровождение.
— Нет, для меня охота и рыбалка — это что-то такое знаешь, бестолковое, не сильно понятное мне, если честно. Почему-то вспоминается сразу мультфильм про «Простоквашино», где Шарик на охоту ходил, а закончил в речке, утопив ружье. Вот и мне охота кажется какой-то бестолковой.
«Что? Он меня ещё и бестолковой считает. Мало того, что я его не интересую, так он ещё и открыто надо мной стебётся?» — возмутилась Вероника. Конечно, сказать вслух она это не сказала, а лишь вяло попыталась что-то сказать, оправдываясь.
— Охота — это стиль жизни. Жаль, что тебе это не понятно. Стиль жизни хищников, простых и сильных, выживающих в дикой природе.
«Да, — подумала Вероника. — Не очень-то убедительно. И к чему всё это было? Дурацкая встреча какая-то, совершенно ни к чему не ведущие диалоги. Это всё никому не нужно. Или он опять проверяет на прочность иллюзию нужности?»
Они подъехали к парадной. Вероника повернулась к Максу, снова испытывая всё тоже смешанное чувство, и, смотря ему прямо в глаза, спросила:
— Пригласить тебя на кофе?
Она попыталась позвать. Но разве она могла это сделать? Сейчас у неё не хватило бы личной силы даже на простое противостояние искушению, а оно было так велико. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему.
— Нет, не надо. Поеду домой. Я ещё не ел. Прямо сразу с работы, к тебе на встречу.
— Ладно, тогда, — вздохнула Вероника. — В следующий раз, если он конечно будет.
— Будет, конечно. Ты, извини, что опять всё так кратко, что я как всегда вот так вот бросаю тебя. Извини, Аля. — Он хотел прикоснуться к её щеке. Вероника дернулась в сторону. Полная низко висящая луна смотрела на них через лобовое стекло. Опять полнолуние. Лучшее время для нежити. Лучшее время для охоты. На ловца, обычно, и зверь бежит. Хорошее время.
— До встречи, — сказала Ника. Ей хотелось плакать.
— Пока, — усмехнулся Макс, читая её мысли.
— Почитай всё же про охоту, это интересно, — бросила она, смотря на него в упор. — Тебе пригодиться.
— Ага.
Вероника вышла и захлопнула дверь машины. Макс мгновенно рванул с места, и скрылся в темноте.
И всё.
На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды — только сны.
И реальность не одна — миллион. Просто в разных отражениях я и ты.
В сновидениях мечты о тебе почему-то только снег и зима
И Залива темная гладь серым скована льдом, словно сном.
Я касаюсь горячей рукой толщи льда между мной и тобой.
Понимаю, что за ним пустота: ни земли, ни воды, просто тьма.
И не слышу я сейчас как тогда ни Залива, ни тебя, ни себя.
Странный свет отражает луна, и мерцают, исчезая, облака.
На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды — только сны.
И реальность не одна — миллион, просто в разных отраженьях я и ты.
Мысленно повторяя строчки из своего стихотворения, Вероника поднималась домой. На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды — только сны. Прошуршав в конец темной квартиры в свою комнату, Вероника тут же включила компьютер. Она знала, что всё равно лечь спать не сможет, поэтому и решила посидеть часок в Сети, может быть, поболтать будет с кем. Сейчас ей необходимо было выговориться. К счастью, Алиса, дождалась её в Сети, ей было очень интересно, чем закончилась сегодняшняя встреча. И Вероника, чтобы не взорвался мозг, с удовольствием поделилась с подругой впечатлениями. Ведь куда-то надо было девать эмоции?
Стеклянная весна
Вероника и Евгения подружились сразу. Они познакомились первого сентября, когда пришли на занятия в медицинское училище. Фадеева стояла в кабинете и осматривалась. Все почему-то уже сидели парами, видимо были знакомы раньше. И вот она заметила девчонку, сидевшую за столом одну. Невысокая и симпатичная шатенка с приятными чертами лица и очень мягкими женственными формами. Она понравилась Фадеевой. Вероника сама подошла к ней, решив сделать первый шаг, ведь надо было определиться с кем общаться.
— Привет, — сказала Вероника и спросила. — Ты одна сидишь? Можно я сяду с тобой?
Девушка быстро и очень внимательно осмотрела её с ног до головы, и видимо, осталась довольна, уверенно сказала: — да, садись. Тебя как зовут?
— Вероника, но ты можешь называть меня Ника. Так мне больше нравится.
— Я — Евгения. Можешь называть Энжени, Евгения, Женька, Женя. Мне, собственно говоря, без разницы, — ответила Евгения и внимательно посмотрела на новую подругу, словно пытаясь читать её мысли, или определить за одну секунду, что она за человек и стоит ли с ней вообще связываться.
— Хорошо, — согласилась Фадеева, также внимательно рассматривая Женю.
С этого короткого диалога началась их удивительная симбиотическая дружба. Они были очень не похожи на всех других, и очень похожи друг на друга. Или Веронике казалось, что они похожи? Но так она думала потом, когда десять лет спустя пыталась анализировать прошлое, что в целом было бесполезно. Они увлекались фантастикой, мистикой и тяжёлой рок-музыкой. Они проводили всё свободное от учебы время, по возможности, вместе. И даже придя домой, они ещё часами болтали по телефону, иногда засыпая с трубкой в руке, просыпаясь в середине ночи от тишины на той стороне. Нельзя сказать, что все их развлечения были безвредны. Конечно, иногда они не просто сидели у Женьки и болтали, бывало, что и потягивали пиво, что ещё больше подогревало их фантазию и развязывало языки. И в этих многочасовых беседах рождались безумные затеи, планы и сценарии действий. Любимым место тусовок был один из рок-магазинов города. И вот однажды, кажется, это было в ноябре, Женька предложила встретиться в шесть часов, но сама опоздала. Надо сказать, она не отличалась особой пунктуальностью, что нередко выводило Веронику из себя, и она со свойственной ей вспыльчивостью встречала Евгению гневными ругательствами в её адрес, но Женька обычно улыбалась — и всё. Гнев Вероники проходил, и они снова были не разлей вода. Так вот в тот на удивление солнечный день Женька опоздала. И Вероника не став её дожидаться, вместе с общими знакомыми перебазировалась в находящееся неподалеку кафе. Среди знакомых людей был и этот мужчина. Молодой, хорошо сложенный, не красивый, но симпатичный. У него были правильные черты лица, высокий лоб, прямой нос, губы изогнуты в лёгкой полуулыбке и совершенно потрясающие глаза. Пустые глаза. Когда Вероника смотрела в них, то видела бесконечную глубину. Или пустоту? В его глазах отражалось прошлое всего мира, тысячи жизней и смертей. Он был странный, но очень притягательный. Они сидели друг напротив друга. Да, у него были удивительные глаза. Серые и бездонные. Не зеркало души, а проявление тьмы. Тогда Веронике казалось, что они понимали друг друга и без слов. Да и общий разговор не давал им перекинуться между собой и парой слов. Фадеевой почему-то подумалось, что этот странный мужчина с лёгкостью читает её мысли, даже те, о которых она и сама не знала.
Была ли это случайность или закономерность? Или закономерная случайность, уже не важно. Но Вероника поняла, что именно этот странный человек ей нужен. Она не знала ни кто он, ни как его имя. Она знала только одно — ей нужен именно он. И никто больше. Все мужчины в её мире перестали существовать. Был лишь этот странный и пугающий, притягательный и непонятный человек, с безумным взглядом и нечеловеческой силой. Она не сомневалась в том, что они будут вместе. Она собиралась уже уходить, но тут появилась Женька. Веселье было в самом разгаре. И ближе к концу бесшабашной пирушки было решено, что все идут в гости к Женьке. Веронике надо было домой, но понятное дело, что домой она в этот раз не попала, благо это была суббота, и на работу было только в понедельник.
